Положение спас Егор. В отчаянном прыжке он все таки сумел, дотянутся своим клинком до груди врага. Де Виверн застыл, руки его разжались, оружие со звоном упало на пол, следом рухнуло тело бывшего владельца Грюненбурга.

Егор устало, пошатываясь, подошел камину и опустился на стоящее рядом кресло, к нему тяжело дыша, подошел Фридрих:

— Данке.

— Не за что, приходите еще — кивнул Ляшков.

— Вас?

— Леха, переведи: рад был помочь.

В комнату ввалились запыхавшиеся Корнев и Щебенкин:

— как тут у вас?

— Все нормально, вот познакомьтесь — Егор ткнул пальцем, в сторону трупа — барон де Виверн, собственной персоной.

— Ух ты, здоровый кабан, как это вы его умудрились завалить.

— Это Леший его прикончил — в разговор влез довольный Емелин.

Егор посмотрел на товарищей:

— ну, и чего вы все здесь столпились, забыли, что в замке еще четверо раненых наемников, надо с ними, что то решать.

Раненых оказалось всего трое (четвертый, как пояснил вездесущий Петер, умер от ран сегодня утром), никакого сопротивления они не оказали и сдали оружие без боя. Да и о каком сопротивлении могла идти речь, если передвигаться самостоятельно мог только один из них с рукой на перевязи. Да и тот никакого желания драться не испытывал.

Дальнейшие «разборки», решили проводить утром.

Троих раненых и привратника Вацлава, предварительно тщательно обыскав, заперли в подвале. Второй ландскнехт, встречавший ребят во дворе замка оказался мертв. Толи Сергей сломал ему шею ударом своего шипастого оружия, толи, упав на него всем весом своей упитанной тушки, осталось неизвестным, да и собственно выяснять это никто не собирался. После недолгих дебатов, решили, что Альберт заслужил доверие и может свободно перемещаться по замку. Хотя подозрительный Фридрих высказывался за то, чтобы и его отправить к остальным пленным. Вновь вступивший в свои права начетник, принялся решительно наводить порядок в замке.

Слуги мужчины, под началом неожиданно возвысившегося Петера убирали трупы. Служанки под руководством, счастливой и цветущей Марты быстро готовили праздничный ужин и накрывали на стол. Фрол, к своей великой радости, получив за труды серебряную монету, найденную Егором в кошеле убитого Курта, благополучно отбыл домой к семье.

Солнечный луч с трудом проник, сквозь цветные стеклышки узкого окна. Егор со стоном открыл глаза, некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь сообразить, где он находится, и опасаясь потревожить гудевшую, как церковный колокол голову. Осторожно скосив глаза влево, на своем плече он с удивлением обнаружил мирно посапывающую белокурую головку.

— Таня? Вот блин!

Ляшков удивленно тряхнул головой и тут же вновь застонал, от нестерпимой боли. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, вылез из кровати и осмотрелся. Он находился в той же спальне, где они с Фридрихом вчера ухлопали барона. Свою одежду он нашел аккуратно сложенной на кресле.

Снаружи осторожно постучали.

— Кто? — простонал Егор.

Дверь приоткрылась и в нее заглянул Петер:

— Доброе утро, господин фогт, я принес вам умыться.

Ляшков удивленно воззрился на него:

— Ты с кем это сейчас разговариваешь?

Настала очередь удивляться слуге:

— С вами господин, вам помочь одеться?

— Не надо, я сам оденусь, а почему ты меня так называешь?

— Вчера на пиру господин начетник сказал, что вы наш новый фогт.

— Интересно — вдруг до Егора «дошло» — а ты, почему на русском говоришь?

— Моя покойная матушка, царство ей небесное, была русской.

— А чего раньше молчал?

— Меня никто не спрашивал, господин. Вам полить?

— Ты лучше скажи, в замке есть колодец.

— Конечно господин.

— Проводи меня к нему.

Ковыляя следом за слугой, Егор судорожно пытался вспомнить события вчерашнего вечера.

То есть, он отлично помнил бой, и начало пира, заданного Фридрихом в честь победителей, а вот дальше воспоминания обрывались. Что он говорил, что делал и как вообще оказался в спальне он совершенно не помнил.

Свежий воздух, и два ведра колодезной воды вылитых на него слугой, немного привели Ляшкова в чувство, но памяти не вернули.

— Петер, где остальные?

— Спят господин, а те кто проснулся, завтракать изволят в большом зале.

— Хорошо, пойдем туда, вздохнул новоявленный феодал.

За длинным столом в большой зале замка сидели Живчикова, Арсеньева и Щебенкин.

— Привет мученик, на полечись — Костя, подвинул Егору солидных размеров серебряный кубок с красным вином.

— Как самочувствие господина фогта — ехидно поинтересовалась Лена.

— И ты туда же — недовольно пробурчал Ляшков, несколькими жадными глотками опустошая кубок.

— Может быть, хоть вы мне что ни будь, объясните — продолжил он уже более миролюбиво, чувствуя, как с выпитым вином к нему возвращается желание жить дальше.

— А ты ничего не помнишь? — прыснула Светка.

Егор только страдальчески сморщился и покачал головой.

— Вчера, когда вы с Фридрихом закончили петь «Ой мороз, мороз», он заявил, что замку нужен новый хозяин и предложил тебе стать фогтом.

— А я чего?

— А ты — невозмутимо продолжил Щебенкин — милостиво изволил дать свое согласие. При этом стучал кулаком по столу, и кричал, что все у тебя строем ходить будут, и ты наведешь порядок в этом (как бы это помягче, при девчонках сказать то) борделе.

Девчонки уже не сдерживаясь, захохотали.

— Ну а вы чего?

— А мы поддержали, уж больно грозен ты был.

— Врете вы все наверное, да и не могли мы с Фридрихом песни петь, он же ни хрена, по нашему не понимает, или у него тоже мама русская была?… или у меня немка.

— Не знаю я ничего про ваших мам, сквозь смех выдавила Арсеньева, а только и Фридрих с тобой русские песни пел, и ты с ним немецкие, и разговаривали вы между собой так, как будто друга прекрасно понимаете.

— А вы то его как поняли?

— Нам Петер переводил, все остальные толмачи, лыка не вязали.

— А дальше, что было?

— Дальше Вольф упал под лавку, пришла Марта и куда то его утащила.

— Серьезная женщина — уважительно кивнул Костя — она же его как ребенка на руках унесла, не женщина — танк.

— А я?

— А тебя Танька наверх повела, только не знаю, довела или нет, она сама уже «хорошая» была.

— А остальные то где?

— Спят, наверное еще, Леха вчера первый «выпал в осадок», как сидел так и упал, как подстреленный боец. Пузырь сказал, что пойдет на двор прогуляется и не вернулся.

— Я видела — вставила Живчикова — его слуги, куда то наверх поволокли, я еще велела им, поосторожней нести.

— Костя, ворота и пленных проверяли, Альберт не сбежал?

— Куда ему — вместо Щебенкина ответила Лена — мы со Светкой, когда утром сюда пришли, он спал еще под столом. Это мы приказали девчонкам — служанкам, разбудить его и увести, они его по моему, на сеновал утащили — досыпать.

— Во как, вы уже приказываете, скоро совсем эксплуататоршами заделаетесь — улыбнулся Егор.

— Не все же тебе одному в феодалах ходить, нам тоже хочется немного покомандовать — парировала «Живчик»

— Не переживай Егор, я все проверил — уже серьезно сказал Костя — все в порядке, и пленные на месте, я еще сказал Петеру, чтобы накормили их.

— Петер теперь тут, что то вроде старшего слуги, или ключника. Принарядился, ходит важный такой, как петух в курятнике, на слуг покрикивает, все пытается несуществующий живот выпятить, умора одним словом.

— Ну да, его же Фридрих вчера повысил, пока при памяти был, назначил своей правой рукой.

— А Костик молодец — вдруг сказала Светка, украдкой стрельнув на парня глазами — он и вчера почти не пил, самый трезвый из всех был.

— Ладно, нахваливать, сглазишь — буркнул Щебенкин — но было видно, что похвала девушки ему приятна.

Тем временем потихоньку стал подтягиваться остальной народ. Первым «нарисовался» Корнев, он со стоном опустился на лавку рядом с Костей.