После каждой вылазки медведь возвращался к Гранитному Утёсу и некоторое время шёл за ним по пятам с громким ворчанием, словно хотел сказать:

«Прячется, негодяй! Знает, что я его ищу». Но Гранитный Утёс был погружён в свои думы и обращал на него мало внимания. Он знал, что на этот раз с Каркаджу они не встретятся — четыре нетронутые ловушки говорили о том, что хищник, пусть ненадолго, но покинул их места.

У охотника были свои заботы. Его тревожила мысль об огнестрельной западне. Будут ли неудачи преследовать его, если он убьёт Каркаджу? Если бы Красный Журавль узнал, что западня сделана, он сразу же сложил бы свои скудные пожитки и ушёл от него — старый охотник твердо верил всем легендам краснокожих. Он не желал слушать советы бледнолицых пришельцев. А Гранитный Утёс решился на этот раз последовать совету бледнолицего. Если он убьёт Каркаджу и неудачи станут с новой силой преследовать его и в конце концов совсем разорят, вряд ли ему будет многим хуже, чем если он оставит в живых неугомонного разбойника. Ему будет плохо и в том и в другом случае, в то же время существовала какая-то доля надежды, что бледнолицый был прав, посмеявшись над рассказом, будто под косматой шкуркой росомахи скрывается дьявол.

Как бы то ни было, всё это надо скрыть от Красного Журавля. Счастье ещё, что Мистер Джим не умеет говорить. Если Гранитному Утёсу удастся убить разбойника, он закопает его тайком и постарается забыть о нём.

Подойдя к хижине, они увидели Красного Журавля, который рубил дрова на просеке. Старый охотник ворчал, стараясь высвободить острое лезвие топора из смолистой древесины.

— Большая буря идёт, — сказал он.

Мистер Джим понюхал дверь хижины, потом печально посмотрел на узенький серп молодого месяца. Неужели Красный Журавль забыл приготовить ужин, думал он.

— До завтра пурги не будет, но уж когда она придёт, то скоро не уйдёт. Потом и топлива под снегом не отыщешь. — Красный Журавль взвалил на плечи топор и собрался таскать наколотые поленья.

Гранитный Утёс пристально посмотрел на горизонт, затем перевёл взгляд на месяц.

— Пурга придёт скоро. — Он кивнул. — Дрова будут нужны, может быть, завтра.

Затем он швырнул связку ещё неошкуренных куниц на плоский камень, лежавший возле двери и заменявший им крыльцо, и стал помогать носить дрова.

Когда они закончили, поленница у северной стены хижины доходила до потолка. Красный Журавль довольно потирал руки.

— Пусть приходит буря, — сказал он. — Огонь будет гореть хорошо. — И он занялся приготовлением ужина.

Гранитный Утёс принялся свежевать куниц, а Мистер Джим уселся в углу и стал следить за кастрюлей, над которой вился пар. Он разинул рот и поминутно с надеждой облизывал губы.

Ужин был готов, прежде чем Гранитный Утёс покончил со шкурами. Красный Журавль подошёл к молодому охотнику.

— Каркаджу не взял много? — медленно спросил он.

— Четыре капкана остались целы. — Гранитный Утёс натянул на распялки последнюю шкурку.

Красный Журавль больше ничего не сказал и снова занялся ужином. Первая порция досталась Мистеру Джиму. Его большая миска была до краёв наполнена бобами и олениной, поверх которых лёг толстый кусок сушёной сёмги. Медведь потребовал, чтобы всё это полили патокой из кувшина. Гранитный Утёс ел вдумчиво и медленно — он не останавливался, пока не подцепил охотничьим ножом последний боб в миске и не проглотил его. Запив еду горячим чаем, он потянулся за трубкой. Красный Журавль презирал напиток бледнолицых. Он пил сильно нагретую снеговую воду.

После ужина Красный Журавль долго курил свою трубку. При каждой затяжке она булькала и шипела. Наконец он заговорил, глядя в огонь:

— Хорошо, что мы не тронули Каркаджу. Он ушёл. Завтра не будет сломанных капканов. Во всех капканах будут куницы. Помяни моё слово.

Гранитный Утёс беспокойно шевельнулся.

— И я так думаю, — было всё, что он сказал в ответ.

Красный Журавль долго мешкал, всё никак не мог улечься. Он словно ждал бури. Старые кости ныли, предвещая непогоду вроде той, что разыгралась недавно. В конце концов он всё же закутался в одеяла и уснул, так и не услышав завывания метели в елях над хижиной.

На следующее утро воздух был прозрачен и холоден, и Гранитный Утёс с Мистером Джимом снова отправились в обход куньей тропы. Ждать два-три дня они побоялись — а ну как вернётся Каркаджу и разорит их ловушки?

Они обошли все капканы, и Гранитный Утёс не помнил себя от радости. Он взял двенадцать куниц и одну рысь. Больше же всего он был доволен тем, что огнестрельная западня осталась нетронутой. Он даже чуть было не снял её, но вовремя спохватился — слишком хорошо ему были известны повадки росомахи. Если на Каркаджу не свалилась какая-то непонятная беда, он вернётся и снова примется за свои разбойничьи проделки.

Красный Журавль был немного огорчён тем, что ошибся в предсказании погоды, зато предсказание его относительно Каркаджу подтвердилось полностью, и это его вполне утешило.

— Завтра ещё больше шкур будет, — сказал он, энергично помешивая содержимое кастрюли на огне. Гранитный Утёс покачал головой:

— Так не может быть, когда обходишь капканы каждый день.

Красный Журавль попробовал тушившееся в кастрюле мясо с бобами и упрямо закивал головой.

— Завтра ещё больше шкур будет, — повторил он. Предсказание чуть было не сбылось. В его ошибке оказалась повинна полярная сова. Злобная пернатая хищница ограбила одну западню. Гранитному Утёсу досталось только двенадцать прекрасных шкурок. Но это не омрачило хорошего настроения Красного Журавля. Да и Гранитный Утёс начинал верить в то, что Каркаджу покинул их края. Одно только его беспокоило — из-за темноты он не смог добраться до огнестрельной западни, а когда они возвращались домой, ему почудилось, будто какая-то тень сопровождает их. Может быть, Каркаджу убит, и теперь его дух будет преследовать их с Мистером Джимом до конца зимы?

Предсказание Красного Журавля относительно пурги окончательно провалилось. И всё же он упорно продолжал предсказывать непогоду, и с каждым днём надвигающийся буран крепчал в его воображении.

— Пурга идёт. Большой снег. Высокие ивы закроет, — настаивал он и продолжал запасать топливо на случай глубокого снега.

Предсказанная им пурга разразилась однажды в полночь. Её бешеные завывания разбудили даже Мистера Джима. Он не хотел ложиться, пока Гранитный Утёс не вылез из-под одеял и не поговорил с ним. Красный Журавль встал и подбросил топлива в очаг. С торжествующим видом он прислушивался к свирепствующей буре.

С вершины горы, нависавшей над хижиной, донёсся волчий вой. Матёрый волк выл в унисон буре. Он лежал, задрав кверху морду. «А ну-ка попробуй, смети меня со скалы!» — казалось, подзадоривал он. Оба охотника знали этот особенный вой волка в бурю и с удовольствием слушали, как он вызывает на поединок пургу.

А в это время защищённый от ветра скалой, рядом с гигантской елью, стоял всесильный владыка каньона Юнавип. Это был Каркаджу, который уже третий раз возвращался к огнестрельной западне Гранитного Утёса. Он всё не мог забыть, как, увидев её впервые, уже совсем собрался схватить мороженого зайца, служившего приманкой, и только в последний момент инстинкт заставил его остановиться — он попятился от неё и долго неподвижно сидел, не отводя от зайца глаз.

Из своего убежища Каркаджу продолжал наблюдать за огнестрельной западнёй и видел, как охотник с Мистером Джимом подходили к ней. Видел он, как Гранитный Утёс обошёл приманку сзади и потрогал бечёвку, терявшуюся в кустах. Это заставило Каркаджу обратить особое внимание на бечёвку. В следующий раз он прополз мимо зайца и понюхал её. Потом спрыгнул, обошёл дерево и заглянул в кусты.

Резкий, незнакомый запах ружья заставил его отскочить, и больше он уже не полез в кустарник. Почему-то ему не хотелось подходить близко к ружью.

Третий раз он пришёл во время пурги. Ветер дул ему в морду, он сдувал со скалы мелкий снег и кружил его. Каркаджу пришёл в последний раз. Он боялся, что снег занесёт западню, — надо было ещё раз попытаться украсть приманку. Его так заинтересовала эта ловушка, что накануне он забыл ограбить кунью тропу. Но в эту ночь, подгоняемый бурей, он заглянул в каждую западню и уничтожил всё, что мог. Все шкурки были изодраны и испорчены. Теперь он был готов заняться разгадкой тайны стальной трубки и бечёвки.