Этот ответ был одним из самых исчерпывающих. Другие, видимо более подготовленные, господа, ссылаясь на конкуренцию и коммерческую тайну, отказывались сообщать подробности по телефону.

Сергей, побывавший на одной из подобных тусовок по «сетевому маркетингу», коротко охарактеризовал результаты наших изысканий:

— Лохотрон!

С этого мероприятия его выставила охрана за то, что задавал неправильные вопросы, интересовался критериями отбора и пытался немного поэкзаменовать руководителя «международного синдиката» по азам экономики.

Через одну свою шуструю знакомую Сергей записал меня на собеседование в очень закрытую организацию, членом которой можно стать только по специальной рекомендации. Знакомая, по его словам, не бедствовала, а даже — сорила деньгами.

В назначенное время, в субботу, сбежав из госпиталя в самоволку, я прибыл в некий НИИ, где в фойе меня встретили, проверили документы и проводили в небольшой зал, где уже находилось человек тридцать-сорок. Пока я осматривался, на трибуне появился мужчина среднего возраста благообразной наружности и начал неторопливо рассказывать о достижениях ассоциации. Все, по его словам, было здорово. Организация вложила средства в перспективные научно-практические изыскания и получает хорошие доходы. Все участники программы живут единой большой и дружной семьей. Их объединяют общие интересы, они вместе отдыхают и развлекаются.

— Хреновина какая-то, — подумал я и окинул взглядом зал. К моему удивлению, все с огромным вниманием вслушивались в каждое слово выступающего. Ни единого шевеления и постороннего шороха. Ни шепота, ни ропота, ни ухмылки. Лица слушателей, с полуоткрытыми ртами, производили впечатление абсолютно дебильных. Я попытался повнимательнее вникнуть в смысл речи и вскоре понял, что ошибался. Выступающий и все присутствующие были необыкновенно привлекательными и добрыми людьми. Их одухотворенные лица просились на холст или доску художника — иконописца. Речь еще продолжалась, но меня пригласили проследовать за обаятельным юношей. Мы зашли в небольшую комнатку, в которой находилось еще несколько человек, приятных и доброжелательных. Поговорили о возможности моего участия в ассоциации. Требовалось оплатить вступительный взнос в размере полутора тысяч долларов или навсегда покинуть моих новых друзей. Я с ужасом подумал о том, что придется снова стать одиноким в этом жестоком мире и решил внести свою лепту в общую кассу. Единственная загвоздка состояла в отсутствии требуемой суммы в наличии. Средства можно было получить, продав квартиру или дачу, на что я охотно готов был пойти за счастье стать членом ассоциации (названия, увы, не помню ). Присутствующие любезно согласились одолжить мне деньги на несколько дней под расписку, которую мог заверить оказавшийся здесь же нотариус.

Пока оформляли бумагу, мне потребовалось срочно посетить места общего пользования, ибо внутри разбушевался литр пива, выпитого не без удовольствия за час до этого. Тот же юноша, посочувствовав, вызвался меня проводить. Вскоре, с облегчением вздохнув, я стоял перед зеркалом у умывальника, ополаскивая руки.

Из зеркала на меня смотрела совершенно дебильная улыбающаяся рожа, а за моей спиной, почесывая пузо попыхивал цигаркой мой провожатый — рыжий уголовник. Несколько болезненных щипков за нос и за щеку картину не изменили.

— Вот ты какой, оказывается, товарищ Зомби! — с удивлением прошептал я, стараясь не менять выражения лица, ранее мне принадлежавшего, — пора перевоплощаться назад.

Похоже, что помещение умывальника выпало из зоны действия психотронных дурилок или сработали какие-то другие факторы, пиво, например.

Оставаясь в образе, удалось уговорить конвоира сходить в зал за якобы оставленной там сумкой с документами. С целью минимизации риска встречи с новыми знакомыми я рванул через двор и заборный пролом. Повезло. Ушел без потерь. Даже психика почти не пострадала, как сказал знакомый спец по глюкам.

— Нет, мужики, шли бы вы куда подальше с вашей работой, — погрозил я кулаком Сергею и Алексею, когда мы собрались на очередной «разбор полетов», — слишком рискованное это дело. Обойдусь, пожалуй, без шальных денег.

— Я никогда не сижу без денег, без денег — я бегаю, — заявил Сергей с металлом в голосе.

— Ладно, — сказал Алексей, — поищем через отставников. Работают же они где-то. А ты, Сережа, повтори еще раз свою фразу. Запишу для истории.

Оказалось, что довольно много наших-бывших служит в различных охранных лавочках, сберегая от праведного народного гнева приватизированную соцсобственность и новоявленные активы и пассивы. Подобные варианты я отверг с возмущением, как несовместимые с моим, как говорится, менталитетом. Никто, правда, и не настаивал.

В большинстве фирм зарплата не впечатляла, но наши люди, работавшие там, намекали на наличие неафишируемых способов повышения личного благосостояния. Какое-то коллективное мошенничество или новый вариант традиционной русской забавы — воровства.

Единственное место, насыщенное отставниками, где мне пообещали приличный заработок, оказалось буферной конторой, существующей между военными заказчиками и промышленностью. Типичная кормушка.

— Тьфу, — что еще мог я сказать.

Поиски продолжались девять дней и прекратились, наконец, с моей выпиской.

Заключение медкомиссии гласило: — «Ограниченно годен». Прекрасная формулировка. Добро на сход! Почти так же я радовался более четверти века назад, будучи принятым в высшее военно-морское училище.

Через несколько месяцев случайно подвернулась самостоятельная работа в неожиданной для меня области. Это, правда, уже совсем другая история.

Единственное, что необходимо обязательно отметить, — следующее.

Когда в очередной раз, поиздержавшись, я обращаюсь мысленно к небесным силам с мольбой о предоставлении средств к существованию, то подозреваю, что вскоре на меня вывалится значительный объем работы. Обычно, слава Богу, — прилично оплачиваемой. Я, конечно, предпочел бы получить все сразу деньгами, без этой трудовой экспансии. Однако сведущие люди пояснили, что еще со времен известных манипуляций с тридцатью серебряниками все платежные средства — прерогатива противной Господу стороны. Так оно, наверно, и есть.

Детей часто спрашивают: «кем ты мечтаешь стать, когда вырастешь?» Наверное, взрослые этим вопросом, отрицающим самодостаточность нынешнего существования ребенка, прикрывают свою беспомощность в понимании реальных детских проблем.

Обычно, малыши отделываются заявлениями типа: «хочу стать космонавтом (летчиком, моряком, и т.п.)». Такие ответы удовлетворяют, как правило, всех. Этого только и ждут.

В своем раннем возрасте, на какое-то время, я был оторван от общества сверстников, где формировались необходимые стереотипы. Взрослые были заняты своими проблемами, им было не до меня. Однако, внимательно прислушиваясь к их диалогам, я что-то варил в голове. И определял для себя приоритеты, которые имели место быть в мире солидных граждан и гражданок СССР середины пятидесятых годов прошлого века. В коммуналке тех лет можно было услышать многое.

В один из майских вечеров собрались у нас гости отметить праздник и поговорить о жизни. Подвыпивший отцовский сослуживец, устав препираться с законной супругой, случайно встретился со мной взглядом и автоматически выпалил стандартный вопрос, не очень-то отдавая себе отчет в собственных действиях. Я, как помнится, был доволен проявленным ко мне вниманием и гордо преподнес плоды своих размышлений: «Хочу быть Главным Начальником!» Судя по реакции собеседника, ответ застал его врасплох. Он осоловело уставился на меня, продублировал два раза громким шепотом мои слова и, с грустью во взоре, опрокинул в себя полстакана водки. Похоже, он сам хотел именно этого, но боялся признаться. Гость молча отвернулся в сторону и, кажется, уронил скупую слезу, прикрывая лицо клетчатым платком. К нам он больше никогда не заходил. Я хорошо запомнил этот случай и в дальнейшем отвечал всем великовозрастным приставалам, что собираюсь стать моряком. Они были рады правильному ответу. Поддерживая эту легенду, я поступил даже в военно-морское училище, много лет отдал Флоту, бороздил моря и дослужился до звания капитана первого ранга. Одним словом — стал начальником, но, слава Богу, — не главным.