— Журавлев, мне очень важно знать, как далеко простираются эти пески, — отдавая старлею распоряжения, майор указывал вниз, на копошащихся у груды металла Щеглицкого и Дятлова.

Я проследил за движением его руки и только здесь обнаружил, что части разорванного надвое УАЗа сантиметров на десять утопают в бледно-сером песке. Странно, что я этого сразу не заметил. Территория, покрытая песком, была немаленькой и уходила к противоположному краю природного котлована.

— Кроме того, мне необходим примерный план местности, со всеми достойными упоминания особенностями. Позже мы сравним его с нашими картами.

Мне до последнего момента не верилось, что Журавлев сможет поднять дельтаплан в воздух. Однако он мастерски бросился бежать вниз по склону и уже минутой позже замаячил между небом и землей. Майор Галкин и я еще продолжали наблюдать за набирающей высоту светло-серой трапецией, когда послышался голос капитана Стрижа:

— Галкин, посмотри-ка здесь!

Мы с майором направились к нему. Стриж стоял на фоне двух выветренных скал и что-то рассматривал у себя под ногами. Приблизившись, мы стали внимательно изучать поверхность земли между скалами. Почва в этом месте была особенно твердой, и на ней практически не оставалось следов. За исключением двух-трех кустиков серой полыни и немногочисленных островков боялыча, здесь ничего не росло.

— Что бы могло оставить тут эти царапины? — вслух подумал Галкин.

Теперь и я увидел то, что привлекло внимание офицеров. Вся территория между двух скал была испещрена длинными извилистыми линиями. Словно кто-то нарочно водил по земле обычными граблями. Однако здесь наблюдалась и пара совсем уж необычных изображений. Однажды, еще в художественной школе, мы пробовали заниматься нетрадиционными методами искусства. Чтобы добиться оригинального рельефного изображения, мы вдавливали во влажный гипс скомканные или скрученные в жгуты тряпки. После того, как гипс высыхал, получалась действительно интересная фактура. Можно было подумать, что тут делали нечто подобное, вот только ближайшая художественная школа находились отсюда, может быть, за тысячи километров. Я положил автомат на землю и провел по странному рисунку пальцем.

— Какие будут соображения на этот счет, рядовой Майзингер? — заинтересовался моими действиями Галкин.

Я коротко пересказал ему свои мысли.

— Молодец, — похвалил меня он, — смотри-ка, капитан, это и вправду напоминает оттиск каких-то тканей… может быть, даже…

— Одежды, — договорил за него Стриж. — Конечно, так оно и есть. Вон там четко отпечаталась пуговица, а здесь — тренчик от брюк…

Теперь мы уже совсем другими глазами рассматривали поверхность земли. Что же все это могло означать? Что здесь происходило?

— Мне кажется, я знаю, — выпрямился Галкин. Его лицо стало серым. Теперь он смотрел поверх наших голов. Просто в никуда: — Здесь геологов и настигла беда. И все эти отпечатки не что иное, как следы их неравной… предсмертной борьбы.

— Простите, товарищ майор, но если это так, то с кем же они боролись? Ведь тут кроме отпечатков одежды ничего больше нет, — спросил я.

— Эти царапины на грунте и есть следы нападавшего, — кивнул Галкин на землю, — И еще… песок.

— Песок?!

Мы со Стрижем присели на корточки и уже в который раз стали всматриваться в твердую поверхность чинка. Никакого песка я не увидел, однако, последовав примеру капитана, я аккуратно провел ладонью по земле. И в некоторых местах действительно ощутил под рукой мелкие песчинки. Поднеся руку ближе к глазам, я только теперь разглядел серые полупрозрачные кристаллики, приставшие к моей ладони.

— Убежден, — подал голос Галкин, — что если мы проведем сравнительный анализ этих частичек с песком внизу, у останков автомобиля, результат будет положительным. И мы будем иметь доказательство, что обе пробы взяты из одной и той же «песочницы».

Рассуждая таким образом вслух, майор продолжал осматриваться. Вдруг он замолчал и быстрым шагом направился к камням, торчащим из земли неподалеку. Скорее всего, это были обломки какой-то скалы. Две массивные плиты стояли почти вертикально, местами касаясь друг друга своими обросшими лишайником боками.

— А вот это уже действительно интересно! — присвистнул Галкин.

Двумя секундами позже мы уже стояли рядом с майором и не верили своим глазам… На каменной поверхности одной из плит без труда угадывались очертания двух человеческих фигур. Выглядело все это так, будто стоявших в нескольких шагах от скалы людей какой-то шутник взял да и обдал из пульверизатора коричнево-желтой краской. Притом сделал это так ловко, что принятые в тот самый момент двумя участниками странного спектакля позы остались запечатленными с поразительной точностью. Оба человека, выбросив вперед и вверх руки, словно бы защищались от чего-то невидимого. Их тела были наклонены назад, а ноги согнуты в коленях. Мы продолжали стоять как вкопанные, пораженные открывшимся нам зрелищем. Неприятный холодок пробежал по моей спине. Ибо что-то подсказывало мне, что «художник», создавший этот чудовищный шедевр, не имел с миром искусства ничего общего.

— Невероятно, — прошептал Стриж.

В следуюшую минуту майор и капитан, как по команде, рванули к каменной плите. Натянув резиновые перчатки, Стриж стал аккуратно снимать слой поврежденного «краской» лишайника.

— Это, безусловно, кислота, — рассматривая через увеличительное стекло срезанные с поверхности скалы кусочки, раз за разом произносил майор, — смотри, какое воздействие данное вещество оказало на поверхность камня. Просто невероятно.

Мне пришлось сбегать за Дятловым. Позже подошел Синицын. Они тщательно фотографировали и изучали находку. Я присел на небольшой валун и достал свой блокнот и черную шариковую ручку. Первый набросок мне не понравился. Видимо, я был слишком взволнован. Приблизился майор. Он шел как-то боком, не выпуская из виду «наскальную живопись». Остановившись в двух шагах от меня, он помассировал пальцами виски.

— А ну-ка, все сюда подойдите-ка! — бесцеремонно прервал работающих Галкин.

— Здесь что-то не так, не правда ли? — вытирая платком лицо и руки, предположил Стриж.

Словно не обращая на его вопрос никакого внимания, майор Галкин заговорил:

— Сколько силуэтов мы здесь наблюдаем?

— Два! — ответили его товарищи хором.

— А сколько должно быть?

— Три! — быстрее всех ответил я.

— Правильно! — обернулся ко мне Галкин. — Отсюда сам собой напрашивается вопрос: куда подевался третий?

Тишина была ему ответом.

— Хорошо. Теперь следующее. Нам необходимо разобраться в том, что же здесь все-таки произошло. В семи метрах отсюда мы обнаружили следы борьбы на земле. Так?! Дальше. Перед нами скала, на поверхности которой ясно видны силуэты двух человек. При этом у одного из них за плечами просматривается ружье. Если принять в качестве рабочей версии, что мы здесь имеем дело со следами пропавших геологов, то мы автоматически сталкиваемся с некоторыми несоответствиями. Слушаю ваши предположения!

Лейтенант Синицын, будто находясь в школе за партой, поднял руку. И тут же ее снова опустил. Однако, ничуть не смутившись своей оплошности, сообщил:

— Я хотел бы начать с изображения. Если принять во внимание положение тел — а именно в профиль — в момент попадания на них… кислоты, или вещества, очень похожего по своему действию на таковую, то у меня следующая версия: нападающих было несколько. Минимум двое…

Остальные внимательно слушали.

— Могу предположить, что в то время, как люди отступали от чего-то, пытаясь защитить руками свои лица и головы, неожиданно возникает еще одна опасность. Но на этот раз со стороны. У загнанных в угол не остается даже времени хоть как-то отреагировать на появление этой новой опасности. Иначе мы имели бы совершенно другие контуры их тел. Ну, скажем, в три четверти. Отсюда вывод — нападавшие перемещались с большой скоростью. К тому же, свое оружие пускали в ход без предупреждения. — Рассуждая вслух, лейтенант сопровождал свои слова сложнейшими движениями, пытаясь донести до нас смысл сказанного еще и таким образом.