Дальнейшее развитие Нижнего Поволжья полезно оценивать относительно двух ключевых интервалов: «расцвет» крепостного права и «накануне» падения Царства Романовых. Это рассмотрим графически по длинному тренду с 1795 до 1914 года.

В Нижнем Поволжье великорусский язык общения охватывал две трети населения. Поэтому рассмотрим график численности великороссов на фоне численности населения региона, диаграмма 7.9.

Диаграмма 7.9: Нижнее Поволжье, график численности великороссов на фоне численности населения региона

Хотя данные численности великороссов в Нижнем Поволжье по публикациям имеют отклонения, но демографическое развитие следует оценивать по длинному тренду, по календарному циклу которого можно оценить ежегодный прирост великороссов.

При «расцвете» крепостного права — около 1,0%

«Накануне» падения Царства Романовых — тоже около 1,0%.

Данных численности малороссов в Нижнем Поволжье на всем интервале 1795–1916 годы нет. Поэтому выделить их на фоне общей численности проблематично.

Совместное рассмотрение динамики общей численности великороссов и потока 20-летних Нижнего Поволжья показывает: демографическое развитие великороссов в Нижнем Поволжье до падения Царства Романовых было более–менее устойчивое. И это демографическое развитие обеспечивалось потоком растущих детей.

Русские в Нижнем Поволжье составляли две трети населения. Так что роль Нижнего Поволжья в демографическом развитии великороссов накануне падения Царства Романовых была определяющая.

Вологодская, Архангельская и Олонецкая губернии стоят особняком — огромные пространства Русского Севера, суровые погодные условия, труднодоступность и относительная удалённость от промышленных и управленческих центров Российской империи не могли не наложить отпечаток на распределение вольных и крепостных. Как и для остальных, рассмотренных ранее губерний, надёжных данных по Северу за 1646–1719 годы нет, поэтому динамику рассмотрим по переписям с 1719 года.

Изменения зависимостей (соотношений «податные/неподатные», «крепостные/вольные») по Северу за основное время крепостного права можно представить графически в строгом 10-летнем цикле.

На Севере было почти 100 тыс. «крепостных духовенства». То есть в десять раз меньше Нечерноземного центра. Но и численность населения на Севере в разы меньше. Так что учёт факта передачи «крепостных духовенства» Екатериной Второй по–прежнему необходим.

До 1765 года «крепостные духовенства» учтены в численности «крепостных». А с 1765 года бывшие «крепостные духовенства» учтены в численности «вольных».

Диаграмма 8.1: Итоговая динамика численности податных Севера за 1719–1857 годы

Графики показывают, как изменялась численность конкретных групп податных людей Севера в процессе действия крепостного права.

В 1719 году «вольных» больше, чем «крепостных», численность которых снижалась. Решения Екатерины Второй сказалось существенно на динамике «вольных». И к 1857 году, накануне отмены крепостного права, «вольных» на Севере в три раза больше, чем «крепостных». Процессы на Севере крепостного права существенно отличаются от Нечерноземного Центра. Фактически «крепостное право» не получило развития

Соотношение неподатных к податным изменялось так: в 1719 году было — 1/21, в 1857 году стало — 1/11.

То есть на интервале крепостного права нагрузка на крестьян на Севере практически больше, чем в Нечерноземном Центре. Это напоминает результаты переписей южных областей Нижнего Поволжья. Отличие лишь в том, что народы Севера жили в лесах. Обложить их податями невозможно, но можно учесть как неподатных.

Сам процесс отмены крепостного права в Царской России практически на Севере неощутим. Так как «вольных» людей даже в «расцвет» крепостного права было в 2,5 раза больше, чем «крепостных», а к отмене крепостного права — почти в 3 раза.

Север — это была территория бескрайных лесов, чистых озер и спокойных рек — Сухона, Онега, Северная Двина, Вычегда, Пинега, Мезень. Сюда уходили вольнолюбивые великороссы из центральных губерний России, чтобы избежать «крепости».

На берегах Пинеги. Фото. М. И. Мильчик. 1970‑е годы

Неудивительно, что великороссы, стремясь избежать «крепости». обживали — прежде всего, поймы этих рек. Спокон веку на Руси река — Кормилица. В этом процессе действовал всё тот же фактор русской ценности «вольному воля», которая жила в великороссах на генетическом уровне.

Например, далекие предки автора этой книги жили в Рязанской земле. В самом начале «крепостного права» три брата Башлачевы: Иван, Василий и Левонтий не стали ждать притеснений «барина» и ушли на Север, на земли Великого Устюга. Конечно. они были не одиноки. На моей родине в Никольской волости есть деревни, где распространена фамилия Башлачев. А одна деревня называется Рязань — напоминание откуда они родом.

Фамилия Башлачев — от тюркского «башлач». Это прозвище татары давали славянину, который был мастеровым человеком и не находился в зависимости ни от кого.

При появлении угрозы попасть в «крепостную» зависимость мои вольнолюбивые предки покинули Рязанскую Землю и ушли на Север. Все следующие поколения моих предков стремились избежать «крепости» и остались «вольными» людьми.

Это прямое подтверждение, что вековая русская ценность «стремление к воле» передавалась у великороссов на генетическом уровне. Примечательно, что родина моего прадеда называлась Казаково (от слова «казаки» — вольные люди, не терпящие принуждения). Конечно, в Казакове были земли, которые считались «крепостными». Например, Елезовым принадлежало несколько возделанных участков земли Никольской волости Сольвычегодского уезда, которые были их «крепостной» собственностью. Но прежние «крепостные» крестьяне Елезова — или умерли, или «ушли от барина» в верховье Камы. Так что в Казакове на когда–то возделанной «крепостной» земле Елезовых никто уже не жил и землю не возделывал. Но рядом с «крепостной» землей Елезовых была «пустошь», которую никто и никогда не обрабатывал. Вот на ней и поселились два рода Башлачевых. Они не хотели становиться «крепостными» Елезовых, а начали корчевать, разрабатывать, распахивать и осваивать ничейную «пустошь». А на ней по неукоснительному принципу «вольных» крестьян–великороссов действовало правило: «кто пахал, того и ржи (хлеб)». Так образовалась деревня Елезовка, моя родина. В ней родился мой прадед Василий Башлачев. Хотя название деревни произошло от рядом расположенной «крепостной земли», но построили деревню «вольные» крестьяне на «пустоши», так как не хотели становиться «крепостными» Елезовых. Вольному воля — это древняя и величайшая русская ценность. Когда «крепостных» или «вольных» великороссов Севера начинали притеснять, они бросали обработанную землю и уходил на свободные земли верхней поймы реки Камы.

График «крепостных» диаграммы 8.1 как раз и отражает этот процесс.

Дальнейшее развитие Севера после отмены крепостного права рассмотрим более точным измерителем демографического развития, потоком растущих детей по той же «модели скользящего среднего», что и губерний Нечерноземного Центра.