Мы попробовали объяснить этому Артуру, что не уверены в том, сработает ли процесс в обратном направлении, и что в любом случае тут имеет место четырехдневная ошибка во времени, так что и в самом лучшем варианте необходимая точность не будет достигнута. Не думаю, что до него дошло. Бедняга был в жутком состоянии; все, чего он хотел, — получить свой шанс, хоть самый ничтожный, и убраться отсюда. На этом он прямо зациклился.

Ну, мы и решили рискнуть — в конце-то концов, если окажется, что ничего не получилось… ну, он все равно об этом никогда не узнает… а может, и вообще выпадет пустышка.

Генератор был готов и стоял на той же отметке. Мы приставили к нему одного парня, а сами отвели Артура на дорожку — на то место, где она кончается у дверей твоей комнаты, и поставили его там.

«А теперь шагайте! — сказали мы. — Идите точно так же, как шли в тот момент, когда все это с вами случилось». И тут же подали сигнал включить генератор. Учитывая наркотик доктора и прочие обстоятельства, Артур был в Полном затмении, но тем не менее сделал все, что было в его силах, чтобы взять себя в руки. Он двинулся вперед как бы в ступоре. И несмотря на это, парень отлично выполнил все наши указания. Чудом удерживаясь от рыданий, он умудрился каким-то противоестественным голосом запеть: «…это делают все люди, это делают все люди…» И вдруг исчез — просто испарился, и все тут!

Гарольд помолчал и с сожалением добавил:

— Оставшиеся доказательства не слишком впечатляющи — теннисная ракетка, почти новая, но в то же время, безусловно, изготовленная десятки лет назад, и соломенная шляпа в том же состоянии.

Миссис Долдерсон все еще молчала. Тогда он сказал:

— Мы сделали все, что могли, мама.

— Конечно, конечно, милый. И вполне успешно. Не ваша вина, что нанесенный ущерб был возмещен не полностью… Нет, мне просто любопытно, что случилось бы, включи вы свою машину несколькими минутами раньше… или позже. Но я подозреваю, что этого произойти никак не могло… Тебя тут бы не оказалось, если бы подобное было возможно.

Гарольд с недоумением взглянул на нее:

— О чем ты, мама?

— Не обращай внимания, дорогой. Как ты и говорил, это был всего лишь несчастный случай. Так мне представляется, по крайней мере… Хотя такое множество важных событий на самом деле являются случайными, что приходится удивляться, не записаны ли они на самом деле где-то там — далеко-далеко.

Гарольд смотрел на нее, пытаясь понять смысл этой фразы, а потом решился задать вопрос:

— Но что заставляет тебя думать, что мы успешно вернули его назад, мама?

— О, я знаю, что вам это удалось. Во-первых, я отчетливо помню тот день, когда я прочла в газете, что лейтенант Артур Уоринг Бэтли награжден орденом за выдающиеся заслуги. По-моему, это произошло где-то в ноябре 1915 года. А во-вторых, я только что получила письмо от твоей сестры.

— От Синтии? Какое она может иметь отношение к этому делу?

— Она хочет приехать навестить нас. Она намерена снова выйти замуж и хотела бы привезти с собой этого молодого человека… хотя мне кажется, что он не так уж и молод… чтобы показать его нам.

— Все это так, но я не вижу…

— Она думает, что тебе будет интересно с ним познакомиться. Он физик.

— Но…

Миссис Долдерсон даже не заметила, что ее прервали. Она продолжала:

— Синтия говорит, что его зовут Бэтли… и он сын полковника Артура Уоринга Бэтли, кавалера Ордена за выдающиеся заслуги, живущего в Найроби, в Кении.

— Ты хочешь сказать, что он сын?…

— Так мне кажется, милый. Странно, не правда ли? — Миссис Долдерсон немножко подумала и добавила: — Если все эти вещи действительно записаны где-то, они, видимо, записываются в каком-то весьма странном неряшливом беспорядке. Ты согласен со мной, милый?

Звук затормозившей по гравию машины заставил доктора Харшома взглянуть на часы. Он захлопнул блокнот, положил его в ящик стола и стал прислушиваться поджидая. Наконец Стефан открыл дверь и произнес:

— Мастер Трэффорд, сэр!

Доктор встал с кресла и внимательно посмотрел на вошедшего молодого человека. Мистер Колин Трэффорд оказался представительным тридцатилетним мужчиной со слегка вьющимися каштановыми волосами и чисто выбритыми щеками. На нем были хорошо сшитый из дорогого твида костюм и соответствующая обувь. Внешность располагающая, но довольно обычная. Наверное, он похож на каждого второго из тех молодых людей, которых мы встречаем ежедневно. Приглядевшись поближе, доктор заметил следы усталости на его лице, выражение тревоги и напряженного упорства в складке рта.

Они пожали руки друг другу.

— Вы, наверное, долго добирались сюда, — сказал доктор. — Я думаю, вы не против глотка виски. До обеда еще полчаса.

Молодой человек поблагодарил, сел и сказал:

— Вы были очень любезны, пригласив меня сюда, доктор Харшом.

— Я сделал это небескорыстно: по мне, лучше поговорить с человеком, чем заводить переписку. Более того, отказавшись от нудной сельской практики, я стал дотошным, мистер Трэффорд, а уж в тех редких случаях, когда мне удается столкнуться с настоящей тайной, я не отвяжусь, пока мое любопытство не будет удовлетворено до конца, — сказал доктор Харшом и тоже сел.

— С тайной? — повторил молодой человек.

— С тайной, — сказал доктор.

Молодой человек отпил виски.

— Но наводимые мною справки такого свойства, что… они под стать любому юристу, не правда ли?

— Но вы же не юрист, мистер Трэффорд, — сказал доктор.

— Да, — согласился тот.

— Что тогда заставило вас наводить эти справки? Нужда или досужее любопытство? В этом-то и заключается тайна — искать человека, в существовании которого вы и сами не уверены и о котором нет никаких данных, даже в Соммерсет Хаусе.

Молодой человек с интересом разглядывал доктора, который продолжал:

— Откуда мне известно, что вы не уверены в существовании разыскиваемого лица? Да просто подобные поиски предпринимаются только в этом случае. Будь у вас свидетельство о рождении данного человека, вы бы так не поступали. В самом деле, откуда эта непонятная решимость найти того, кто официально не существует? И тут я сказал себе: «Когда этот упрямец обратится ко мне, я попытаюсь разгадать его тайну».

Молодой человек нахмурился.

— Вы хотите сказать, что это пришло вам в голову еще до того, как вы получили мое письмо?

— Мой дорогой, Харшом — это не обычная фамилия, она происходит еще от Харвестов, если это вас интересует, — и действительно, я никогда не слышал о Харшоме, который бы не имел отношения к этой древней фамилии. Поэтому в той или иной степени все мы, Харшомы, связаны друг с другом, и вторжение молодого неизвестного нам человека, настойчиво перебирающего всех нас и пристающего к каждому со своими расспросами относительно какой-то таинственной мисс Харшом, вполне естественно, возбуждает наш интерес.

Поскольку я сам, как мне кажется, нахожусь в конце вашего списка Харшомов, то я и решил, со своей стороны, заняться некоторыми исследованиями.

— Но почему вы считаете, что находитесь в конце моего списка? — прервал его Колин Трэффорд.

— Потому что вы, очевидно, придерживаетесь определенного принципа, в данном случае — географического. Вы начали поиски Харшомов в центральном районе Лондона и продолжали расширять их от центра, пока не добрели до Хирфордшира. Теперь в вашем списке осталось только два Харшома: Питер, который живет на крайнем мысу Корнуэлла, и Гарольд — в нескольких милях от Дургамала, не так ли?

Колин Трэффорд кивнул с чувством недовольства.

— Верно, — согласился он.

Доктор Харшом улыбнулся.

— Так я и думал. Предположим… — начал он, но молодой человек прервал его опять:

— В своем письме вы пригласили меня сюда, но при этом не ответили на мой вопрос.

— Это верно. Но я ответил на него теперь, заявив, что лицо, которое вы разыскиваете, не только не существует, но никогда и не существовало.