А. 22 лет, крепкого телосложения, одет прекрасно, обладает приличными манерами. Признаки cranium progeneum (недоразвитости черепа). Хроническая пневмония верхушки правого легкого. Эмфизема. Пульс 60, во время возбуждения не более 70–80 ударов. Половые органы нормальны. Жалобы на временные расстройства пищеварения, запоры, головокружение, чрезмерное возбуждение полового влечения, уже очень рано поведшее к онанизму, но ни разу не направленное на естественное удовлетворение.

Далее жалобы на периодически возвращающееся меланхолическое настроение, представления самотерзающего свойства и извращенные склонности, совершенно немотивированные, например к смеху в серьезных обстоятельствах, к швырянию денег в воду, к беганию под проливным дождем.

Отец обвиняемого — нервного темперамента, мать подвержена нервным головным болям. Брат страдал эпилептическими приступами.

Обвиняемый обнаруживал с детства нервный темперамент, был склонен к спазмам и обморокам, приходил в состояние моментального оцепенения, когда ему делали строгий выговор. В 1869 г. он изучал медицину в Берлине. В 1870 г. участвовал в войне в качестве помощника лекаря. Письма его этого времени обнаруживают в нем поразительную вялость и мягкость характера. При возвращении на родину весной 1871 г. окружающим бросается в глаза его сильная душевная возбудимость. Вскоре затем частые жалобы на соматические расстройства, неприятности романтического свойства. В ноябре 1871 г он усердно занимался медициной в Грейфсвальде. Он считался очень приличным человеком Во время пребывания в тюрьме был спокоен, равнодушен, временами углублен в себя. Свои поступки он относит на счет терзающих его, в последнее время ставших чрезмерными половых возбуждений. Он сознавал, что совершал непристойные деяния, и по совершении последних стыдился их. Настоящего полового удовлетворения он при этом не ощущал. Его состояние не представляется ему в истинном свете. Он считает себя чем-то вроде мученика, ставшего жертвой злой силы. Высказано предположение об утрате свободной волеопределяемости.

Это стремление к пачканью женщин встречается также при парадоксальном, вновь пробуждающемся в старческом возрасте половом влечении, которое, как известно, часто одновременно проявляется в извращенных актах.

Так, Тарновский (указ. соч., с. 76) сообщает о таком случае.

Наблюдение 33. Я знал больного, который в ярко освещенной комнате укладывал на низкий диван женщину, наряженную в декольтированное бальное платье. Сам он, находясь у двери другой темной комнаты, некоторое время всматривался в женщину и с силой кидал ей за пазуху экскременты. Это вызывало в нем, по его признанию, семяизвержение.

Один господин из Вены, на достоверность показаний которого я могу полагаться, сообщил мне, что мужчины склоняют проституток за высокое вознаграждение к тому, чтобы мужчины плевались, испражнялись и мочились им в рот.

Сюда же относится, по-видимому, и следующий случай доктора Паскаля («Гигиена любви»).

Наблюдение 34. Один мужчина имел любовницу. Все его отношения к ней состояли в том, что он вымазывал ей углем или сажей руки и усаживал перед зеркалом так, чтобы он мог видеть в нем ее руки. Во время длительной подчас беседы с ней он, не отрывая глаз, созерцал отражение в зеркале ее рук и по прошествии некоторого времени уходил домой, вполне удовлетворенный.

Примечателен в этом роде и следующий случай, о котором сообщил мне врач. Один офицер был известен в публичном доме в К. исключительно под именем «Oel» (масло). Он добивался эрекции и семяизвержения единственно тем, что приказывал обнаженной проститутке становиться ногами в кадку, наполненную маслом, и смазывал им все ее тело!

Приведенные примеры позволяют высказать предположение, что мотивы известных случаев намеренной порчи одежды лиц женского пола (например, обливание серной кислотой, чернилами и т. п.) коренятся в удовлетворении извращенного полового влечения; по крайней мере, здесь также мы сталкиваемся со своего рода причинением боли, причем потерпевшими являются каждый раз женщины, виновниками — мужчины. Нельзя сомневаться в том, что анализ половой жизни такого рода преступников часто в состоянии пролить свет на истинный характер покушения, и потому он может быть только желательным при судебно-медицинском расследовании этих случаев. Случай Бахмана (см. ниже наблюдение 125) равным образом свидетельствует о половом характере названных покушений, так как в нем вполне был доказан половой мотив преступления; особенно доказательно в этом смысле следующее наблюдение.

Наблюдение 35. Б., 29 лет, торговец, женатый, с тяжелой наследственностью, с 16 лет мастурбировал с помощью карманного аппарата, неврастеник, с 18 лет импотент, долгое время злоупотреблял абсентом после несчастной, т. е. неразделенной, любви. Однажды встретил на улице бонну в белом переднике, какой обычно носила любимая им девушка. Он не мог удержаться, чтобы не украсть передник, принес его домой, мастурбировал с ним и сжег его при новой мастурбации. Идя опять по улице, он увидел женщину в белом плагье; тогда его охватила сладострастная мысль запачкать платье чернилами; он совершил это, испытывая половое возбуждение, затем он мастурбировал дома, вспоминая об этом. В другой раз при виде женщин у него явилось сильное желание испортить платье перочинным ножиком. При совершении этого он был схвачен по подозрению в попытке на воровство. В иных случаях ему достаточно было увидеть на платье женщины пятна, чтобы испытать оргазм и семяизвержение.

Он добивался того же эффекта, если поджигал сигарой платья проходящих мимо женщин. (Маньян, сообщено у Туано: Attentats aux moeurs. P. 434, подробно в работе Гарнье — Annales d'hygiene publique, 1900, Mars. P. 237.)

Гарнье (Annales d'hygiene, 1900, Fevrier—Mars) посвятил подобным случаям садизма по отношению к предметам отдельную работу и объяснил их фетишизмом. Особенно ясно это отмечается в вышеприведенном наблюдении 35, которое он исследовал как судебный врач и в котором фетиш состоял преимущественно в голубом платье с белым передником. Лицо, которое носило этот фетиш, не играло для него никакой роли, противостоять садистскому акту он не мог. Гарнье обозначает эти случаи термином «садофетишизм», указывает на их социальное значение и настаивает на помещении всех подобных несчастных больных в заведение для душевнобольных. Это стремление к уничтожению фетиша, являющегося собственно предметом вожделения, этот садизм по отношению к безжизненному объекту находит себе объяснение в том, что здесь фетиш вызывает сладострастные ощущения, а с ним у лиц, предрасположенных к садизму, тесно связаны акты жестокости, действия разрушительного характера. Так как при вполне выраженном фетишизме самый фетиш совершенно отделен от его носителя и доминирует над всей половой жизнью данного лица, толкая его на активные действия, то может случиться, что он пробуждает и родственные фетишизму врожденные садистские ощущения и стремления, и последние находят себе удовлетворение в безличном фетише. В сущности, ведь сам по себе садистский акт часто является эквивалентом невыполнимого совокупления на почве психической и физической импотенции, и поэтому может появляться у детей, животных, у лиц того же пола без всякого отношения к педофилии, зоофилии и гомосексуализму.

Обращает на себя внимание и свидетельствует о связи сладострастия с жестокостью то обстоятельство, что оргазм и семяизвержение «садофетишистов» наступают в момент разрушения фетиша (срезывание косы, подкалывания девушек, пачканья дамских туалетов и т. д.).

А. Молль (Zeitschrift fur Medizinalbeamte) недавно сообщил об одном случае, который в этом смысле является классическим.

Человек с университетским образованием, 31 года, холостой, с тяжелой наследственностью, имеющий родителей, связанных кровным родством, постоянно застенчивый, замкнутый в себе, 17 лет, во время пробуждения половой жизни часто встречался с подругами своей сестры, девочками приблизительно 12-летнего возраста, носившими белые платья; эти белые платья и стали его фетишем, он начал мастурбировать, причем представлял себе в это время девушку в белом платье и манипулировал светлыми принадлежностями женского туалета.