– Нет, Костя, права на месте. Я хочу, чтоб ты завтра утром изъял из картотеки данные на одну машину.

– Чью? – враз посерьезнев, спросил Костя.

– Мою, – ответил я.

– Ты что, сбил кого-нибудь?

– Болван, – сказал я. – Если б я кого-нибудь сбил, инспектору розыска ГАИ я позвонил бы в последнюю очередь. Я не хочу, чтоб меня вычислили.

– Кто?

– Подумай сам.

– Ты что, опять работаешь?

– Да. А на другую машину мне, наоборот, надо данные получить.

– Стасик, – сказал он с сомнением, – ты толкаешь меня сразу на два служебных преступления. А нельзя официально, запросом?..

– Нельзя, – ответил я. – Нет времени. И потом. Костя... – я вздохнул, потому что мне очень не хотелось говорить то, что через секунду сказал: – Однажды ты обещал, что будешь моим должником до гроба...

– Это так серьезно? – спросил он.

– Да. Во сколько ты завтра будешь в управлении?

– Рано. Часов в девять.

– Хорошо. Записывай номера. И в четверть десятого жди моего звонка.

Я положил трубку и посмотрел на Дыскина.

– Береженого Бог бережет, – кивнул он одобрительно.

– Значит, завтра будем пасти белую “волгу”?

– Да. Только пасти будешь ты. Мне придется держаться подальше.

Зазвонил телефон, и я сказал, протягивая к нему руку:

– Это Марина. ” – Сердце – вещун, – насмешливо сказал Дыскин.

– Здравствуйте, Станислав Андреевич, – произнес в трубке бархатный, с легкой хрипотцой голос.

Наверное, что-то необычное творилось в этот момент с моим лицом, ибо Дыскин навострил ушки на макушке. Несколько секунд я был не в силах вымолвить ни слова, потом перевел дух и сказал, очень стараясь, чтобы тон мой был как можно более безмятежным:

– Мы вроде сегодня уже виделись? Я вас не очень ушиб бидоном? А, Юра?

Он тоже взял тайм-аут на некоторое время. Потом прокашлялся и сообщил:

– Ну что ж, очень хорошо. Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы. И кажется, нам есть, о чем поговорить.

– Есть, – согласился я.

Дыскин приник ухой к моей трубке.

– Сегодня вы нанесли нам серьезный ущерб, – начал Глобус. – Заведение пришлось спешно эвакуировать. Кстати, почему вы не прислали туда своих друзей с Петровки?

– Потому, что я не сомневался в вашей оперативности, – ответил я.

– Правильно сделали, – похвалил он. – Мне вообще кажется, что мы с вами поладим. Не хотите поработать с нами, посотрудничать? В накладе не будете.

Так, это уже третье предложение за последнюю неделю.

– Спасибо, – сказал я.

– Спасибо “да” или спасибо “нет”?

– Спасибо “нет”.

– Жаль, – вздохнул он. – Тогда скажите, чего вы добиваетесь?

Я подумал немного.

– Для начала хочу, чтобы оправдали Байдакова.

– Дался вам этот Байдаков! – сказал он с досадой. – Он что, ваш родственник? Мелкая тварь. К тому же гнусная.

Я молчал.

– С Байдаковым ничего не получится, – отрезал Он. – Машина закручена, назад хода нет. К тому же, если вытащить Байдакова, станут искать другого убийцу, а мы в этом не заинтересованы.

– С Байдаковым не получится, со Шкутом не получится, с Сипягиным не получится, – сказал я. – Ни с чем у нас с вами не получится.

Он покашлял в трубку и сказал сухо:

– Как хотите. Каждый человек кузнец своего несчастья.

– Это точно, – с готовностью подтвердил я и услышал в ответ короткие гудки.

– Интере-есно, – протянул Дыскин, откидываясь, – как это они тебя прокололи за... – он посмотрел на часы, – меньше чем за два с половиной часа?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

На следующее утро в 9.25 лохматый владелец белой “волги” обрел имя: Бурыгин Анатолий Владимирович, 1960 года рождения. В 10.05 мы с Дыскиным уже были возле его дома на Новолесной улице. “Волга” стояла на месте. В 11.02 Бурыгин вышел из подъезда, осмотрел машину со всех сторон, потыкал носком ботинка колеса и сел за руль. В 11.06 наша кавалькада тронулась в путь. Сначала “волга”, потом Дыскин на своей “яве” в мотоциклетном шлеме с опущенным солнцезащитным забралом, и наконец мы с “Жоржем” метрах в ста позади. Я очень надеялся, что мы направляемся в гости к лысому.

Бурыгин ехал неторопливо и никакого беспокойства не проявлял. У меня постепенно отлегло от сердца: значит, они не предполагают, что мне известна их машина.

Утро понедельника – не чета воскресному вечеру. Улицы забиты транспортом, и очень мало шансов, что “хвост” засветится. Развернувшись у Белорусского вокзала, мы покатили в сторону центра. Снова разворот на Манежной, вверх мимо Большого театра и “Детского мира”, направо через Китайский проезд – и мы на набережной. Долго это будет продолжаться, думал я?

Это продолжалось долго. С набережной Бурыгин повернул на Пролетарский проспект, потом из-под моста выскочил в сторону Южного порта. Я начал нервничать, когда он свернул направо, к портовым сооружениям. Куда мы едем? Здесь же нет никаких жилых зданий!

Легковых машин вокруг почти не осталось, только тяжелогруженые ЗИЛы и КамАЗы попадались навстречу. И вдруг я как-то разом понял, что забрызганная грязью красная “нива” с неразличимыми номерами едет передо мной уже довольно давно. Случайность? Или нет?

Я увидел, как бурыгинская “волга” набирает скорость. Валя не отставал. Но самым страшным было то, что и “нива” начала ускоряться. В ее заднем стекле я увидел белобрысый затылок и, кажется, начал догадываться, что происходит.

Вот почему Бурыгин был так спокоен, не проверялся, не пытался обнаружить “хвост”! Его страховал сзади дружок на “ниве”, и у меня не было сомнений, что он уже срисовал Дыскина. Кретин, ведь я же знал, что это профессионалы! Ну почему, почему я решил, что они глупее меня?!

С бешеной скоростью “волга” летела теперь по совершенно пустой дороге, петлявшей среди каких-то мрачных пакгаузов, огороженных серыми бетонными заборами. Ее заносило на виражах, пыль стояла столбом. Дыскин и “нива” летели следом, а мой “Жорж” напрягался из последних сил. И я вдруг увидел, как белобрысый подносит ко рту продолговатый предмет. Боже правый, неужели у них рации?!

Да, похоже. “Волга” вдруг сбросила скорость, Дыскин соответственно тоже, а “нива”, “нива” – нет! Я уже все понял, мне хотелось крикнуть Вальке: по газам, по газам, уходи вперед! Но я ничего не мог сделать, “нива” уже настигла мотоциклиста и обходила его слева. Я выжимал из “Жоржа” все, что он мог, но ясно видел, что не успеваю. Белобрысый начал неуклонно прижимать Дыскина правым боком. Валя попытался уйти, но ему было некуда деться. На скорости около ста километров я увидел, как белобрысый резко крутанул руль. “Нива” ударила “яву” крылом. Валю вынесло на узкий тротуар, ударило о бетонный забор, мотоцикл завертелся на асфальте, и, когда я юзом затормозил перед ним, его колеса еще крутились. Дыскин лежал на земле метрах в пятнадцати, шлем раскололся пополам, как ореховая скорлупа.

Пока я нашел телефон, пока примчался реанимобиль, прошло минут тридцать. Но приехавшей бригаде врачей потребовалось на диагноз совсем немного времени.

– Вы кто будете, родственник? – испытующе посмотрел на меня пожилой реаниматор с добрым усталым лицом.

– Друг, – выдавил я. – Он выживет?

– Нет. Он мертвая думаю, он умер мгновенно, в момент удара. Очень сожалею, но сделать ничего нельзя.

Я медленно ехал в обратном направлении и думал о том, что вот, другого человека убили вместо меня. Наверняка они думали, что это я опять преследую Бурыгина, из-за шлема они не смогли различить, кто сидит в седле мотоцикла. Они убили Валю, и я опять бессилен что-либо сделать.

С тяжелым чувством я подъехал к отделению. Мне предстояло подняться на самый верх Голгофы: рассказать о смерти Дыскина, а потом ответить на тысячу неизбежных вопросов.

– Северин, – сказал, увидев меня, дежурный капитан Калистратов, – тебя начальник уже целый час ищет, быстро дуй к нему.

Он как-то странно посмотрел на меня или мне показалось?

Когда я вошел в кабинет к начальнику, там находился весь триумвират: сам майор Голубко, зам. по розыску Мнишин и замполит Крячков. Все трое повернулись в мою сторону, и Голубко прогудел: