— Ахрд и твоя Богиня да не покинут тебя.

— И тебя тоже.

Каландрилл хотел еще что-то сказать, но не нашел слов. Он перебросил сумочку-кошелек с картой через плечо, дотронулся на мгновенье до камня под рубашкой и ступил в узкий коридор. Брахт шел за ним под тяжелой саблей матроса; они поднялись на палубу, а затем по тралу — к капитану.

Рахамман эк'Джемм с кислой миной стоял со скрещенными на груди руками около штурвального. Один из матросов с голым торсом беспомощно стоял около арбалета, а другой стонал, лежа на палубе, с двумя стрелами в правой ноге. Военный корабль обошел «купца» по широкой дуге с носа, и теперь арбалетчики не могли его достать.

— Я пытался, — сказал эк'Джемм, — и вот результат, — он показал на раненого матроса и на стрелы, торчавшие из мачт, палубы и парусов.

Брахт хмыкнул и сказал:

— Слишком легко сдаешься, капитан.

Кандиец уставил на Брахта холодный взгляд зеленых глаз.

— Как я уже говорил твоему товарищу, я не собираюсь рисковать судном из-за несчастной сотни варров. Если им нужны вы, они сейчас вас увидят, и я выдам вас. Если же нет, — он пожал плечами, — тогда мы будем драться.

Как бы в подтверждение его слов еще одна темная туча стрел взмыла в воздух. На какое-то мгновенье они как бы зависли в голубом небе, а затем со свистом посыпались на палубу «Морского плясуна».

— Это предупреждение, — пробормотал эк'Джемм, рассматривая темные стрелы, вонзившиеся в доски палубы.

Оснащенный по-военному корабль вновь показался у левого борта, раскачиваясь на волнах и подходя с каждым взмахом весел все ближе и ближе. Его высокая, словно хвост дракона, корма заканчивалась плавником. Два человека защищали щитами кормчего. Лучники стояли на небольшой палубе за перегородкой, разделявшей корабль от самого носа, словно позвоночник, на две части; по обеим сторонам его сидели гребцы. Они гребли по команде невысокого хрупкого человека в тонкой серебристой кольчуге, гордо переливавшейся на солнце; лицо его было скрыто в тени шлема с козырьком.

— Это их капитан? — спросил Брахт. А когда эк'Джемм подтвердил, сказал: — Дай мне лук, я пристрелю его.

Кандиец задумчиво посмотрел на него, словно раздумывая, но потом отрицательно покачал головой.

— Раненый зверь хуже здорового.

— Самое большее две стрелы, — уверенно сказал Брахт, — и его не будет.

— Палуба судна — не твердь земная, — возразил эк'Джемм.

— И не спина скачущей лошади, — заверил его Брахт. — Я сделаю это.

Эк'Джемм коротко улыбнулся и вновь покачал головой.

— Нет, — твердо сказал он. — Я не хочу их злить. Если им нужны только вы, то я и так от них избавлюсь.

Брахт презрительно блеснул глазами; кандиец не обратил на это никакого внимания и повернулся лицом к военному кораблю.

Тот, накренившись на левый борт, подбирался к «купцу» с кормы. Каландрилл не отрываясь смотрел на фигуру в кольчуге, командовавшую лучниками. Неужели это Азумандиас? Зачем колдуну такое физическое напряжение, если он и так запросто мог бы с ними разделаться, не прибегая к стрелам? Что-то в том, как он стоял, и в покрое его кольчуги было не так, и вдруг он сообразил.

— Это женщина! — воскликнул он. — Их капитан — женщина!

— На кандийских военных судах нет женщин-капитанов, — хмуро возразил эк'Джемм.

— В Лиссе тоже нет корсаров, — резко ответил Каландрилл. — А это судно вышло из Лиссе, и их капитан — женщина.

В это время фигура на судне подняла руки в перчатках и сняла шлем, и целый поток густых соломенных волос упал ей на плечи вокруг сильного, волевого лица с серыми, как штормовые волны, глазами, пристально смотревшими на «Морского плясуна»; большой, с полными губами рот отдал приказание, и корабль замедлил ход.

— Бураш меня побери! — пробормотал эк'Джемм. — Ты прав.

— И пресимпатичная при том, — едва слышно добавил Брахт. — Ахрд, да она просто красавица!

Но девушка, казалось, не замечала ни их, ни арбалетов, хотя именно в этот момент эк'Джемм или лучники могли бы запросто поразить ее. По приказу девушки гребцы подняли весла, и судно подплыло к корме «купца» по инерции выйдя из зоны обстрела арбалетами. Она бросила шлем на палубу и сложила руки рупором у рта.

— На твоем судне, капитан, есть два пассажира. Они нужны мне.

Голос у нее был мелодичный и звонкий, он запросто преодолел отделявшее их расстояние.

— И ты отпустишь мое судно с миром? — прокричал ей в ответ эк'Джемм.

— От тебя мне ничего не надо, — ответила девушка. — Мне нужны только твои пассажиры. Передай их мне, и ты свободен.

— У меня есть раненый, — сказал кандиец.

Лицо девушки на мгновенье омрачилось, но она тут же сказала:

— Сожалею, но ты первый в нас выстрелил.

Каландрилл не мог отвести от нее глаз, забыв о смертельной опасности. Он вздрогнул от прикосновения Брахта.

— Приготовься, — сказал ему керниец.

Он кивнул, инстинктивно дотрагиваясь до камня на шее, и даже открыл было рот, чтобы произнести заклятье, как вдруг почувствовал пламень под пальцами. Он быстро взглянул на камень — внутри его бушевал настоящий пожар.

Неожиданно сильно, как никогда, запахло миндалем. Воздух между двумя судами задрожал, словно раскаленный лучами поднимающегося солнца. Брахт закричал, эк'Джемм тоже. Море вдруг закипело, и Каландрилл тоже закричал, увидев огромный столб воды, вздымающийся между «купцом» и военным кораблем, словно из морских недр поднималось невиданных размеров морское чудище. Вода кипела, взлетая к небу кружащим, как в водовороте, переливающимся столпом. Огромная волна набросилась на полуют, и над кормой «Морского плясуна» повисла радуга; мощный шквал вдруг ниоткуда поднявшегося ветра рванул назад его волосы. Военное судно вдруг закружилось в водовороте, как щепка, как перышко, круг за кругом, и лучники как подкошенные повалились на шпигаты. Девушку бросило на нос, и в последний момент она обхватила руками шею дракона, всем телом вжимаясь в вырезанную в дереве фигуру, а ноги ее болтались в воздухе. На мгновенье Каландриллу показалось, что она вот-вот выпустит шею деревянной фигуры и закружит в водовороте, но ее вдруг бросило и покатило по палубе, и она со всего маху налетела на перепуганных гребцов.

Судно поднялось на гребне волны, тралы полопались, парус беспомощно захлопал на ветру, как порванная тряпка. Раздался оглушительный грохот, и водоворот рухнул вниз. Судно понесло в открытое море, и с каждой новой волной оно набирало все больше воды. Ветер усиливался, и тут природа словно бы разделилась надвое, и он увидел такое, чего быть не могло: паруса «Морского плясуна» вдруг наполнились ветром, и «купец» стал набирать скорость, всё отдаляясь и отдаляясь от военного судна, которое яростные порывы ветра несли в противоположную сторону. Волны бились об его вздымающийся и опускающийся нос, черный парус превратился в клочья, и гребцы беспомощно взмахивали веслами. Эк'Джемм опять подал команду, и рулевой вместе с ним навалился на штурвал, помогая удержать судно кормой к яростному штормовому ветру.

Всего лишь за несколько мгновений военный корабль отнесло настолько, что он превратился в маленькую точку на горизонте, а затем и вовсе пропал за его чертой. Только теперь Каландрилл сообразил, что все еще сжимает в руке камень. Он отпустил его, и ветер утих. Он осмотрелся. Брахт, мокрый до нитки, цеплялся за арбалет; с другой стороны с расширенными от ужаса глазами за него хватался матрос. Четыре вооруженных кандийца, тяжело дыша, цеплялись что есть силы за гакаборт. Эк'Джемм и матрос, который бросился ему на помощь, мертвой хваткой держали колесо штурвала, словно опасаясь, что их сейчас оторвет и выбросит за борт. Раненый матрос лежал около их ног, вознося молитву Бурашу, а все остальные, кто был в это время на палубе, хватались либо за шкоты, либо за леера, все еще не веря в то, что опасность миновала. Только Каландрилл ни за что не цеплялся: он стоял, широко расставив ноги, на полуюте, пораженный волшебством, спасшим их от неминуемой гибели.