— Старшина, — ответил Чжао Сань, — вы не знаете всех деталей дела. Поскольку все мы ъсобрались за этим столом, как добрые друзья, ничего страшного, если я вам кое-что скажу. Вам, должно быть, известно, что наш староста имеет зуб на Куна. Каждый раз, когда Кун дарит нашему старосте несколько медных монет, Пан думает о том, что он может с помощью вымогательства выудить у Куна кругленькую сумму, которую наш скряга не хочет отдать добровольно. Наконец вчера ночью староста Пан затеял какую-то небольшую сделку у Ли и с треском провалил ее. Он продолжал торговаться до рассвета, пока не услышал, как люди кричат, что совершено убийство. Как только он узнал, что эти люди вышли из гостиницы Куна, он сразу же решил, что это великолепная возможность поладить со старым Куном и вырвать него столь необходимые денежки. Итак, вы видите, что староста Пан не имеет никакого отношения к самому убийству. Он только пытался надуть старого Куна, а в награду получил порку! Вместо того чтобы причинить вред другому, он навредил себе! Теперь, что касается убийства, это очень сложное дело. Ясно одно — убийство было совершено на рассвете. Должно быть, это случилось после того, как я вернулся с ночного обхода, потому что тогда еще все было спокойно.

Старшина Хун, выслушав эту историю, пробормотал какие-то уклончивые замечания о том, что староста Пан, похоже, не преступник. Он только пытался надуть старого Куна на несколько серебряных монет и уже получил справедливое наказание в виде ста ударов бамбуком. Итак, остается все та же проблема: кто совершил преступление? Предаваясь этим размышлениям, старшина Хун с удовольствием принялся за еду и быстро покончил с ней.

Проглотив последний кусок и допив вино до последней капли, старшина велел принести счет и, чтобы соблюсти приличия, приказал хозяину гостиницы прийти на следующий день в суд за деньгами. Затем он оставил своих друзей и направился к судье Ди.

Когда он доложил об услышанном, судья Ди сказал:

— Дело действительно сложное. Если Кун не совершал убийства, то эти торговцы, должно быть, где-то сболтнули, что у них имеются при себе деньги. Какой-то преступник услышал это, выследил, где они остановились, а утром, когда они покинули гостиницу, ухитрился убитых. Только так можно объяснить, почему оба тела были найдены у ворот рынка. Меня, как окружного судью, люди считают отцом и матерью. И я должен позаботиться о том, чтобы возмездие настигло убийцу. Только тогда я смогу прямо смотреть в глаза Господу на небесах и людям на земле. Однако сегодня мы больше ничего не в силах сделать. Увидимся завтра утром после дознания.

И он позволил старшине Хуну удалиться.

На следующее утро судья Ди встал рано и, приведя себя в порядок и позавтракав, отдал распоряжение своим людям оставаться там, где лежат трупы. Перед гостиницей Куна уже собралась большая группа стражников и более скромных служителей закона. Судья Ди покинул свои покои, пришел к гостинице Куна и сел за поставленный там высокий стол, символизирующий зал суда. Сначала он приказал привести к себе Куна и обратился к нему со следующими словами:

— Хотя вы утверждаете, что не совершали этого убийства, все факты указывают, что преступление как-то связано с вашей гостиницей. Поэтому вы не должны вести себя так, словно это дело вас вообще не касается. Мы начнем с того, что спросим у вас имена жертв, чтобы, как полагается, провести дознание.

— Когда эти двое, — ответил Кун, — пришли вчера вечером ко мне в гостиницу, я спросил, как их зовут. Один сказал, что его фамилия Лю, другой назвался Шао. Так как они были заняты распаковкой своего багажа, у меня не было возможности спросить их имена.

Судья Ди кивнул и, взяв свою ярко-красную кисточку, написал на клочке бумаги: «Мужчина по фамилии Лю». Затем он приказал следователю осмотреть тела. Следователь, почтительно неся перед собой обеими руками записку судьи Ди, вошел в здание суда и с помощью Чжао Саня и дежурных стражников подтащил тело, лежащее слева от центра, к столу. Следователь попросил:

— Прошу привести Кун Ваньдэ, чтобы опознать этого человека как Лю.

Судья Ди приказал Куну взглянуть на тело.

Кун, хотя и понимал, что дело неприятное, все же подошел к окровавленному трупу. Дрожа, он с трудом собрался с силами и внимательно посмотрел на убитого.

— Это действительно Лю, который вчера вечером остановился в моей гостинице.

Следователь разложил на земле тростниковую циновку и велел положить на нее тело. Чисто вымыв его горячей водой, он осмотрел тело дюйм за дюймом и доложил судье Ди:

— Мужское тело, одна ножевая рана сзади в плечо, длиной в два с половиной дюйма, шириной в полтора дюйма. На левой стороне рана, нанесенная ударом ножа, длиной в полтора дюйма, пять дюймов в диаметре. Одна ножевая рана на горле, длиной в три дюйма, шириной в полтора дюйма, глубокий разрез дыхательного горла.

Помощники следователя, как полагается, записали этот доклад и положили документ на стол судье.

Поразмыслив немного над этой бумагой, судья Ди спустился и сам тщательно осмотрел тело. Удостоверившись в правильности доклада следователя, он скрепил документ своей красной печатью, приказал положить тело в подготовленный гроб и официально обратился к народу с просьбой, чтобы любой, кто знал убитого, явился в суд.

Возвратившись за свой стол, он снова написал ярко-красной кисточкой на клочке бумаги: «Второй человек по фамилии Шао». Затем следователь выполнил те же действия и попросил Куна опознать тело.

Кун, склонив голову, подошел к трупу и поднял на него взгляд. Тут он затрясся всем телом, глаза его выкатились из орбит, и, пробормотав что-то нечленораздельное, Кун хлопнулся в обморок.

Судья Ди, удивившись такой реакции, приказал старшине Хуну привести свидетеля в чувство, чтобы продолжить дознание и получить от Куна объяснения.

Воцарилось глубокое молчание, все зрители пристально смотрели на Куна.

Старшина усадил Куна на землю и приказал его жене быстро принести чашку сладкого чая. Некоторые зрители, раздраженные затяжкой в ходе дознания, начали расходиться по домам, но многие остались, желая посмотреть, что будет дальше.

Через некоторое время Кун пришел в себя. Он попытался заговорить, но смог лишь произнести:

— Это… это не то, это… ошибка!

— Старина, — обратился к нему старшина Хун, — его превосходительство ждет ваших объяснений. Ну, говорите же, что за ошибка?

Кун ответил:

— Это не тот человек! Вчерашний господин Шао был молодым, а это пожилой человек с бакенбардами. Этот человек никогда не останавливался у меня! Очевидно, произошла какая-то ошибка. Умоляю вашу честь выяснить это!

И следователь, и старшина Хун оторопели от такого поворота событий. Они смотрели на судью Ди в полном недоумении. Судья Ди произнес:

— Как же это могло случиться? Эти два тела лежали здесь весь день, почему же Кун не заметил раньше, что один из убитых незнаком ему? Наконец, во время дознания, в самый последний момент, его вдруг осенило. Это ясно доказывает, что он пытается нас обмануть.

Он приказал привести Куна и гневно потребовал, чтобы тот сказал правду.

Кун, все еще дрожа, стукнулся несколько раз головой о землю и запричитал:

— Когда староста Пан попытался обвинить меня в этом убийстве и подтащил два тела к моей двери, я был совершенно вне себя и тотчас же бросился в город сообщить обо всем вам. Разве я мог в таком состоянии рассматривать трупы? Более того, второе тело лежало сверху и почти закрывало труп Лю. Узнав Лю с первого взгляда, я счел само собой разумеющимся, что второй убитый это Шао. Как я мог предвидеть такое? Я действительно невиновен и вручаю свою судьбу в руки вашей чести!

Судья Ди вспомнил, что, когда он вчера увидел тела, одно действительно было наполовину закрыто вторым. Вполне вероятно, что ошибка Куна непреднамеренна. С другой стороны, это вовсе не упрощало дела. Он приказал старосте Пану явиться в суд, и тот явился, как положено, в сопровождении Чао Тая и Ма Жуна. Судья Ди закричал на него: