Реб Нафтоле Холишицер, главы общины в Красноброде, остался на старости лет без детей. Одна дочь умерла при рождении, другая во время эпидемии холеры. Сын утонул, пытаясь верхом на лошади переплыть речку Солнечную. У реб Нафтоле оставалась только одна внучка Акша, сирота. Не было обычая обучать девочек в иешиве, ибо «все царские дщери славны», а дочери еврейские все «царские дщери». Но Акша обучалась дома. Она поражала всех красотой, мудростью и прилежанием. Кожа у нее была белая, волосы черные, глаза голубые.

Реб Нафтоле управлял имением, принадлежавшим князю Чарторыйскому. С тех пор как князь задолжал реб Нафтоле 20 тыс. золотых, имение постоянно находилось в закладе. Реб Нафтоле построил для себя водяную мельницу, пивоваренный завод и сотни акров земли засевал хмелем. Его жена Неша была из богатой пражской семьи. Они наняли Акше лучших преподавателей. Один обучал ее Библии, другой французскому, в то время как еще один давал ей уроки фортепьяно, а четвертый обучал танцам. Она схватывала все быстро. В восемь лет она уже играла с дедом в шахматы. Реб Нафтоле не нужно было назначать ей приданое в случае ее замужества, ибо она и так наследовала все его состояние.

Искать ее руки начали рано, но бабушке было трудно угодить. Она осматривала парня, предлагаемого сватами, и говорила: «У него плечи дурака». Или: «У него узкий лоб невежды».

В один день Неша неожиданно умерла. Реб Нафтоле перевалило далеко за 70 и было маловероятно, что он женится вторично. Половину своего дня он посвящал религии, другую половину делам. Он вставал на рассвете и углублялся в Талмуд или Комментарии, или писал письма старейшинам общины. Когда кто-нибудь заболевал, реб Нафтоле шел утешать его. Дважды в неделю он вместе с Акшей посещал дом для бедных; Акша сама несла подаяние: суп и мелкое серебро. Не раз и не два Акша, изнеженная и образованная, засучивала рукава и перестилала постели.

Летом, после дневного сна, реб Нафтоле приказывал запрягать бричку и объезжал вместе с Акшей поля и деревню. По дороге он обсуждал с ней свои дела и было известно, что он прислушивается к ее советам так же, как прислушивался в свое время к советам ее бабушки.

Но одного недоставало Акше – друга. Бабушка старалась подыскать ей друзей; она даже снизила свой ценз и приглашала девушек из Красноброда. Но у Акши не хватало терпения на их болтовню об одежде и домашних делах. Поскольку преподаватели все были мужчины, то, исключая уроки, Акшу держали на расстоянии от них. Теперь дед стал ее единственным товарищем. Реб Нафтоле в своей жизни встречался со многими известными людьми. Он бывал на ярмарках в Варшаве, Данциге, Кракове, Кенигсберге. Он мог часами сидеть с Акшей и рассказывать ей о раввинах и необыкновенных происшествиях, о последователях лже-мессии Саббатая Цви, о спорах в Сейме, о причудах Замойских, Радзивилов, Чарторыйских – их женах, любовницах, придворных. Бывало Акша вскрикивала: «Я хотела бы, чтобы ты был моим женихом, а не моим дедом»,– и целовала его глаза и белую бороду.

Реб Нафтоле отвечал в таких случаях: «Я не единственный мужчина в Польше. Таких, как я много, но помоложе впридачу».

«Где, дедушка, где?»

После смерти бабушки Акша перестала полагаться на чье-либо суждение в выборе мужа – даже своего дедушки. Точно так же, как бабушка видела только плохое, реб Нафтоле видел только хорошее. Акша потребовала, чтобы свахи разрешали ей самой встречаться с соискателями, и реб Нафтоле наконец согласился. Молодых должны были вводить в комнату, дверь которой оставалась открытой, а глухая старая служанка стояла на пороге и следила, чтобы встреча была недолгой и без вольностей. Как правило, Акша оставалась с молодым человеком не более нескольких минут. Большинство соискателей были скучные и глупые. Другие старались казаться умными и непристойно шутили. Акша резко их отвергала. Очень странно, но бабушка продолжала выражать свое мнение. Однажды Акша отчетливо услыхала, как та сказала: «У него рожа, как у свиньи». Другой раз она сказала: «Свои слова он вычитывает из письмовника».

Акша очень хорошо знала, что это не бабушка говорит. Мертвые не возвращаются с того света обсуждать предполагаемых женихов. И тем не менее это был голос бабушки, ее манера. Акша хотела переговорить об этом с дедом, но боялась, что он примет ее за сумасшедшую. Кроме того, он тосковал по своей жене, и Акша не хотела усиливать его скорбь.

Когда реб Нафтоле увидел, что его внучка отваживает женихов, он испугался. Акше уже минуло 18. Люди в Красноброде начали сплетничать: ей нужен рыцарь на белом коне или луна с неба; она может остаться старой девой. Реб Нафтоле решил больше не потакать ее причудам и выдать замуж. Он отправился в иешиву и вернулся оттуда с молодым человеком по имени Цемах – сиротой и набожным учеником. Он был черен, как цыган, небольшого роста, широкоплечий. Пейсы у него были редкие. Он был близорук и учился по 18 часов в день. Как только он прибыл в Красноброд, он отправился в бетмидрош и начал там раскачиваться над открытым томом Талмуда. Его пейсики тоже качались. Учащиеся приходили поговорить с ним, и он разговаривал, не отрывая взгляда от книги. Казалось, он знает Талмуд наизусть, ибо ловил каждого на ошибках в цитатах.

Акша потребовала встречи, но реб Нафтоле сказал, что такое поведение подобает портным и сапожникам, но не девушке из хорошей семьи. Он предупредил Акшу, что лишит ее наследства, если она отвергнет Цемаха. Поскольку мужчины и женщины были в разных комнатах во время помолвки, Акща не имела возможности видеть Цемаха до подписания брачного контракта. Она взглянула на него и услыхала, как бабушка сказала: «Они продали тебе негодный товар».

Ее слова были столь отчетливы, что Акше казалось, все должны были их услышать, но никто не услышал. Девушки и женщины столпились возле нее, поздравляли и превозносили ее красоту, ее платье, ее драгоценности. Дедушка передал ей контракт и гусиное перо; бабушка закричала: «Не подписывай!». Она схватила Акшу за рукав и на бумаге образовалось пятно.

Реб Нафтоле закричал: «Что ты наделала?»