Неужели Карлотта стала третьей, влюбившейся в течение сегодняшнего вечера, с грустью размышляла Франческа. Вряд ли. Скорее всего, она просто увлеклась или влюбилась слегка на несколько минут, а может быть, часов или на худой конец дней…

Сама же Франческа была уверена, что теперь ее жизнь переменилась полностью и навсегда. Наблюдая за танцующими от стойки бара, она ощутила, как в ней рождается новое, не ведомое ей доселе чувство — ревность! В конце концов, судьба к ней попросту несправедлива!

Конечно, в определенном смысле она уже привыкла, что мужчины предпочитают Карлотту, а не ее. Но до сей поры это ее не слишком волновало, поскольку она была без ума от сестры, гордилась ее красотой, умом, тем особым блеском, который та излучала. Более того, Франческа чувствовала себя старшей в семье с тех пор, как их родители умерли и они остались совершенно одинокими в этом мире. Исключением была племянница Джудит, хотя ее в силу ряда причин смело можно было за близкую родственницу и не считать. Таким образом, Франческа не слишком возражала, что ей приходится играть вторую скрипку в их семейном дуэте, но, с другой стороны, она никогда не была по-настоящему прежде влюблена в мужчину, который пал жертвой чар Карлотты. До сих пор она и представить себе не могла, насколько это болезненно!

Неожиданно она почувствовал себя виноватой. Как это она могла позволить себе дурно думать о Карлотте? Ведь не ее вина, что она такая обворожительная… Дорогая, милая, любимая Карлотта!

Юный лейтенантик уселся на высокий стул в баре и предложил Франческе приготовить ему коктейль, предварительно назвав ее «блондиночкой». Франческа лишилась былого вдохновения и предложила ему бокал шампанского.

— Откровенно говоря, лейтенант, я плохой бармен. Возможно, даже самый плохой.

— Тогда, может быть, потанцуем?

Франческа отрицательно покачала головой:

— Мне нельзя оставить бар без присмотра. Кроме того, я и танцую немногим лучше, чем смешиваю напитки. Вот моя сестра — та, рыжеволосая, танцующая с моряком, у которого повреждена нога, — и в самом деле мастер в подобного рода штуках. Да вы сами видите. А какие коктейли у нее получаются! Если вам повезет, она, может быть, приготовит для вас мартини. Гарантирую, что вы получите впечатление на всю жизнь.

Лейтенант, без всякого сомнения, принимал все ее слова за чистую монету, поскольку немедленно переключил внимание с Франчески на Карлотту, которая медленно раскачивалась в танце, прижавшись всем телом к капитану. Глаза были закрыты, а голова покоилась на его могучей груди. Губы ее неслышно двигались, по-видимому, она что-то говорила в услужливо подставленное ухо капитана.

Лейтенант восхищенно присвистнул:

— Так это ваша сестра? Черт возьми, да она настоящая красотка!

— Это меньшее из ее достоинств, — пробормотала Франческа, но лейтенант ее не расслышал. На проигрывателе надрывалась пластинка «В самом сердце Техаса», и он вскочил, чтобы застолбить за собой следующий танец с Карлоттой, прежде чем это успеет сделать кто-нибудь другой: морячок явно был не самым лучшим партнером.

Биллу Шеридану явно не хотелось уступать свою даму многочисленным представителям военно-морского флота и армии, но тут уж было ничего нельзя поделать. Карлотта меняла партнеров одного за другим, постоянно изменялся и ритм танцев, которые она исполняла. Ее юбка извивалась вокруг стройных ног, демонстрируя время от времени подвязки шелковых чулок.

Билл помедлил, а затем двинулся к бару, чтобы скоротать время, болтая с очаровательной сестрой Карлотты. Та была мила и чрезвычайно дружелюбно настроена, а Билл был совершенно уверен, что сохранить хорошие отношения с родственниками избранницы — уже половина успеха. Особенно если у тебя серьезные намерения, а именно таковые появились у него в отношении Карлотты…

Билл буквально забросал Франческу вопросами, стараясь как можно больше разузнать о сестрах Коллинз. Франческа вполне отдавала себе отчет, что он более всего интересовался Карлоттой, а ею постольку поскольку, но отвечала терпеливо и, подробно, изо всех сил стараясь, впрочем, не высказывать ничего личного. Таких же примерно отношений она придерживалась с большинством всех этих матросиков и солдат на всевозможных благотворительных вечерах и балах, предназначенных для ублажения людей в военной форме. В обществе стало принято считать, что доброе отношение девушек к этим людям, идущим на смерть, — обязательно, и все они буквально из кожи вон лезли, чтобы соответствовать недавно возникшему понятию «славная девчушка». Однако же приходилось довольно умело балансировать на тонкой грани — стараться быть милой к парням в военной форме, но то же время не позволять, чтобы их вольности зашли слишком далеко. Сейчас Франческе было необходимо ни в коем случае не показать ни Биллу Шеридану, ни Карлотте, что она столь глупо влюбилась по уши в человека, который ей только что предпочел другую.

Несомненно, она будет вести себя чрезвычайно вежливо, как вела бы себя по отношению к любому мужчине, любому смертному, а не только к человеку, который походя разбил ее сердце.

Он спросил, где они живут.

— Всего в нескольких кварталах отсюда.

— С родителями?

— Нет, наши родители умерли примерно год назад.

— Извините, не знал. Вы работаете?

— Нет, мы обе все еще ходим в школу. В Редклиффе.

— Значит, девочки из Редклиффа?

— Как я понимаю, вы кое с кем там знакомы?

— Совершенно верно. Сам я родом из Бостона. Прежде чем вступить в военно-морской флот, закончил Гарвард, факультет права. Но я, по правде сказать, никогда не относился к избранному обществу и в модных аристократических клубах не числился. Зато мог себе позволить встречаться с девочками из Редклиффа, до чего настоящий, породистый выпускник Гарварда никогда не опустится. Возможно, выпускник Йеля к ним еще и снизойдет, но только не истый гарвардец.

Сама того не желая, Франческа расхохоталась:

— Тем не менее, ни я, ни Карлотта из этого проблемы не делали. А, кроме того, хочу вам напомнить — в случае, если вы забыли, — что идет война, а она внесла кое-какие изменения в наше существование. Осмелюсь вам сообщить, что вряд ли найдется в Гарварде студент — неважно, старшекурсник или нет, член закрытого привилегированного клуба или нет, — который был бы не готов отдать здоровый зуб за одну только встречу с Карлоттой!

— Осмелюсь вам сообщить… — Билл ухмыльнулся. — Выходит, из сказанного вами я должен сделать вывод, что вашей сестре приходилось иметь дело с парнями из Гарварда, так?..

— Едва ли. — Ей ужасно хотелось его поддразнить. — Как я уже имела честь вам доложить, капитан, в мире идет война, и патриотический долг любой мало-мальски привлекательной девицы состоит в том, что она просто обязана встречаться с парнями в униформе.

Он кивнул головой, и Франческе стало ясно, что он принял ее слова к сведению. Тем не менее, он сказал:

— А ведь вам, сестрички, удивительно повезло… Вы можете себе позволить учиться и при этом не работать.

Ему-то самому пришлось работать с того дня, когда исполнилось двенадцать… Он работал, когда учился в школе, затем в колледже, а потом и в университете.

В сущности, служба в морской пехоте стала для него в полном смысле слова передышкой в тяжелой борьбе за существование, которую он вел с этим миром с самого детства.

— Скорее всего, вы правы. Нельзя, правда, сказать, что мы так уж богаты, но небольшое состояние у нас тем не менее имеется. Этих денег вполне достаточно, если, разумеется, не шиковать и не транжирить их по пустякам. Иногда по этому поводу у нас с Карлоттой случаются стычки, но обыкновенно она все-таки меня слушается… если у нее хорошее настроение.

— Ага, — заявил он, разворачиваясь на подвижной высокой табуретке бара, чтобы лучше видеть Карлотту, самозабвенно танцевавшую в самом центре комнаты. — Значит, у вас именно так, как я и думал.

— Что это значит? Что вы такое думали о нас?

— Ну, думал, что вы старшая из двух сестер и заботитесь о Карлотте.