Я заканчиваю раньше, чем предполагал, и, собравшись за минуту, отправляюсь домой, чтобы встретить Олив с автобуса. Уже на подъездной дорожке замечаю, что люк на моем почтовом ящике приоткрыт. Почту обычно не приносят так рано, но, возможно, я не закрыл его вчера. Или, может быть, там что-то есть. Выскочив из грузовика, я бегу к дороге, засовываю руку в ящик и извлекаю конверт. Ощущая текстуру бумаги, я уже знаю, что это от нее. Она приходит сюда, чтобы положить письмо в мой почтовый ящик, а я ни разу не видел ее. Для тех, кто хочет остаться неизвестным, это странно, что она приносит письма сама, а не пользуется рассылкой. Если она знает, где я живу, тогда не так сложно узнать мой адрес. Откуда она знает, где я живу? Мы переехали сюда всего несколько месяцев назад.

Сначала я хотел открыть конверт прямо здесь, но предположил, что Шарлотта может видеть меня из своего окна, а я бы не хотел еще раз беседовать с ней об этой анонимной женщине.

Зайдя внутрь и немного запыхавшись от волнения и бега по дорожке, я вытаскиваю письмо из конверта.

Уважаемый Хантер.

Так больше продолжаться не может. Ее сердце болит за вас каждый раз, когда я отправляю Вам письмо. Чувство вины наполняет мою душу и накрывает меня, как тяжелое одеяло, и я, кажется, не могу найти выход. Я знаю, что не отвечаю за лишение ее жизни, но чувствую, что поддерживаю ее в живых для Вас, и в то же время держу это сердце в заложниках ради Вас.

Я спорила сама с собой последние пару недель, действительно ли я правильно поступаю, и думаю, что это так.

Я попросила врачей скрыть от Вас всю информацию обо мне, потому что не думаю, что готова встретиться с Вашей семьей, которая, к сожалению, потеряла очень дорогое сердце, которое я так горячо защищаю. С осознанием несправедливости в этой ситуации, поскольку Вы не просили оставить Вас анонимом, я чувствую, что должна раскрыть свою личность, чтобы предоставить Вам правильное решение. Эти письма не были справедливы ни к одному из нас, и я была эгоисткой, присылая их.

Я хотела бы попросить Вас встретиться со мной в «Бордерлайн Гриле» на ужине сегодня в семь. Я понимаю, что это совсем скоро, и знаю, что Вы должны позаботиться об Олив, но если я не сделаю этого сейчас, то никогда не смогу найти в себе мужество сделать это снова.

Я пойму, если это слишком, чтобы просить Вас, или если Вы не хотите встретиться со мной. В любом случае, я ценю Ваше внимание.

С наилучшими пожеланиями,

Ее Сердце.

Мои руки трясутся, когда я перечитываю последнюю часть письма несколько раз подряд. Я не уверен, что могу проследить за ее мыслительным процессом или за тем, что она чувствует. Она хочет встретиться, чтобы двигаться дальше? Эти письма были связью, в которой я нуждался последние пять лет, и мысль о том, что я больше не буду получать их, причиняет мне боль. Я ввел в заблуждение себя, живя вымышленными отношениями? Я рассматривал возможность, что это побочный эффект моего сумасшествия, но старался избегать этих мыслей.

Я не могу попросить Шарлотту присмотреть за Олив сегодня. Я должен буду объяснить, зачем, но не хочу снова врать, особенно учитывая то, что происходит между нами. Даже если бы я попытался объяснить это ей, она сказала бы, что понимает, но я знаю ее лучше. Я был рядом с этой женщиной достаточно долго, чтобы понять, что это никогда не имело для нее никакого смысла. В любой другой ситуации я бы никогда не сделал нечто подобное — скрыть тайную встречу с женщиной, но она является хранительницей сердца Элли, и это делает ее кем-то бо́льшим, чем обыкновенной женщиной, и вся эта ситуация отнюдь не обычная.

Я достаю свой телефон из заднего кармана и большим пальцем набираю сообщение.

Я: Не могла бы ты присмотреть за Олив сегодня вечером пару часов?

Мама: Конечно. Все в порядке?

Не задумываясь, я отвечаю.

Я: Да, у меня сегодня встреча с клиентом. Мне сообщили об этом в последнюю минуту.

Мама: Чудесно, дорогой. В какое время тебе нужно быть там? Я могу сделать ей ужин, если хочешь.

Я: Было бы здорово. В шесть?

Мама: Тогда увидимся, милый.

Думаю, что солгать ей, это не настолько плохо, как соврать Шарлотте.

Почти потеряв счет времени, я слышу, как хлопает дверь в доме напротив, и вижу, что Шарлотта идет по дороге к автобусной остановке. Выходя на улицу, я привлекаю ее внимание. Она выглядит удивленной.

— Я думала, что ты еще на работе, — говорит она, дрожа от холода.

— Мы закончили пораньше, и я забежал домой ненадолго, — заняло всего несколько секунд, чтобы понять, как холодно на самом деле на улице. — Может, возьмем машину?

— Спасибо, но я, пожалуй, прогуляюсь, — говорит она, ее слова заглушают кулачки в перчатках, прислоненные к ее губам.

— Все в порядке?

Я имею в виду, что случилось? Что-то явно случилось. Она не улыбается как обычно. Нет приветственного поцелуя. Мы вышли на новый уровень отношений, и я уже довольно хорошо узнал ее манеру поведения за последние несколько недель. Одна из вещей, которая мне нравится в ней, это то, что она никогда не скажет мне «ничего», если что-то не так. Она скажет мне точно, что случилось, но не раньше, чем я спрошу.

— Я видела женщину, которая бросила что-то в твой почтовый ящик сегодня. Она не была почтальоном. Это она? Женщина, которая носит сердце Элли?

— Что? — я знаю, что. Я использую это слово, как заполнитель, пока не соображу, что я должен сказать. — Ты знаешь, кто она? — я никогда не хотел бы услышать этот вопрос и не хотел бы также на него отвечать.

— Ты знаешь ее? — парирует Шарлотта, возвращая мне мой собственный вопрос. Если бы я знал, кто она, то у нас не было бы этого разговора.

— Нет, — отвечаю я.

— Ну, ты проверял свой почтовый ящик? — спрашивает она.

— Да, — я воздерживаюсь от лжи, следуя своим принятым немного ранее намерениям.

— Таким образом, ты знаешь, кто это, — сообщает она мне беззлобно.

— Письмо было анонимным.

— Это была она, — шепчет Шарлотта, дыхание вырывается из ее рта облачками пара на холодном воздухе.

— Я здесь! — кричит мама у входной двери. — Где мое маленькое Оливковое масло?

Олив смотрит телевизор в гостиной, а я пялюсь в зеркало последние двадцать минут. Я не уверен, что хочу там увидеть, может быть, надеюсь найти там оправдание. Но не тут-то было. Шарлотта несчастлива. Она, скорее всего, разозлится на самом деле. Я не могу сказать, что бы сделал, будь на ее месте, но я бы, наверно, переживал. Мне не все равно, особенно после того, как я влюбился в Шарлотту. Но это — другие отношения, или что бы это ни было, это женщина, которая владеет сейчас сердцем Элли. Я просто не могу отказаться от этой возможности, ведь я хотел этого больше всего на свете, с того самого момента, как получил первое письмо от нее. Я обязан это сделать ради моего любопытства, моей боли в сердце... и Элли.

Чего я не понимаю, так это того, почему вдруг эта женщина решила перестать скрываться. В любом случае, я надеюсь узнать все сегодня вечером. Я столько раз, засыпая, представлял себе, как она может выглядеть. Безликая женщина — это единственное, что приходило на ум, хотя, нет, скорее безликая женщина с сердцем из золота, сердцем, которое может пережить самую удивительную женщину, которая когда-либо существовала в этом мире.

— Хантер, милый, — зовет меня мама, ее голос становится громче по мере приближения. Она поворачивает из-за угла, входя в мою спальню, на ее лице вопросительный взгляд. — Должно быть, довольно крупный клиент?