Простился Кутузов с Вольтером, пошел к Буассону. Сделал ему француз голубой глаз, научил, как надо вставлять, а на ночь вынимать и в воду класть; вытирать мягкой тряпочкой, чтобы не поцарапать. С тем Кутузов и домой вернулся. Начальство им довольно осталось. "Очень, говорят, полковник, вы всё хорошо о Европах нам написали. Чем вас наградить, не знаем!" Кутузов отвечает: "Пошлите меня, милостивые государи, служить в Финляндию". Про Оптика, само собой, Кутузов молчит. "Извольте, полковник! Мы согласны. Хотя дивимся: все просятся на теплые воды, в южные страны, а вам желательна Финляндия - там песок, болота, камень, лес! Скучная земля!" - "Там климат очень полезен для моего здоровья!" - говорит Михаил Илларионович.

Так! Приехал он в Финляндию и сказался больным, никого не велел к себе пускать, а сам надел полушубок, шапку, катаные сапоги и с заднего крыльца прямо в лес - держит путь по магнитной стрелке на полночь.

Долго ли, коротко ли он шел, говорить не будем. Нахолодался, наголодался, сапоги разбил, о чапыжник оборвал все на себе - всего было. Только все превозмог и вышел к морю-океану. Шумит, гремит море-океан, зеленый, вроде бутылочного стекла. А утесы - черные, и по ним белыми платками летошний снег лежит. Подивился Кутузов на эту красоту и стал искать, где Оптик находится. Спросить некого, местность пустынная. "Должно быть, - думает Кутузов, - посмеялся надо мной Вольтер, и никакого Оптика у нас не существует. В Европах уж на что мастера, а настоящих оптиков нет. Где уж нам!" Видишь ты, до чего его усталь довела: в России усомнился. Сел на камушек, отдохнул, одумался. "А может быть, Вольтер и правду говорил, да сам я приметы спутал или стрелка у меня неверная, не туда показывает? Сем-ка я, - думает Кутузов, - подамся назад, приму несколько к восходу солнца, в русскую сторону".

Пошел разочарованный. Хоть берега он и не держится, а берег загибает вправо, а с левой руки все шумит море-океан.

Начались населенные места. До чего же обрадовался Кутузов, услышав человеческое слово! Живут русские люди, бородачи, кондовый народ, рыбу ловят, сено косят; у кого три коровы, у кого пять, а то и пятнадцать. Богато живут. Бабы в парчовых сарафанах, в жемчугах.

Идет Кутузов. Ох, далека русская дорога! Ах, велика ты, мать-пустыня! Об Оптике Кутузов молчит: еще на смех поднимут. Только обиняком, с осторожностью, намеками - нет, никто не слыхал про таких мастеров.

Идет дальше. И все Россия, Россия... И уж концу света надо быть - и увидел на краю земли Кутузов, за лесами, высокие горы под облака уходят маковками. А одна гора всех превыше, держит седую голову под облаками - и из вершины огонь и дым. Дышит гора огнем и потому называется огнедышащим вулканом. Понял Кутузов, что дошел до края. За горами начинается другой океан.

Грустно стало Кутузову. Едва он добрел до селения, попросился ночевать. Пустили. Позволили на печку залезть, а сами хозяева за столом сидят, с каким-то проезжим разговаривают. Речь идет о том, чтобы сделать ключ от денежной шкатулки: ключ проезжий потерял, а ломать шкатулку жалко.

"Нет ли такого кузнеца у вас, чтобы ключ мог сделать?"

"Есть такой кузнец. Мастер. Можно сказать, Оптик", - отвечает хозяин.

Кутузов даже вздрогнул и с печки долой. Сел к столу.

"А я что-то ехал, у вас кузницы не приметил", - говорит проезжий.

"Конечно, так! - говорит хозяин. - И приметить нельзя. Ведь кузнец всякий старается кузницу близ дороги держать: больше всего кому кузнец нужен - приезжим. А наш кузнец живет на отшибе, в лесу, там у него и кузница. "Кому надо, тот меня найдет", - говорит. И верно: без работы не сидит. То ли, се ли, все может сделать. Народ к нему идет, даже издалека едут..."

"Может, он фальшивые деньги там кует?"

"Это не замечали. Он как будто и деньги за деньги не считает. Что и так, даром, сделает: ему любопытно вещь сделать, а деньги... Куда же ты, служивый, поднялся? Дело к ночи..."

"Мне надо идти!" - отвечает Кутузов.

Понял, что тот кузнец и есть Оптик, названный ему Вольтером.

Поблагодарил Кутузов хозяев за кров, за ласку и пошел.

Спросил в селении, как ему кузнеца сыскать. Прошел с версту и видит: кузница как кузница, а рядом избушка с оконцем. В оконце свет. Кузница заперта. Значит, кузнец - экое горе! - пошабашил...

Подходит Кутузов осторожно к избушке, не успел в оконце стукнуть открывается дверь, и на пороге кузнец. Кузнеца сразу узнаешь и по одежде, и по лицу, и по рукам.

"Пусти, добрый человек, переночевать", - просит Кутузов.

"Ладно. Входи. Милости просим!"

Впускает кузнец Кутузова в избу и запирает дверь. В избе и тепло и светло, и дивное дело - видит Кутузов, что в камельке горят не дрова, а ледяные сосульки, горят синим, самым горячим огнем. А на столе свеча горит, тоже изо льда, из сосульки сделанная, только с фитилем. Вставлена свеча в кованый железный подсвечник, своеручной работы.

Кутузов сразу догадался, что попал по адресу: это и сидит перед ним Оптик и смотрит прямо в лицо гостю проницательным взором. Скрывать нечего - объяснил Кутузов свое дело. Видит, что Оптик слушает его и верит и смотрит хоть и сурово, но ласково.

"Можно сделать такой глаз, - говорит кузнец, - Вольтер не сохвастал. И будет оптический глаз видеть лучше живого. Денег за работу я не беру, а кому я сделаю глаз, тот дает честное слово хранить глаз пуще своего глаза. А правила хранения вот извольте тут прочитать".

Достает кузнец из поставца большую старопечатную книгу. Кутузов читает:

"Правила хранения оптического глаза. Первое: держать все помыслы направлены к высшим предметам. Низких помыслов отнюдь не позволять. Второе: держать дух свой в ровной, холодной температуре, по возможности ниже сорока градусов мороза. Не горячиться. Не распалять себя гневом, вообще быть хладнокровным - глаз может растаять, источая слезы..."

Кутузов прочитал все правила и сказал:

"Правила трудные, но соблюсти их я могу".

"Тогда приступим, не медля далее, к изготовлению глаза!" - говорит Оптик.

Достает он из ларца льяло, вроде того, в чем охотники ружейные пули льют из свинца, потом небольшой чугунный котелочек с ручкой, вроде ковшика, и еще кое-какой инструмент. Подбрасывает Оптик в камелек еще ледяных сосулек, заставляет Кутузова ручными мехами дуть под котелок. А в котелок кидает кусок льда. И объясняет: