Основание: Ф.148 (Картотека). Сведений о его матери Радомской Анелии не имеется.

Документы медучилища и медицинского факультета университета за 1936-1939 гг. на хранение в архив не поступали..."

"...Инюрколлегия.

Копия - в областной архив.

Медицинское училище сообщает, что архив за период с 1936 по 1939 гг. в училище не имелся. Училище возобновило свою работу с 1945 года. Людей, которые работали в период 1936-1939 гг. и знали бы Михаила Степановича Бучинского, в училище нет.

Директор училища..."

Итак, из справки облархива ясно, что Бучинский Михаил Степанович, 1918 года рождения, действительно существовал, даже указан адрес, где жил, и место работы. Но... В собственноручно же заполненных наследодателем документах, ксерокопии которых прислала адвокатская фирма Стрезера, написано, что родился Бучинский в Подгорске, а не в селе Троки, как свидетельствует справка из облархива. Далее в ней сказано, что работал сопровождающим на предприятии "Чувай" до 19 июня 1943 г., а в бумагах из США указано, что арестован был немцами еще в апреле 1943 года. Разница в два месяца... Ладно, ею можно пренебречь... Военное время, такие расхождения возможны... Однако Бучинский - медик. Это Стрезером установлено и подтверждено. А в архивной справке Бучинский сопровождающий в какой-то экспедиционной конторе... Возникли попутно и еще некоторые вопросы. Сергей Ильич записал их на листочке бумаги и сунул его в карман, снял трубку и позвонил Богдану Григорьевичу Шимановичу. Старик оказался дома.

- А-а, ты! - радостно отозвался Богдан Григорьевич. - Чем могу служить?

- Есть несколько вопросиков.

- Хочешь по телефону?

- Желательна личная встреча. И именно у вас, потому что нужно навести кое-какие справки по вашей "бухгалтерии".

- Рад буду видеть. Когда прибудешь?

- Вечерком. Годится?

- Разумеется... Захвати пару бутылочек пива.

- Договорились...

Последним было письмо из Москвы:

"Московская городская коллегия адвокатов. Коллектив адвокатов. Инюрколлегия.

Дело: Майкл (Михаил) Бучински.

Ваш Р-935.

Фирма Стрезера напоминает, что у наследодателя был брат Александр, который проживал в Подгорске. Это обстоятельство надо учесть в связи с поисками наследников.

Нет ли в Подгорске какой-либо картотеки врачей, практиковавших в городе в период оккупации..."

Пришпилив все прибывшие письма к предыдущим в папке "Дело Майкла (Михаила) Бучински. Р-935", Сергей Ильич напечатал письмо в Москву:

"...Мы сделали запрос в местное медучилище (гражданское), существующее более восьмидесяти лет. Возможно, наследодатель учился не на медицинском факультете университета, а в этом училище.

Ответы пришли отрицательные. Михаил Степанович Бучинский нигде не значится.

Из присланного Вами документа на английском язы ке, заполненного самим наследодателем, видно, что он окончил гимназию в Варшаве. Возможно, есть смысл ис кать его родственников в Польской Народной Республике?..

Консультант С.Голенок".

Заканчивая сочинение писем и ответов, Сергей Ильич подумал, что надо бы отправить запрос и в село Троки, которое упоминается как место рождения Бучинского в справке из облархива. Но он не знал, где такое село, в какой области. Тяжело поднявшись из-за стола, он расправил плечи, пошевелил лопатками и подошел к шкафу, где хранилась различная справочная литература. Разыскав справочник административно-территориального деления Украинской ССР, начал листать его. Прошелся по именному указателю дважды, но села под названием Троки не обнаружил.

Сергей Ильич вернулся к столу. Он понимал, что эти Троки, как ни крути, а искать надо, придется обращаться в Центральный государственный исторический архив УССР. Но сегодня он уже устал, открывать машинку и закладывать в каретку бланк казалось немыслимо тяжкой работой. И он успокоил себя тем, что если и существуют наследник или наследники Михаила Бучинского, то один день проволочки с его стороны ничего не изменит ни в сумме наследства, ни в радости, которое оно им доставит. Дай только Бог, чтоб они нашлись, эти люди.

Он собрался уходить домой. Рассчитал уже, что поужинает, часок поиграет с внуком, почитает ему, отдохнуть, конечно, не успеет, и отправится к Богдану Григорьевичу. Правда, дочь и зять полагали, что занятия с внуком и есть лучший вид отдыха. Но сами почему-то предпочитали частенько предоставлять эту возможность родителям...

Сергей Ильич закрывал замки дипломата, когда звякнул колокольчик над входной дверью. Он вышел в большую комнату. У порога стоял старик. Худое, усохшее лицо, ворот простой дешевой сорочки был расстегнут, обнажая жилистую, посеченную морщинами, темную от загара шею, большой кадык. Человек медленно осматривал комнату, пока Сергей Ильич шел ему навстречу.

- Вы ко мне? - спросил Сергей Ильич.

- Не знаю... Вот... - он протянул масластую с подпух шими суставами руку, в которой держал помятую бумажку. - Председатель сельсовета дал.

Это был адрес Инюрколлегии.

- Я тут в больнице областной... осматривали... Две недели... Теперь выписали... Ну, и сюда вот... Бучинский я, из Гапоновки...

Они прошли в кабинет Сергея Ильича.

- Степан Андреевич? - спросил Сергей Ильич.

- Ага.

"Он 1913 года рождения, - вспомнил Сергей Ильич, - всего шестьдесят семь лет, а выглядит глубоким стариком, - подумал Сергей Ильич, глядя на темное лицо собеседника, на какую-то болезненную желтизну, пробивавшуюся сквозь загар. - Конечно хорошо, что не нужно будет самому ехать в Гапоновку. Правда, неизвестно, как разговор пойдет, что за человек..."

- Тут такое дело, Степан Андреевич, - Сергей Ильич решил без обиняков, короче и понятней, чтоб не задерживать ни визитера, ни себя, - в Америке умер какой-то Михаил Бучинский. Оставил наследство. Мы ищем его наследников. У вас, кажется, был брат Михаил?

- Да.

- Какого он года рождения?

- С 1918...

- А где родился? - Сергей Ильич помнил, что в справке из Кулиничиского ЗАГСа сказано, что записи акта о рождении Михаила Бучинского нет, хотя книга регистрации за 1916-1922 годы в архиве сохранилась.

- А он не в Гапоновке родился. Мать тогда уехала в Стопчатов, на Станиславщину, к сестре. Там Михайла и родила... - он полез в карман мятых, ношенных-переношенных брюк, достал скомканный платок и вытер все время потевшие запавшие виски с заметными жилочками под истончившейся кожей.

- А потом... что он?

- Помер.

- Когда и где?

- Да на Воркуте. В 1953 году.

- А как попал туда? - спросил Сергей Ильич, хотя уже начал догадываться, в чем дело. - Справка о смерти есть?

- Есть. Справок много, на всех. А что с ними теперь делать? Все уже, окромя меня, покойники... Так что не мое это наследство, извиняйте, Бучинский поднялся. - Время-то сколько? На автобус не опоздать бы... - Он посмотрел на большие квадратные часы с тонкими стрелками и черными кубиками вместо цифр, висевшие на стене, затем вышел.

Сергей Ильич стоял какое-то время, глядя, как подергалась дверная ручка - это Бучинский с наружной стороны пробовал, плотно ли прикрыл дверь...

25

Он не был здесь очень давно. На звонок входную дверь о ткрыл Богдан Григорьевич. В полутемной прихожей объял знакомый, вспомнившийся запах именно этого жилья, устоявшийся, никогда не выветривавшийся, будто его исчезновение могло разрушить саму атмосферу жизни этого дома. Состоял запах из множества других, какие источали старые книги, старая мебель, старые обувь и одежда, соленья, варенья, лакрица, цветы в горшках на подоконниках и в вазах с водой, несвежее постельное белье и выстиранное, накрах маленное, выглаженное, мех и въевшийся в него нафталин, дух мастики, навсегда впитавшийся в скрипучий паркет.

- Заходи. Тут ничего не изменилось, - приглашающе повел рукой Богдан Григорьевич, словно угадал ощущения Сергея Ильича.

В комнате тоже все оставалось на своих прежних местах, - стеллажи и полки с книгами и папками, стол, заваленный бумагами, знакомое тяжелое пресс-папье - дикий кабан с ощеренной пастью...