- Нет.

- Попытайся, Нолли!

- Нет.

- О, попытайся!

- Это было бы нелепо, папа. Ты не понимаешь.

Охваченный горем, растерянный, Пирсон отстранился от нее и сказал:

- У тебя страшно усталый вид. Может быть, примешь горячую ванну и тебе дадут пообедать в постель?

- Я хотела бы чашку чая, больше ничего. - И она ушла.

Когда ей понесли чай, он вышел из дому. У него было непреодолимое желание спросить совета у какой-нибудь женщины. Он взял машину и поехал к Лиле.

ГЛАВА III

После концерта Лила и Джимми Форт разыскали такси; поздно вечером, да еще в военное время, поездка в машине располагала к интимности. Тряска, шум мотора, темнота; однако всего этого было мало, чтобы возродить прежнее чувство; не хватало аромата жимолости, роз, белых цветов плюща, который они вдыхали в Верхней Констанции, - тот аромат был много приятнее, чем этот запах бензина.

Когда Лила очутилась с Фортом наедине, чего она так жаждала, ее охватила болезненная застенчивость. Вот уже несколько недель она была в странном состоянии. Каждую ночь подолгу размышляла и никак не могла разобраться в своих чувствах. Когда женщина достигает известного возраста, какой-то голос словно нашептывает ей: "Ты была молода, ты была красива; ты еще и теперь красива; ты не постарела, и ты не должна быть старой; не расставайся с молодостью, держись за свою красоту; бери от жизни все, что можно, не жди, пока твое лицо покроется морщинами, волосы поседеют; не верь, что прошлая твоя любовь была последней".

Такие мысли с особой силой овладели ею, когда она увидела, как Джимми Форт разговаривает на концерте с Ноэль. Лила не была ревнива и искренне восхищалась Ноэль, но сама мысль, что Джимми Форт может тоже восхищаться девушкой, причиняла ей боль. Он не имеет права на это; это нечестно; он слишком стар для нее - и, кроме того, у девушки есть тот мальчик, а Лила уже позаботилась, чтобы Форт знал об этом. Наклонившись к нему, когда молодая дама с обнаженными плечами пела что-то на эстраде, она прошептала:

- О чем задумались?

Он ответил ей шепотом:

- После скажу.

Это успокоило ее. Он проводит ее домой. Пора ей открыть ему свое сердце.

Но теперь, в машине, когда она уже решила сказать ему о своих чувствах, ею овладела неожиданная робость, и все показалось не таким-то легким. Любовь, которой она не испытывала уже три года, вдруг ожила в ней. Чувствовать это было сладостно и мучительно; она сидела, отвернувшись от него, не в силах воспользоваться драгоценными минутами. Они подъехали к ее дому, перекинувшись лишь несколькими словами о том, что улицы темны, а луна светит ярко. Она вышла из машины, еще не зная, как ей поступить, и вдруг сказала с решимостью отчаяния:

- Вы можете подняться ко мне и выкурить сигарету. Еще совсем рано.

Он поднялся вместе с ней.

- Подождите минутку, - сказала Лила.

Сидя за стаканом вина и покуривая сигарету, он пристально разглядывал цветы в вазе марки "Семейство Роз" и ждал - уже минут десять; слегка улыбаясь, он вспоминал нос этой маленькой сказочной принцессы и ее изящную манеру складывать губы, когда она говорит. Не будь этого чертовски удачливого солдатика, он бы и сам был не прочь застегивать ее башмаки или расстилать перед ней в грязи свое одеяние - или как это еще делается в волшебных сказках? Да, он хотел бы этого, - эх, чего только не хочется человеку! Чтоб он пропал, этот молодой солдат! Лила сказала, что ему двадцать два года. Черт побери! Каким старым чувствуешь себя, когда тебе под сорок, да еще с таким увечьем! Нет, сказочные принцессы не для него! Вдруг запах духов ударил ему в нос; подняв голову, он увидел Лилу; она стояла перед ним в длинном кимоно из темного шелка, белые руки были обнажены.

- Опять задумались? А помните эти кимоно, Джимми? В Кейптауне их носили малайские женщины. Можете себе представить, как я отдыхаю, когда сбрасываю свою одежду рабыни? Ах, до чего мне надоело быть сестрой милосердия! Джимми, мне так хочется пожить еще, хотя бы немного!

В этом одеянии она выглядела лет на пятнадцать моложе: цветок гардении, приколотый на груди у самого выреза шелкового кимоно, не казался белее, чем ее кожа. Он удивленно подумал: уж не упал ли этот цветок с неба?

- Пожить? - переспросил он. - Как это? Разве вы сейчас не живете?

Она подняла руки, и черные шелковые рукава упали, обнажив их до плеч.

- У меня нет жизни - вот уже два года. Ах, Джимми, помогите мне. Жизнь так коротка, особенно сейчас.

Ее взгляд, напряженный и взволнованный, обнаженные руки, запах цветов смутили его. Он почувствовал, как кровь приливает к его лицу, и опустил глаза.

Легким движением она бросилась к нему, опустилась на колени и, сжимая обеими руками его руки, зашептала:

- Полюбите меня хоть немного! Что же еще остается? Ах, Джимми, что же еще?

Вдыхая волнующий аромат цветка, раздавленного их руками, Форт подумал: "Ах, что еще есть в это окаянное время?"

Джимми Форт обладал чувством юмора и был в своем роде философом, и его почти всегда забавляли всякие капризные повороты жизни. Но от Лилы он возвращался в глубокой задумчивости. Она была хороша собой - очень красивое создание, женщина спортивного склада, обольстительница, но... она явно перезрела. И вот он впутался в эту историю - теперь он должен помочь ей "пожить"; впутался так, что это не может не вызывать тревоги; он уже почти безошибочно знал, что она действительно полюбила его.

Это было, конечно, очень лестно и приятно. Время просто ужасное, развлечения скупые, но... Инстинкт бродяжничества заставлял его с юных лет носиться по свету; так же инстинктивно он избегал всяких уз, даже приятных, если не мог сам оценить их силу и прочность; может быть, впервые в жизни он заглянул в какую-то сказочную страну, - а в его связи с Лилой уж, конечно, нет ничего сказочного. Была у него и другая причина чувствовать себя неловко. Несмотря на беспорядочный образ жизни, он обладал мягким сердцем, и ему всегда бывало трудно причинять кому-либо боль, особенно женщине, которая оказала ему честь полюбить его. Какое-то предчувствие угнетало Форта, шагавшего по залитым луной улицам в этот безлюдный ночной час, когда даже такси не попадались. Захочет Лила, чтобы он женился на ней? И будет ли он считать это своим долгом, если она захочет? Но мысли его приняли другое направление; он думал о концерте, о девушке, которая слушала его рассказы. "Дьявольски странный мир! - мелькало у него в голове. - И как все это нелепо получилось!.. Что подумала бы она обо мне и Лиле, если бы знала? И этот добрый священник! Уф!"