- Аида с нами, Леня!

- Но я не получил приказа, - почти стонет лейтенант Черняховский. Связь порвана...

И внезапно - решается. В такие минуты нельзя долго раздумывать.

- По машинам! - кричит лейтенант.

Бойцы Черняховского в один миг, с помощью протянутых к ним дружеских рук, взбираются в кузова машин.

- Держите дистанцию! - кричит Ясенев. - И не гнать!..

Не узнать теперь этого самоуглубленного, склонного к раздумью человека! Опасность преобразила военного инженера, пробудила в нем такие силы, о которых он, пожалуй, и сам прежде не знал. Он вообще считал, что его дело мины, дело одновременно простое, будничное, привычное с довоенной поры и творческое, увлекательное. А подвиг - это не для него, это для людей вроде Маринова, героя Испании, лихого минера-подрывника.

Дорога ухабистая, в немыслимых колдобинах. Надо быть сумасшедшим, чтобы везти по такой дороге динамит.

- Не гнать! - вновь и вновь кричит Ясенев из своей машины. Поддерживайте ящики с динамитом!.. Передайте по колонне!..

И бойцы, и командиры особого отряда минеров, хорошо знающие, что такое динамит, ложатся на ящики с динамитом, обнимают смертоносный груз руками. Да, если взорвется динамит - костей не соберешь.

Взмокают лица, Пот льет по щекам, ест глаза...

А вдали нарастает рокот танковых моторов. Доносится стрекот мотоциклов.

Вновь образованный после крушения под Киевом штаб Юго-Западного фронта, командующим которым Ставка назначила маршала Тимошенко, жил в эти дни напряженной до предела кипучей жизнью, подчиненной одному общему стремлению: задержать, остановить немцев, внести и свою лепту в разгоравшуюся битву за Москву.

Отделы штаба расположились на пригородных дачах Харькова, в Померках. Оставив колонну на укромной дачной улочке вдали от этих отделов, выставив сильную охрану, полковник Маринов поспешил на прием к командующему.

Веранда, коридор, комнаты - всюду плавает табачный дым. Пахнет легким штабным табаком и фронтовой махоркой. Слышится приглушенный гул голосов. К командующему тянется длинная очередь командиров различных рангов и всех родов войск.

Полковник Маринов с тоской поглядывает то на эту очередь, то на свои кировские часы.

Двое, раскрасневшийся от волнения генерал с общевойсковыми петлицами и бледный полковник с перевязанной головой, пытаются пройти к командующему. Другой полковник, адъютант командующего, телом загораживает дверь кабинета.

- Товарищи командиры! - говорит он хриплым от усталости голосом. Командующий примет вас. Обязательно примет. Только не всех сразу. И не сию минуту. Сейчас у него генерал Гришин.

Дверь распахивается. Выходит генерал Гришин. У него тоже перевязана голова да рука еще на перевязи. Все знают; он один из немногих прорвавшихся из "котла" под Киевом, Шел впереди группы прорыва, разил гитлеровцев из автомата. Кончились патроны, вырвал "шмайссер" из рук сраженного им эсэсовца...

Он издали увидел Маринова.

- А, Илья Григорьевич! Рад приветствовать, - разносится в приемной бас генерала Гришина. - Давненько мы с тобой не виделись, брат!..

Да, давненько! В Генштабе тогда Гришин смело защищал Маринова от обвинений в переоценке роли обороны и заграждений в будущей войне, которая многим военным рисовалась в весьма облегченном варианте.

Генерал-лейтенант Гришин крепко жмет руку полковнику Маринову.

- Мы ведь с тобой после Мадрида почти и не виделись, - тихо отвечает Маринов старому другу.

- А мой родич случайно не с тобой? - спрашивает генерал. - Где Ясенев? Все мечтает о полетах на Луну?

- Отстал немного. Сюда едет. - Голос полковника становится еще тише. И сын твой Коля...

- Что?! Коля, сын? Значит, вырвался! Молодец, сынок. Мы ведь вместе с ним в окружении бедовали. А мать там, военврач, и пропала, - добавляет Гришин с тяжелым вздохом, опуская глаза. - Вот какой у меня теперь счет к Гитлеру!..

Адъютант командующего выходит из кабинета, повышает голос:

- Полковник Маринов. Товарищ Маршал Советского Союза примет вас немедленно.

- Иди, иди! - подталкивает генерал Гришин Маринова. - Я разыщу вас с сыном и Ясеневым сегодня же... Ну и порадовал ты меня. Там такое было...

ЧТОБЫ ТОС НЕ ДОСТАЛАСЬ ВРАГУ

Маршал дружески оглядывает Маринова, жмет ему через стол руку.

- Я рад тебе, полковник. Ты нам очень тут нужен. Пусть Гитлер обломает себе зубы о Харьков. Помню, помню твои рапорты. Признаю - ты был прав. Увлеклись мы тогда наступательными планами. А потом то да се. Помню, помню, как Гришин тебя защищал. Он и в гражданскую не знал страху. С чем приехал? Меня предупредил о твоем приезде начальник инженерных войск фронта генерал-лейтенант Олевский. А вот и он!..

Дело, с которым полковник Маринов прибыл в Харьков 1 октября 1941 года, было настолько секретным, что генерал-лейтенант Олевский, начальник инженерных войск Юго-Западного фронта, заранее знавший об этом деле из шифровки Генштаба, не доверяя телефону, лично доложил о приезде полковника Маринова командующему и члену Военного совета фронта.

И вот полковник Маринов стоя докладывает в кабинете командующего. Подтянутая фигура. Высокие ордена на груди - орден Ленина (за Испанию), два Красных Знамени. Светлые глаза смотрят безбоязненно; он сюда, к командующему, к Маршалу Советского Союза, дело говорить пришел и смущаться ему нечего - дело говорит само за себя. Изредка, докладывая, он поглядывает а сторону генерала Олевского, - тот давно знает Маринова, и ответный взгляд его полон одобрения.

- И все-таки, - говорит полковник, стоя у карты, - я послал пешую разведку за реку, чтобы выяснить, куда девались машины Ясенева...

Да, он сделал это, послал разведку, но бойцы вернулись, так ничего и не узнав о судьбе Ясенева, ТОС, машин...

- Машины будто сквозь землю провалились. Но я надеюсь на подполковника Ясенева. И не только потому, что знаю его почти с начала войны. Он, конечно, военный инженер, больше инженер, чем военный. Но самый храбрый из интеллигентных, самый интеллигентный из храбрых. Словом, я верю ему. А главное: ТОС - детище Ясенева, еще до войны он участвовал в испытании и совершенствовании чудо-мины. С начала войны испытывает ее...

- Что скажете, генерал? - спрашивает маршал, поворачивая тяжелую бритую голову в сторону генерал-лейтенанта Олевского, одного из опытнейших военных инженеров Генштаба.

Полковник Маринов отворачивается, смотрит на десятикилометровую карту. Судя по знакам на ней, можно безошибочно предположить, что эта карта еще недавно висела в Киеве, пока не захлестнули прекрасную столицу Украины вот эти синие стрелы, обозначающие направление ударов противника. Синие стрелы, помеченные значками "6 А" и "1 ТГ". Шестая армия. Первая танковая группа вермахта. Они и сейчас наседают на измученные войска Юго-Западного фронта. Мотопехота генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау и танки генерал-полковника Эвальда фон Клейста. Рейхенау Маринов хорошо помнит: как же, он командовал германскими войсками в Испании во время столь памятной Маринову генеральной репетиции второй мировой войны. Клейст прославился прорывом французского фронта у Седана и вместе с Рейхенау брал Париж. За это фюрер удостоил танкистов Клейста чести открыть "Парад победы" в Берлине.

И вот теперь остроконечные синие стрелы 6-й армии Рейхенау и 1-й танковой группы Клейста нацелены на красный кружок, над которым стоит слово, известное любому школьнику в Советском Союзе: Харьков! Этот красный кружок сердце всего Харьковского промышленного района, такого важного и незаменимого, А уже ясно - Харькова не удержать, Огненный вал фронта уже в сотне километров от городов Белополье, Лебедин, Красноград... И все Рейхенау, Клейст...

А вот на карте мостик и речка - здесь немецкие танки отсекли Ясенева с его половиной автоколонны. На карту посмотреть, так немцы еще в нескольких десятках километров от рокового мостика. Некрупная надпись синим карандашом: "68 ПД". Что значит: 68-я пехотная дивизия вермахта. Так вот кто рассек колонну!..