Великий посмотрел ей вслед, скрипнул зубами (мол, доберусь еще!).

- Ладно, не до баб теперь... Подробности на стол, господин Атос!

- Нашел! Из крайнего склепа идет, но вроде за реку, а в сторону церкви хода нет...

- Вроде, вроде! Проверить не мог!

- Батарейка совсем села, а в темноте я побоялся...

- Побоялся! Как говорил мой друг Хемингуэй, никогда не надо бояться нестоящее это дело! Что украшает настоящего мужчину? Усы, сила, ум, деньги? Отчасти. Главное - смелость. Смелый - он и сильный, и умный, и богатый, и - с усами. А трусу - слезы и стоны и пинки под зад!

- Я не трус!

- Нет? - усмехнулся Великий. - Проверить?

Мишка кивнул, сжав губы.

Великий, все усмехаясь, достал колоду карт, умело, как фокусник, перепустил ее длинной лентой из ладони в ладонь, выбрал щелчком даму пик и отдал Кольке.

- Ну-ка, приколи ее на дверь. Нет, нет - повыше. Вот так.

Великий снял со стены тяжелый охотничий нож, вынул его из чехла, взял за конец лезвия - и резко взмахнул рукой. Нож глухо ударился в дверь, пробив карту в самой серединке, и задрожал, дребезжа, часто-часто мелькая рукояткой. Ребята переглянулись. Великий с усилием выдернул нож из доски.

- Становись к двери, - скомандовал Великий.

Мишка, еще не понимая зачем, послушно прижался спиной к двери. Нижний край карты едва ли на два пальца был выше его макушки. Великий снова взмахнул рукой - Мишка зажмурился и присел. Великий неприятно засмеялся, подбрасывая нож на ладони. Мишка выпрямился, вытаращил глаза и закусил губу. Нож снова пробил карту, но на этот раз чуть выше.

- Молодец! - похвалил Великий и приказал: - Следующий! Экзамен на мушкетера.

Кролик с готовностью стал к двери, но глаза все-таки закрыл. А Колька неожиданно отказался.

- Молодец! - и его похвалил Великий. - Тоже на это смелость нужна. Дурной риск нам ни к чему. Но я бы на твоем месте все-таки прошел испытание: надо знать, на что годен. Ну все - к делу. Значит, так: завтра разведка боем, обследовать подземелье и доложить о результатах. Теперь, что там у вас с попом?

Ребята в три голоса рассказывали историю этой уже ржавой, нудной вражды, которая тянулась только по инерции. Великий, выслушав их, возмутился:

- И вы прощаете ему? Не ожидал! Запомните на всю жизнь: никогда не прощать обид. Одному спустишь, другие всю жизнь плевать в тебя будут. Месть, только месть! Я вам помогу. Мы устроим ему праздник!

- Точно, - подхватил Мишка. - Нужно ему что-нибудь такое сотворить...

- Дом мы ему поджигать не будем и окна бить - тоже. Нужно придумать что-то интересное, загадочное. Припугнуть его, чтобы хорошо запомнил мушкетеров.

Кролик вскочил:

- Точно! Попугать его вечером или ночью. Он идет, а тут выскочить: "Руки вверх!" - и как заорать! Он и...

Великий посмотрел на него, прервал взглядом, усмехнулся: что с дурака взять!

- Одна мыслишка возникает. Он все за свои церковные сокровища дрожит, ночи не спит, ахает. Вот мы ему шило и вставим: вынесем что поценнее - я вам подскажу, и спрячем на недельку - пусть побегает. А потом вы все это будто разыщете и шерифу доставите. Вам - почет и слава, попу - шило, Андрюшке - гвоздь от начальства. Каждому свое.

- Точно! - опять врезался Кролик. - А в церкви черную маску оставим и записку: "Мстители!"

Мишка и Колька переглянулись и ничего не сказали.

Глава 6

Андрей перехватил Вовку еще до школы. Они отошли в сторону от дороги, присели на краю старой канавы, свесив ноги.

- Что, дядя Андрей, задание?

- Задание, Владимир. Очень важное и опасное. Не побоишься?

Вовка помотал головой, поправил сбившуюся от этого фуражку.

- Ты про подземный ход знаешь?

- Ага. Только не знаю, где он.

- Искал?

- Всем классом. А сейчас его Мишка Куманьков ищет.

- Вот такое и будет задание: снова, Вовка, надо искать. И поскорее. Раньше, чем Мишка. Он начинается где-то на кладбище, из какого-то крайнего склепа - больше я ничего не знаю. Выручай, Вовка. Одна надежда на тебя.

- Найду, дядя Андрей. Не сомневайся. - Вовка вскочил, сбросил ранец и, положив под куст, забросал его листвой. - Я готов.

- Э, нет, так не пойдет. После школы, Вовка, как уроки сделаешь, понял? Или я кого-нибудь другого буду просить.

- Ладно, - вздохнул покорно Вовка. - Не поручай больше никому. Сделаю после школы.

Андрей помог ему надеть ранец, легонько подшлепнул, чтобы быстрее бежал, и долго смотрел вслед...

...Едва Андрей вошел в свой кабинет, зазвонил телефон.

- Ратников, ты? Платонов говорит. Привет тебе. Ты про запрос свой не забыл? Или не нужно уже? Так вот, ответ я тебе официальный выслал. Похоже, твой Великий и впрямь велик в определенном смысле. По двум делам о хищении соцсобственности проходил свидетелем - зацепить его никак не удалось, умеет чужими руками управляться. Заметь особо: подозревается в спекуляции художественными ценностями и предметами старины. Платит алименты, лишался водительских прав за управление автотранспортом в состоянии алкогольного опьянения. В 1978 году посетил по турпутевке ряд капиталистических стран. Это основное, остальное прочтешь. Желаю успеха и... осторожности. Ты понял меня, Ратников?

Теперь подозрения Андрея обрели почти реальную почву. Оставалось ждать. Терпеливо, на пределе. Сейчас Андрей ничего не мог сделать. Что ему предъявить Великому? Какие обвинения? Вовлечение несовершеннолетних в пьянство, в азартные игры? В преступную деятельность? Пока что сложно. Но это "пока что" вот-вот может кончиться.

Андрей встал, в раздумье прошелся по комнате, остановился у окна.

По небу быстро бежали одно за одним пока еще серые облака. В "гнилом углу" - так старики называли тот край неба, где собиравшиеся тучи грозили, как правило, недельными дождями и разливами рек - они словно натыкались на стену, расползались, пытаясь обойти ее, по сторонам, поднимались вверх сколько могли, опускались все ниже и ниже. И вся эта беспокойная масса набухала громадным мешком, который все раздувался, рос, пыхтя; белое, синее и серое смешивалось, чернело на глазах. Деревья в панике суетливо и бесполезно стали размахивать голыми ветвями, будто хотели разогнать низкие, густые тучи. И вроде бы там, где доставали, им это удавалось клубились, кипели белые барашки. А выше все уже было черно до самой середины неба...

"Так, - подумал Андрей, - если зарядят дожди, то самое позднее через день-два ему придется удирать, иначе не проедет. Значит, ждать надо завтра в ночь. И в церковь, конечно, сам не пойдет, с ребятами он не зря возился".

Уже под утро, еще темно было, но потихоньку светало, Андрея разбудил лихорадочный стук в окно и рыдания тети Маруси. "Началось?" - подумал он, быстро одеваясь.

- Вовка пропал! Всю ночь прождала!

- Иди домой. Я сейчас.

Андрей побежал к Куманьковым, толкнул дверь сарая и взобрался по приставной, дрожащей под ногами лестнице на сеновал, где обычно до снега спал Мишка. Маруся домой не пошла - стояла в дверях сарая, хлюпала, сморкалась, но не шумела.

Андрей растолкал Мишку - по всему было видно, что заснул он совсем недавно, - что-то коротко спросил его. Мишка испуганно ответил и остался сидеть, кутаясь в ватное одеяло. Андрей спрыгнул вниз.

- Мужик твой дома?

- Дома.

- Пошли.

Петро ждал их на крыльце, завидев, выскочил за калитку и, спотыкаясь, побежал навстречу.

- Петро, у тебя фонарь был хороший, с аккумулятором, работает? быстро спросил Андрей. - Дай мне на пару дней.

Маруся опять заревела в голос, решила, что Андрей собирается Вовку так долго искать.

- Идите домой! Сейчас приведу Вовку, не бойтесь! - И побежал к церковному кладбищу, брызгая по лужам. И как ни волновался, как ни торопился - успел краем глаза заметить, что Мишка Куманьков шмыгнул в калитку Чашкиных, у которых квартировал Великий.

Андрей интуитивно выбежал именно к нужному склепу и из-за его ржавой решетки, запертой болтом, услышал Вовкин голос: