— Хочешь разобраться, что к чему? — спросил он.

— Я должна знать, с кем имею дело. Но прежде хочу заметить, что у нас свой взгляд на сотворение мира.

— Разница невелика, — улыбнувшись, сказал Климент. — Вы обращаетесь к Богу, а мы к Высшим силам. Мы знаем, наверняка, что энергетический мир существует, а вы лишь строите догадки. И простейшие не враги человеку — они оберегают каждого из вас и первыми встают на защиту.

— Что? — Моему удивлению нет предела. — То есть, ты хочешь сказать, что простейшие…

— Так и есть, — посмеиваясь, кивнул он.

Даже не знаю, что сказать. Климент только что признался, что он Ангел. Это так странно. Но, я уже ничему не удивляюсь — всё может быть.

— Зачем Иерей призывал меня к себе?

— Хотел удостовериться, что ты, это ты. Теперь не возникнет недоразумений.

— Значит, Элис не удастся совершить подмену?

— Нет. И теперь она это знает.

Ну, хоть Элис не будет больше доставать меня и строить козни.

— Я бы хотела взглянуть на простейшего, который «сочинил» мне судьбу. Почему он решил, что я не заслуживаю счастья.

— Могу устроить встречу, — предложил Климент.

— Обойдусь, — огрызнулась я. Не ожидала, что это возможно. — Сейчас меня заботит моё чудесное спасение. Я не хочу погибнуть в рассвете лет.

— Я помогу тебе. У нас ещё есть время, не спеши с выводами, — попытался успокоить меня Мастер. — Надеюсь, ты не поделилась своим открытием с подругами?

— Нет, конечно, — ответила я. — Да и что я им скажу? Мы все умрё-ё-ём, — в шутку изображая ужас, произнесла я.

— Может, поедим чего-нибудь? — предложил Климент.

— Чтобы что-то поесть, надо, что-то приготовить, а чтобы что-то приготовить, нужно пойти в магазин и что-нибудь купить.

— Это слишком заморочено, — поморщился Климент. — Просто пойдём в «Оперу» — предложил он.

— О, это с удовольствием, — ухватилась я за предложение Мастера. Я отвыкла готовить, а если учесть, что мне никогда не нравилось это делать, то могу представить, чтобы я теперь приготовила. — Надеюсь, у тебя хватит денег, чтобы заплатить за меня, сегодня я не стану ни в чём себе не отказывать.

— Мы можем слинять оттуда, не заплатив и рубля, — рассмеялся в голос Климент. — Пространственная магия бывает полезной во внешнем мире.

— Хорошая идея, но лучше всё-таки заплатить. Хозяин три шкуры сдерёт с продавцов, обнаружив недостачу.

— Тирания и деспотизм, — посмеиваясь, заметил Климент. — Может, Внешний мир, наконец, избавится от тиранов после перезагрузки.

— Я «за» перезагрузку, но пусть она пройдёт без моего участия.

— Так и будет — заверил меня Мастер.

Не знаю, что может случиться завтра, поэтому я стала ценить каждую минуту жизни. Любая мелочь может доставить мне удовольствие, даже такая, как пойти в кондитерскую и съесть парочку восхитительных пирожных. Наверное, нужно оказаться на грани, чтобы научиться ценить жизнь.

Иногда достаточно одного взгляда, чтобы понять, что опасность близко, как у Булгакова «Основная ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может срыть истину, а глаза — никогда». Как я могла не заметить, что подсевший ко мне на скамейку в тот весенний день молодой человек, предвещает опасность. И даже его предложение начать обучение в Академии магических исследований не насторожило меня. А ведь, по сути, это бред какой-то: именно так расценил бы предложение Климента нормальный среднестатистический гражданин. Выходит, что я ненормальная. Или отчаявшаяся. На что только не толкает нас отчаяние. И желание начать всё с нуля — это безумие. Хотя, нет, безумие — это умение притворяться счастливым. Притворяться, что именно эту лямку ты должен тянуть всю свою жизнь, довольствоваться малым и не роптать. Разве я смогла бы так? Выходит, что сомнительное предложение Климента заключить договор, пришлось кстати. А с другой стороны, я и теперь не чувствую себя счастливой. Получается, хоть так, хоть эдак, а опасности подстерегают меня всюду.

Ну чего уже теперь говорить, что сделано, то сделано, тем более я уже сделала свой выбор.

Вчера на индивидуальных занятиях, Мастер обмолвился, что только через страдания приходит истина. Если слушать Климента, то люди, которые никогда не страдают, так и уходят из внешнего мира не с чем. Не могу согласиться с ним, по-моему, истина заключается в везение. Если тебе везёт, зачем её искать — истина сама откроется. Разве мы можем обвинять тех, кому повезло в этой жизни? Раньше я считала, что зло исходит от людей, живущих в достатке, но теперь поняла, что зло — это выражение несчастья. Получается, что несчастных людей больше, чем счастливых. Наверное, со временем, я бы тоже остервенела, ведь у меня ничего хорошего в перспективе не предвиделось: так сказал Мастер, а я ему верю.

Вот так потихоньку я становлюсь другой, меняются мои взгляды на многие вещи, и я понимаю, что в этом и заключается моя сила — это сила мысли и духа.

Но сегодня у меня другие переживания — я не влезла в свои любимые джинсы и это меня немало огорчило. Я выросла из своей одежды. Вот такие земные мысли соседствуют с глобальными размышлениями.

Климент пригласил меня совершить прогулку в горах, и я согласилась: ходьба по склонам поможет вернуть мне прежние формы.

— Лишний вес? — посмеиваясь, поинтересовался Мастер.

Всё он знает, даже зло берёт. Все лишние килограммы наружу, и даже окружающие уже заметили. Не понимаю, что происходит. Ем я мало и пища, которую я употребляю сбалансированная. В общежитии заботятся о нашем здоровье и это очевидно — мясо, овощи, фрукты, что ещё надо?

— Пусть это будет самое страшное, что может огорчить тебя, — попытался успокоить меня Климент и подал руку, чтобы помочь взобраться на уступ.

— Я сама, — оттолкнув его руку, сказала я и стала вскарабкаться на каменную нишу. Конечно, у меня ничего не получилось, и Мастер помог мне, изображая в шутку, что я реально прибавила в весе.

Ладно, пусть глумится, но я не заставлю долго ждать с ответным ударом.

— Зачем ты познакомил меня с Фабием? — спросила я, как только оказалась в безопасном положении.

— Тогда я не знал… — растерянно произнёс он.

— Что ты не знал? — стала допытываться я.

Я, как всегда мыслю в правильном направлении. Конечно, Климент хвастался, что первым нашёл меня.

— Ты не знал, что? — повторила я вопрос.

— Ты прекрасно знаешь, что я теперь чувствую к тебе, — ответил Климент и полез дальше на гору.

Нет, я так просто не отстану, и заставлю его ответить мне.

— Тебя уволили, — сказал Климент, когда мы прошли ещё несколько метров.

— Я ушла из театра «по собственному желанию».

— Ты забыла им сообщить. Они растерялись, когда ты не явилась на спектакль.

— Значит, только после того, как я не явилась на спектакль, они вспомнили о моём существовании?

Зачем спрашивается, в течение трёх лет, каждое утро, кроме выходных, я торопилась в театр к одиннадцати часам? Дура, как есть. Старалась соблюдать внутренний распорядок, а мои старания и не замечал никто. Театр, он жестокий и коварный. И ещё, ужасно несправедливый. Я рада, что лицедейство осталось в прошлом.

— Ты увиливаешь от ответа, — напомнила я.

— Хорошо, давай передохнём, а заодно выясним отношения, — предложил Климент.

О, он это так назвал? Хорошо, послушаю, что он мне скажет в своё оправдание.

Мы сели на камни и прежде чем начать беседу, не договариваясь, взглянули на небо. А там нешуточные увесистые тучи. Гроза в горах? О, нет, только не это.

— Не бойся, мы ведь можем легко ускользнуть от грозы.

Ах, да, теперь это легко будет сделать. Иногда я забываю о приобретённых в Академии способностях и продолжаю мыслить, как обычный человек, а это значит, что в голове мой ещё достаточно земного «мусора». Придётся Иерею подождать. Кстати, ему ещё долго ждать придётся — мне нравится оставаться собой.