— Прости. Я не хотела. Я имела в виду, что…

— Заткнись, — перебил меня Кинг, но его голос оставался спокойным.

— Я не употребляю никакой дряни. И никогда не употребляла. Я имею в виду, это то, что мне известно. Дело в том, что…

— Заткнись.

Мой желудок снова заурчал. Его очень сильно скрутило от голода, и мне показалось, что я вижу мерцание перед глазами. Мне нужно было поесть. Мне нужно было убегать. Мне нужно было быть где угодно, но только не в его постели.

— Клянусь, я не брала твоих денег. Это была не я. План был не такой. Мне лишь нужно было найти байкера, чтобы…

— Бл*дь, да закрой же ты рот! — прорычал он, и после вспышки его ярости в комнате повисла жуткая тишина.

Новый спазм больно уколол мой желудок. В этот раз я держала глаза закрытыми, пока боль не утихла. Попыталась облизнуть сухие потрескавшиеся губы, но мой язык превратился в тяжелую глыбу. Кинг протянул руку и коснулся моей щеки подушечкой большого пальца. Я была так сосредоточена на том, чтобы не потерять сознание, и едва поняла, что он делает. Спустя несколько мгновений я слышала только биение своего собственного сердца. Кинг резко встал и, хлопнув дверью со всей силы, покинул комнату.

Я превратилась в пленницу.

Мне предстояло или умереть от голода и страха, или же от рук Кинга. Но то, как я умру, не имело значения. Имело значение, когда это случится, потому что во мне окрепла уверенность: этот дом я не покину.

По крайней мере, живой.

Сквозь сон я услышала, как открылась дверь и кто-то подошел к кровати. Мой слух прорезал звон посуды, которую поставили на стол. Запах еды привел меня в чувство быстрее, чем это сделал бы нашатырь.

Еда.

Я тут же окончательно проснулась и попыталась дотянуться до подноса с едой, но металлический браслет наручников сильно впился в мое запястье. Я разочарованно вздохнула.

— Полегче, бандитка, — произнес голос.

Я не сразу обратила внимание на парня, который стоял, склонившись над столиком у кровати, а потом, скрестив руки на груди, сел на нее. Я точно видела его вчера на вечеринке. И только после того, как глаза молодого человека скользнули вниз, к моей обнаженной груди, я вспомнила, что по-прежнему была без одежды. Я быстро, насколько это было возможно, прикрыла грудь локтями и подвинулась ближе к спинке кровати.

Он улыбнулся и медленно приблизился ко мне.

— Нет! — вскрикнула я, когда он протянул руку к моей шее.

— Нет? — переспросил мужчина. — Ты не хочешь этого?

Он поднял поднос и поставил его на кровать передо мной.

— Нет, нет. Хочу. Я правда хочу есть, — уверила его.

Я скривилась от боли, когда в попытке сесть ровнее задела свое раненое ухо. Немного подумав, я быстро приняла решение о том, что моя скромность останется в стороне, пока не будет наполнен желудок. Я убрала руки с груди и придвинула поднос ближе к себе. Но я, увидев его содержимое, замерла.

Какого хера?

Передо мной было две тарелки. На одной из них лежал завернутый в белую бумагу сэндвич с какой-то начинкой, а вот вторую и тарелкой нельзя было назвать. Там располагалось зеркало, на которое насыпали три дорожки белого порошка, а рядом — свернутая в трубочку банкнота. Возле посуды находился пакет, застегнутый на молнию, в нём — игла, ложка, зажигалка и маленький кулек с желтоватым порошком.

— Что все это такое? — спросила я.

— Завтрак, — ответил он с каменным лицом. — И тебе придется выбрать что-то одно с подноса.

После своих слов парень тут же отодвинулся от меня.

— Это шутка?

Кто вообще выбирает наркотики на завтрак?

«Никки», — подумала я.

— Выбери мудро, девочка, — он указал глазами на поднос.

Я схватила сэндвич и разорвала обёртку прежде, чем он смог закончить предложение. Прихватив зубами бумагу, я откусила немаленький кусок.

— Не спеши, — предупредил он.

Его слова прозвучали с насмешкой. Проигнорировав их, я начала отрывать зубами большие куски сэндвича и глотать их целиком. Чувство того, что мой желудок вновь наполняет пища, было схоже с эйфорией. Я не остановилась, пока полностью не умяла свой завтрак.

Мне не нужны были наркотики. Мне была нужна лишь еда.

Я вытерла крошки с лица и облизала пальцы. Парень передал мне стакан воды, и я осушила его за три больших глотка. Я вытянулась на кровати и положила руку на свой голый живот, не обращая внимания на то, что была практически голой в присутствии очередного незнакомца. Но, как только открыла рот, чтобы поблагодарить за сэндвич, ощутила неудержимый порыв тошноты. Рука тут же потянулась к губам.

— В чем дело? — спросил он, когда мой взгляд начал метаться по комнате в поисках чего-то, куда меня могло вырвать.

Ничего подходящего в зоне моей досягаемости не было, но ему понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, в чём я нуждалась. Он соскочил с кровати, схватил в углу комнаты металлическую корзину для мусора и вернулся в ту же секунду, когда я не могла больше сдерживаться. Меня вырвало. Весь мой только что проглоченный завтрак теперь был на дне корзины. Тошнота накрывала меня снова и снова, пока я полностью не выплюнула все то, что не прожевала.

— Я же сказал тебе не спешить, — он подошел к окну, открыл его и выбросил корзину со всем ее содержимым на улицу. — Позже уберут.

Даже просыпаясь в больнице и не помня своего имени, я не плакала так, как сейчас. Я не плакала так в тот момент, когда мне сказали, что мою память не получится вернуть. У меня не было слез, когда меня отправляли в заполненный извращенцами приют. Не плакала я и тогда, когда сбежала оттуда и начала жить на улице. Ни одна слезинка не скатилась по моим щекам, когда я осознала: использование собственного тела было единственным шансом выжить. Боль от пули, ранившей мое ухо, не вызвала слез. Я была прикована к кровати татуированным психопатом, который явно собирался меня убить.

Но выплюнув всю еду, какую мне удалось проглотить за последние несколько дней, я ревела.

Это были не просто несколько слезинок. Я рыдала. Громко и долго. Мои плечи дрожали от плача, и я не чувствовала, что эти слезы когда-нибудь закончатся.

Мерзкие слезы.

Надежда. Она все, что у меня осталось, но сейчас я была готова отпустить и ее. Мне было плевать, останусь ли я прикованной к этой постели, пока меня не убьют, и даже плевать, где сгниют мои кости.

С меня хватит.

Я имела дело с таким дерьмом, что не каждый человек может выдержать, и сыта этим по горло. Меня это больше, чем просто зае*ало.

За*бало бояться. За*бало ходить голодной. За*бали рыжие шлюхи. За*бало, когда в меня стреляют.

За*бало оправдываться перед этой жизнью.

Я снова села в кровати и опустила голову на прикованную руку. Мое тело было полностью расслабленным. Я бросила взгляд на окно и поняла, что солнце уже встало. Я не знала, сколько было времени, и мне было абсолютно наплевать на это.

Меня никто не искал, когда я была жива, так что никто и не заплачет, если меня не станет.

Это была самая настоящая ирония. Я хотела найти крышу над головой и место, где могла бы поспать, и самым что ни на есть наихудшим образом мне это удалось. Хотя я не знала одного: как долго меня еще продержат в живых.

Парень, чьего имени я не знала, покинул комнату, но оставил поднос на кровати. Интересно, сколько этой дряни мне нужно принять, чтобы умереть? Половину? Все сразу? Может, Кинг сам планирует накачать меня этим дерьмом? Или, может, он оказался трусом и приказал своему другу сделать за него грязную работенку?

А может, мне повезет, и моя смерть будет быстрой. Одной пули в лоб будет достаточно.

В любом случае мне было плевать, как я умру. Я просто знала: это конец, и меня успокаивало то, что мне не придется бороться.

Усталость ломала меня.

Возможно, Кинг думал, что я упрощу ему задачу и сама накачаю себя наркотиками. Я хмыкнула. От меня он подобного удовольствия не дождется. Если он хочет меня убить, ему придется проявить характер и сделать это самому. Я приложила все свои силы и пнула поднос ногой. Зеркало упало на ковер. Кокаин превратился в белое облачко в воздухе.