Батов. Вот так раз! Мне что же, теперь доказывать, что я - это я? Какой-то черный бред! В физике я, в самом деле, ну ни в зуб ногой... Почему же слова эти у меня выскочили без всякого внутреннего сопротивления? Подменили меня, что ли? Бред, бред...

Змрян. Не волнуйся, Саша, я думаю, все не так уж страшно. Хотя, если хочешь, могу подбросить пару жутких версий. Для улучшения пищеварения. Я тебе говорил, кое-что из твоих соображений о параллельных мирах не столь противоречиво. Переброс мог осуществляться на уровне сознания. Кстати, напрасно ты фантастикой брезгуешь, ситуации эти многократно обыгрывались у Абрамовых, например, а у западных вообще навалом...

Батов. Судя по хаосу и неразберихе, а также полной неразберихе происходящего, ситуация похожа на "Миллиард лет..." Стругацких. И там на героя все валится, а он ни хрена не понимает.

Змрян. Э, нет, там все бьет в одну точку, а здесь я пока не пойму где эта точка. Впрочем, поздравляю, ты в фантастике, очевидно, уже разбираешься...

Батов. Да ни в чем я не разбираюсь. Ну что вы, дядя Аршак, в самом деле! Даже если мое сознание оказалось в голове другого Батова, то откуда и куда шли все эти телеграммы? А они в каком пространстве имели место? В промежуточном? Где всего помаленьку? Нет, вы меня в этот мистицизм не впутывайте!

Змрян. Ты торопишься и перебиваешь. Я всего лишь предположил, что возможно мозаичное расположение фрагментов...

Батов почти вопит.

Батов. А телеграмма! Телеграмма откуда?

Евангелина. Не кричи. Телеграмму я послала.

Батов. Вот именно! Я получаю телеграмму в том пространстве из этого? Ну, ладно, пусть где-то что-то замкнулось, на почте и не то бывает, телеграмма... хрен с ней! Но Серж присутствовал, когда началась круговерть с Дзенисом и его компанией, да и Дзенис знал и про Симу, и про Евангелику!

А! Вот оно! Иначе с чего ему меня из дома выживать? Серж тогда знал Симу, а теперь... черт, я так говорю - знал, словно год прошел, а это вчера было. Нет, я болен...

Змрян. Ты не болен. И прекрати истерику, иначе я тебя начну пугать.

Батов. Что?

Змрян. А вот что - если ты сейчас не прекратишь нытье, я начну выдавать версию за версией. Для начала...

На секунду задумывается, затем грозно начинает вещать.

Змрян. Все это заговор против тебя, несчастного! Ты наследник крупного состояния, у тебя откинул сандалии очень далекий и пока не известный тебе родственник за границей. Шайка авантюристов впутывает тебя в грязную историю, чтобы нагреть руки. Все происходящее - чудовищный спектакль. На этой почве ты быстро сойдешь с ума и тебе назначат опекуна...

Филонов. Ох, ты...

Змрян. Ну, каково? Еще пара таких версий - и у тебя разовьется хорошенькая мания преследования.

Батов. Бросьте, дядя Аршак, все равно не испугаете.

Змрян. Ах, так! Ну, так узнай же, несчастный, что ничего на самом деле не происходит. Все, что сейчас тебе мерещится - продукт распада клеток головного мозга... Ты мертв, ты лежишь в гробу и медленно разлагаешься, и в не до конца еще угасшем сознании медленно же гаснут потенциалы, вся эта путаница - видения угасающего разума...

Евангелина. Брр!..

Батов неестественно улыбается.

Батов. Ну, лучше не надо. Меня больше устраивает версия наследника.

Змрян. Ладно, поехали дальше. Есть одна зацепка, но с ней потом. Ты прав, что все эти смежные-промежные миры есть чепуха! Ты совершенно прав! Да, у тебя появились совершенно незаурядные способности в областях, ранее тебе неведомых. Но знания - дело наживное, сегодня их нет, а завтра они, глядишь, и появились. Мало ли чего мы не знаем и мало ли чего нам знать не положено! Другое дело, когда тебе вменяют смену профессии - это сложнее. Хотя, мне довелось как-то пару лет вахтером поработать, и ничего, не психовал... Тоже смена профессии. Розыгрыш?

Филонов. Да это он нас разыгрывает! Симу придумал, чтобы Лину побесить, вчера был странный, тоску наводил...

Змрян. Насчет тоски не знаю, а Симу он не выдумал.

Евангелина слегка привстает с табуретки, а Батов с надеждой смотрит на Змряна.

Змрян. Впрочем, не будем об эмоциях, а обратимся к фактам. Паспорт у тебя при себе?

Батов. Паспорт? Ах, ну как же я сразу не сообразил? Где же он у меня?..

Идет к стенке, выдвигает ящик и звенит вилками-ложками. Раздраженно задвигает ящик и выдвигает следующий. Перещупывает скатерти и салфетки.

Филонов. Только не говори, что ты его потерял. Смотри еще...

Б а т о в. Да погоди ты! Вываливает содержимое ящика на стол. Вперемежку с бельем, бумажками, облигациями на стол плюхается пистолет с длинным стволом.

Б а тов. А...а... это что такое? Откуда?

Евангелика устало вздыхает.

Евангелина. Ты и это забыл? Твой же! После командировки в Бельгию появился, ты говорил, что тебе разрешили, дорог, мол, как память...

Батов делает плачущее лицо.

Б а т о в. Какая память? Какая Бельгия? Что вы тут мне шьете? Это же криминал!

Хватает пистолет и молниеносно выдирает обойму. Судорожно запихивает белье вперемежку с бумагами в ящик, прячет обойму в карман, а пистолет относит в другую комнату. Змрян цокает языком и прохаживается, разглядывая картины.

Змрян. А чьи это картины?

Филонов. Я в свободное время балуюсь. Саше нравится.

Змрян внимательно рассматривает яркие красно-синие пятна, квадраты и круги. Смотрит на остальные картины - там почти то же самое. Возвращается Батов. Евангелина обеспокоенно подходит к нему. Батов вежливо но твердо отстраняет ее. Лоб его блестит от пота.

Батов. Все, шутки кончились. Вы понимаете, за хранение оружия полагается срок. За незаконное хранение!

Змрян. Только без паники! Во-первых, может, ты имеешь право, а во-вторых, тебе могли подбросить...

Батов. Зачем? Зачем?

Змрян. Откуда я знаю - зачем! Нарочно! Меня другое волнует - эти вот картины, раньше они другие были...

Батов. Вот именно! То-то я все не пойму, что меня раздражает! Сима же рисовала те... А эта мазня мне совершенно незнакома.

Филонов встает и церемонно кланяется Батову.

Филонов. Премного тебе благодарен за искреннее мнение о моем увлечении.

Батов смущен. Евангелина неприязненно смотрит на Змряна.

Евангелина. Послушайте, с чего вы взяли, что эта Сима вообще существует, а не выдумана Сашей... ну, для шутки?

Змрян, склоняя голову на бок, некоторое время смотрит на нее. Затем приглаживает усы.

Змрян. Для шутки? Что ж, такая версия тоже имеет право быть. Только вот одна маленькая неувязочка получается - я, видите ли, троюродный дядя Серафимы... Может и я - шутка?

Конец третьего действия.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина первая

Лестничная площадка. Батов и Филонов курят. Дверь в квартиру полуоткрыта, оттуда слышен голос Змряна, женский смех, временами загорается красная кнопка лифта, слышен гул движущейся кабины.

Батов. Ну, а Карнаухов? Тольку Карнаухова ты хоть помнишь?

Филонов. А чего мне его помнить, это не у меня с памятью стало... Мы же у него на майских праздниках гульнули, забыл?

Батов облегченно вздыхает.

Батов. Я-то не забыл...

Филонов. Еще бы! Кто по люстре стулом шарахнул, а? По хрустальной, да со звоном?

Батов улыбается.

Батов. Да-а...

Филонов. А помнишь, как Любка Карнаухова упилась крюшонами, в окно лезла, а ты ее за ноги хватал?

Батов. За ноги, положим, не я хватал, а Толька, а ты в это время в ванной харчи метал.

Филонов возмущенно вскидывается.

Филонов. Я - харчи метал? Да я трезвее всех был, а когда Евангелина вазу кокнула...

Батов роняет сигарету.

Филонов. Ну, что еще?..

Батов. Кто разбил вазу?

Филонов. Опять по новой. Слушай, мне ты хоть можешь сказать, что за хохму раскручиваешь? Кстати, твой дядя - большой хохмач. Ты откуда его откопал?

Батов внимательно смотрит на Сержа. Несколько секунд молчит. Загорается кнопка, гул лифта.