Она сообщила вам, что Мейсон поручил кому-то следить за ее клиентами, когда они выходят от нее. Однако Дрери удалось обнаружить хвост и скрыться. После этого он пригрозил Мейсону и Элинор расправиться с ними, если кто-нибудь попытается проделать это снова. Большой Майк — вот что их ожидало бы, а ни одному из них такая встреча не улыбалась. Кроме того, Элинор любила свою работу: имея троих постоянных клиентов, она получала хорошие деньги, особенно не переутомляясь. Но вы-то человек честолюбивый; с тех пор Элинор стала для вас серьезной проблемой. Вы начали обдумывать, как избавиться от строптивой девицы, и в конце концов решили, что единственный надежный способ — убить ее.

— Убить Элинор? — Он только что не вывалился из кресла. — Да я сходил по ней с ума!

— Точно так же, как и по Анджеле, — повысил я голос. — Вы отвезли Элинор в пляжный домик, заставили позвонить Мейсону и пригласить его туда, а потом убили ее. Сначала вы ее оглушили, сорвали одежду и разбросали ее по всей комнате, чтобы придать случившемуся вид сексуального убийства, а потом вонзили нож. Затем стали дожидаться Мейсона.

Сперва вы планировали прикончить и его, чтобы это выглядело как самоубийство на почве раскаяния. Но у вас ничего не получилось — Мейсон удрал. Возможно, вы его все же слегка поранили, и это подсказало вам идею своеобразного «утешительного приза». Вы воспользовались его кровью, чтобы нарисовать у Элинор на лбу букву «J». Это ничего не означало, важно было, что буква написана его кровью. Вы считали, что все равно расправитесь с ним в скором времени и этот трюк сослужит вам службу. Когда копы найдут Мейсона, — после того как он «покончит с собой», — они проверят группу его крови и выяснят, что она идентична той крови, которой написана эта идиотская буква на лбу убитой девушки.

Потом вы вернулись в квартиру Элинор и вырвали кое-какие страницы из ее дневника — на тот случай, если что-то не сработает и Мейсон выложит правду копам еще до того, как вы доберетесь до него. Пропавшие страницы должны были свидетельствовать о том, что у Элинор был еще один клиент, который мог убить ее и уничтожить страницы со своим именем. После этого вы подделали ее почерк и вписали в дневник имя Мейсона, который якобы был клиентом, дабы заставить копов приняться за его поиски. Если ему станет известно, что мы разыскиваем его по обвинению в убийстве — а уж вы позаботились довести этот факт до его сведения, — можно не опасаться, что он явится к нам.

Слейтер снова опустился в кресло и медленно покачал головой:

— У вас необузданное воображение, лейтенант! Все, что вы тут наговорили, пустая болтовня, у вас нет никаких доказательств!

— Вы еще не все знаете, — фыркнул я. — Когда я нашел вас в убежище Мейсона на Четвертой улице, вы сказали, будто бы Большой Майк отворил вам дверь и тут же оглушил вас, припоминаете? Вы не знали, что Дрери отправил Большого Майка сообщить мне, где можно разыскать Мейсона, так что с его стороны было бы бессмысленно сказать мне это, а потом броситься туда и куда-то его убрать. И другой факт: сегодня вечером я должен был встретиться с Мейсоном в том баре.

Он сам позвонил мне, потому что боялся скрываться дольше — он знал, что за ним следят. У нас состоялась продолжительная беседа!

Испуганное выражение его лица подсказало мне, что я попал в точку. Я дал ему десять секунд поволноваться, а потом заговорил снова:

— Полагаю, фетиш — это нечто такое, против чего вы не в состоянии устоять? Нечто вроде необоримого искушения?

— Ну а теперь, черт побери, о чем вы бормочете? — возмутился он.

— С вашей стороны было колоссальной ошибкой взять ее туфельки на «гвоздиках», — сказал я, — а еще большей ошибкой — сохранить их. — Я подошел к низенькому кофейному столику и поднял туфли так, чтобы они были хорошо видны. — Если как следует подумать, то пустой чемодан в стенном шкафу — не самое надежное место в мире.

— Их никогда не было в моем стенном шкафу. Вы лжете! — Он вскочил с кресла и уставился на меня бешеным взглядом. — Вы сами их туда подбросили!

— Это что-то новенькое! — Я неприятно ухмыльнулся. — Теперь вы пытаетесь убедить меня, что вас ложно обвинили?

Внезапно его лицо исказилось от страха.

— Мейсон! — прошептал он. — Он оказался куда сообразительней, чем я считал. После того как он убил Элинор, я был уверен, что стою следующим в его списке, вот почему мне следовало первому добраться до него. — Он неожиданно залился каким-то отвратительным бессмысленным смехом. — И что же я теперь узнаю?

Оказывается, он ухитрился так все обтяпать, что я стал козлом отпущения за то убийство, которое совершил он!

Ловкач, ничего не скажешь! — Он резко вскинул голову и посмотрел мне в глаза:

— Хотите знать, что в действительности произошло тем вечером? Элинор позвонила мне — Мейсон, возможно, был уже там — и сказала, чтобы я срочно приезжал в пляжный домик. Я поехал и обнаружил на кровати ее труп. Я понимал, что ее, по всей вероятности, убил Мейсон, после того как вынудил позвонить мне, чтобы у меня не было алиби, и раз он убил ее, то, конечно, попытается убить и меня.

И единственный способ помешать этому — первым убить его. Вы совершенно правы относительно того случая на Четвертой улице, но в остальном глубоко ошибаетесь. Мейсон подбросил мне эти туфли и… — Его глаза потускнели, когда он посмотрел на меня. — Вы ведь не верите ни единому моему слову, верно?

— Не верю, — подтвердил я.

— Самое забавное, я уверен, вы повесите на меня убийство Мейсона, связав его с убийством Элинор. Последнее, как мне кажется, вам будет несложно сделать.

Туфли… — Он искоса глянул на Анджелу, которая с застывшим лицом сидела на кушетке. — Тем более, что навеки любящая Анджела подтвердит решительно все о моем фетишизме. — Он стиснул челюсти и медленно покачал головой. — Мне не нравится такое положение дел, лейтенант, и я не хочу дожидаться судебного разбирательства.

Я выхватил из поясной кобуры свой тридцативосьмидюймовый и зажал его в руке дулом вниз.

— Только без глупостей, Слейтер, — спокойно сказал я. — Вам не добраться до двери.

— Я вовсе не думаю о двери. — Он направился к бару. — Я думаю о выпивке. Вы не возражаете, лейтенант? Последний бокал перед тем, как осужденный будет брошен за решетку, и все такое?

— Пейте, но побыстрее.

Он открыл бар, налил себе большой фужер виски, бросил туда несколько кубиков льда и поднял.

— За неудавшееся преступление! — Он осушил бокал тремя большими глотками, поставил его осторожно на стол и подмигнул мне:

— Не стану называть наше знакомство приятным, лейтенант, поэтому расстаюсь с вами без горечи.

Я заметил, как напряглись у него мускулы, и поднял пистолет на уровень его груди, но он вдруг прыгнул — и не ко мне, а от меня. Все произошло за долю секунды: послышался звон разбитого стекла, и он сиганул из среднего окна, захватив с собой бокал. Анджела испустила пронзительный крик, который резанул меня по нервам, и упала без сознания на пол.

Секунд через пять до меня долетел слабый крик с улицы, но, конечно, не Слейтера — невозможно кричать, пролетев двенадцать этажей вниз. Я вернул пистолет в кобуру и подошел к телефону. Анджела уже дышала довольно ровно, я решил, что теперь она справится сама. К тому же я опасался, что, вздумай я к ней приблизиться, она опять заговорит этими немыслимыми белыми стихами, а моим нервам в эту ночь и так здорово досталось.

Я появился в офисе около половины третьего на следующий день. До постели я добрался лишь к четырем часам утра, поэтому посчитал, что имею право как следует отдохнуть утром. Аннабел выглядела встревоженной, и при виде меня она ни капельки не успокоилась.

— За последний час я несколько раз звонила вам домой, — пожаловалась она. — Где вы были?

— Завтракал, цветок магнолии, — с довольной улыбкой сказал я. — И только сегодня мне открылся секрет счастливой жизни: не надо подниматься с постели раньше полудня.