– Гвен! – кричал Оливер. – Нет! Это слишком опасно! Не делай этого!

Но он опоздал, и меня абсолютно не волновало, насколько это опасно. Я схватила Джейсона за руку, вызывая воспоминания.

Джейсон Андерсон был мёртв вот уже примерно как двадцать минут, и большая часть тепла его тела уже улетучилась, вместе с воспоминаниями. Но я сжала его руку сильнее и погрузилась в несколько оставшихся образов.

Большая часть мерцающих, вспыхнувших сцен показывали наше сражение, как он бежит по библиотеке, пытаясь ускользнуть от меня и Оливера. Я сосредоточилась на чувствах, но сознание Джейсона представляло из себя смесь гнева из-за того, что ему не удалось отравить меня и поднимающегося страха, что он не сможет сбежать. Потому что тогда у него останется лишь один выбор – самому проглотить оставшийся яд. Он знал, что этот выбор более милосерден, чем то, что сделают с ним Вивиан, Агрона и другие Жнецы, если он признает свою неудачу.

Мой желудок сжался, когда я уловила его мрачную решимость сделать всё, что в его силах, чтобы избежать плена. Я ещё сильнее вцепилась в руку Джейсона и погрузилась глубже в оставшуюся часть воспоминаний. Казалось, будто я смотрю фильм, перематывающийся в обратном направление. Джейсон умер, вот мы гонимся за ним в библиотеке, он отравляет бутылки с водой и осторожно прокрадывается к стойке для выдачи книг. И снова я не увидела и не почувствовала ничего из того, чего бы уже не знала, а воспоминания с каждой секундой становились всё более слабыми и смутными.

Я уже хотела сдаться и отпустить его руку, как в моём сознание вспыхнуло последнее воспоминание – в котором он сидел за столом для исследований и листал справочник. Я чуть не пропустила этот обычный образ, позволив ему ускользнуть в темноту его бледнеющего сознания, но тут меня ударила волна чувств – возбуждение.

Я заморгала. Почему Джейсон испытывает такое возбуждение только из-за того, что листает старый скучный справочник? Я, конечно, люблю книги, но даже я не радуюсь им так сильно. Поэтому я приблизила воспоминание и рассмотрела каждую деталь.

Собственно, Джейсон совсем не читал книгу, вместо этого он постоянно незаметно оглядывался по сторонам и задерживал дыхание, чтобы убедиться, что никто не замечал книгу и не обращал внимание на то, что он планирует. Каждый раз глядя вниз, он прочитывал несколько абзацев, потом кивал, как будто уже знал факты и повторял их лишь для важного экзамена – а именно, для задания убить меня. Казалось, будто он заставляет себя снова и снова смотреть в книгу, а потом специально отворачивается. Я просто не понимала почему. Поэтому сосредоточилась ещё сильнее, чтобы уловить каждую, даже мельчайшую деталь, чтобы узнать как можно больше из открытых страниц, лежащих перед ним.

Это был толстый том, старый, пыльный и потрёпанный. Скорее всего, какой-то неизвестный справочник, который брали с полки один раз в год, если он вдруг понадобился кому-то для домашнего задания. Что не особо помогало, потому что в библиотеке можно встретить сотни тысяч книг. Я могла бы искать целый год и не найти эту книгу.

Когда Джейсон в следующий раз посмотрел на книгу, я заметила, что на странице загнут угол и несколько строчек подчёркнуто красным маркером. Я сощурилась. Это не понравится Никамедису. Я не раз слышала, как он подолгу читал нотации студентам о том, что запрещено загибать страницы и подчёркивать абзацы.

Сердце сжалось при мысли о Никамедисе, но я продолжала дальше сосредоточено следить за образами. Джейсон опять повернулся к книге, и я заметила какое-то растение на левой стороне, не имея не малейшего представления, к какому виду относилось это растение, цветок или какая-то трава.

Сердцебиение Джейсона ускорилось, потом он захлопнул книгу, только чтобы поморщиться, когда она закрылась, громко хлопнув. Его рука лежала на обложке, скрывая название. Я смогла разобрать всего два слова, выбитые на потрёпанной коричневой коже золотыми буквами – «Растения и яды».

Не слишком удивительно. Больше меня сбил с толку следующий образ, промелькнувший в моей голове – образ моего собственного лица.

Это зрелище было таким неожиданным, что от меня почти ускользнули остальные воспоминания, но мне удалось удержать образы. Я толкала одну из скрипящих металлических тележек по главному проходу к рядам из полок, чтобы поставить на место ещё несколько книг. Джейсон встал, подошёл и протянул мне книгу.

– Ты не могла бы поставить её на место? – попросил он.

– Без проблем, – услышала я свой голос. – Просто положи её на стопку.

Во мне вскипел гнев. Достаточно плохо уже то, что Джейсон, пытаясь отравить меня, вместо этого отравил Никамедиса, но просить меня о том, чтобы я убрала книгу на место, с помощью которой он планировал моё убийство? Вот это номер даже для Жнеца.

В воспоминании Джейсон мне улыбался. Я провезла тележку мимо, но он наблюдал за мной и дальше. Только спустя мгновение он вернулся к своему стулу, радуясь, что в конце этого дня я буду испытывать боль...

Воспоминание замерцало и исчезло. Я искала с помощью психометрии другие образы, попыталась вызвать более ранние воспоминания Джейсона, но кроме темноты больше ничего не обнаружила. Поэтому перемотала вперёд, ещё раз привела в порядок все образы и чувства, но не нашла ничего нового. Только те же воспоминания, которые уже видела: как мы с Оливером гнались за ним; его последний акт отчаяния, когда он убил себя; и последующий всплеск горячей, ужасной боли. Пару секунд спустя исчезли даже эти мысли и чувства, и я поняла, что мёртвый парень больше не предоставит мне никакой информации.

Я открыла глаза, отпустила холодную руку Джейсона, встала и зашагала назад к лестнице. В это время Дафна, Карсон и Алексей уже присоединились к Оливеру.

Все четверо последовали за мной, когда я поспешила по ступенькам к боковой двери и назад в библиотеку.

– Гвен? – позвала Дафна. – Не так быстро, и не могла бы ты поговорить с нами. Ты ведёшь себя как сумасшедшая.

Я рассмеялась жёстким, прерывающимся смехом.

– Как сумасшедшая? Ты ещё ничего не видела. И Жнецы тоже.

Розовые магические искры вылетели, как фейерверк, из кончиков пальцев валькирии, что подсказывало, как сильно она волновалась за меня. Она прикусила губу и догнала меня.

– Ты сильно рисковала, прикасаясь к Жнецу, – сказал Оливер холодным сердитым голосом. – Я же тебе говорил, что мы не знаем, не напичкан ли он другими ядами. Но ты пошла и всё-таки прикоснулась к нему, Гвен, как делаешь всегда. И для чего?

Я остановилась и резко развернулась, оказываясь прямо напротив него.

– Для Никамедиса. Я сделал это для него. Точно так же, как сделала бы и для вас, если бы вместо него на полу лежал отравленный один из вас.

Оливер поморщился, но он ещё не закончил.

– Если ты убьёшь себя своим бесстрашием, это Никамедису не поможет.

– Я не собираюсь убивать себя, – огрызнулась я. – Я пытаюсь выяснить, какой яд использовал Жнец. И если мне приходится из-за этого рисковать – что ж, ладно. Сейчас для меня первостепенная задача – спасти Никамедиса. Поэтому ты либо помогаешь мне, либо, чёрт побери, отходишь в сторону. Какое твое решение, спартанец?

Оливер посмотрел на мои сжатые кулаки, напряжённые плечи, суженные глаза и покрасневшее лицо. И мгновение спустя я увидела понимание в его взгляде.

– Хорошо, – сказал он и в знак капитуляции поднял руки вверх. – Ладно. Ты выиграла. Только... Ты заставляешь меня нервничать, Гвен. Ты заставляешь всех нас нервничать.

Я посмотрела на друзей. На Дафну с потрескивающим облаком из розовых искр. На Алексея с неподвижным выражением лица. На Карсона и беспокойство в его тёмных глазах. На Оливера и напряжение в его теле.

Я сделал глубокий вдох, чтобы взять под контроль гнев.

– Вы правы. Я была неосторожна. Мне жаль, что я так вас напугала, но мне ничего другого не пришло в голову, чтобы выяснить, какой яд использовал Жнец.

– И ты что-то выяснила? – Карсон смотрел на меня сквозь тающие снежинки, прилипшие к стёклам его очков.