– Вот, – сказала я и сунула ей в руки книгу. – Вот это они использовали, чтобы отравить Никамедиса – Сочный Секлет.

Метис посмотрела на меня пронзительным взглядом.

– Ты уверена?

Я кивнула. – Эта та книга, которую рассматривал Жнец. И именно этот яд он использовал. Это должен быть он. Посмотрите на изображение в центре.

Метис открыла книгу на соответствующей странице, и я указала на рисунок и подчёркнутый абзац. При этом наши пальцы на мгновение прикоснулись друг к другу. Сразу же включилась моя психометрия, я почувствовала беспокойство Метис о Никамедисе – и ещё кое-что, чего я не ожидала.

Я замерла, задаваясь вопросом, не показалось ли мне всё это. Но я снова ощутила чувства, в этот раз даже сильнее, чем раньше. Ужасный страх Метис, что она не сможет спасти Никамедиса, в сочетании с тёплой, нежной, кипящей эмоцией, которая могла означать только одно – любовь.

Метис влюблена в Никамедиса? Я отдёрнула руку. Профессор кивнула и закрыла книгу. Казалось, она даже не поняла, что я заглянула в неё – и что при этом обнаружила.

– Хорошо. Спасибо, Гвен. Теперь посмотрим, что можно сделать.

Аякс кивнул и несколько охранников Протектората выступили вперёд. Они помогли Аяксу переложить Никамедиса на плоские пластиковые носилки, такие, которые обычно используют санитары, и привязали его к ним. Потом подняли носилки на свои плечи, как будто транспортируют какого-то короля из древних времён. Мгновение спустя охранники покинули библиотеку, унося Никамедиса с собой.

А я могла лишь стоять там, смотреть им вслед и надеяться, что он поправится.

– Почему так долго? – прорычала я. – Прошло уже столько часов.

– На самом деле мы ждём всего-то около полутора часа, – поправил Карсон.

Я кинула на него сердитый взгляд. Кельт поморщился и немного сполз со стула.

Дафна закатила глаза.

– Карсон, не обращай на неё внимание. Она просто немного сошла с ума. Ну, я имею в виду, стала ещё более сумасшедшей, чем обычно. Это займёт столько времени, сколько займёт, Гвен. Если ты и дальше продолжишь мельтешить, то только устанешь.

– Я не мельтешу, – пробормотала я.

– О нет, мельтешишь, – вставил Оливер. – Делаешь это с тех пор, как мы пришли сюда.

«Сюда» – это комната ожидания в школьном лазарете, который располагался в четырёхугольном трёхэтажном здании, неподалеку от моего общежития. Я ожидала, что лазарет окажется под зданием математики и естественных наук, рядом с моргом и тюрьмой, но вместо этого друзья привели меня сюда.

До сих пор я не уделяла этому зданию особого внимания, поскольку построено оно из того же тёмного камня, из которого построен практически весь остальной Миф. Но от него исходила приятная, успокаивающая атмосфера, по крайней мере, внутри. Белый мраморный пол бороздили тонкие голубые прожилки, похожие на вены под человеческой кожей. Или, возможно, камень просто отражал светло-голубой цвет стен. На каждой стене находилось по несколько окон, а на потолке, на верхнем этаже, несколько люков.

Длинная стойка регистрации тянулась вдоль задней части комнаты. Большая двойная дверь, находящаяся за ней, вела в палаты. Видимо должность в лазарете была одной из множественных должностей Рейвен. Когда мы пришли, она уже сидела за письменным столом, закинув свои чёрные сапоги на гладкую поверхность дерева. Она окинула нас коротким взглядом, прежде чем вновь перевести взгляд на журнал. Иногда она переворачивала страницы, но, не считая этого, была молчалива, впрочем, как и всегда.

В центре комнаты стояли белые плетёные кресла с подушками и пара голубых диванов. Дафна и Карсон сидели вместе на одном из диванчиков, а Оливер с Алексеем опустились в кресла, стоящие рядом друг с другом.

Перед приходом сюда, я оставила Вика с Нюктой в комнате. Друзья переговаривались друг с другом или строчили смски, а я продолжала мельтешить. Но с каждым новым кругом, что я нарезала по комнате ожидания, мой взгляд все чаще останавливался на небольших мраморных статуях, расставленных повсюду: в нишах стен, на журнальных столиках и на стойке регистрации, прямо рядом с локтем Рейвен, стояла статуя.

Лазарет был похож на столовую тем, что у статуй имелась общая тема. Вместо богов плодородия и пищи, приглядывающих за студентами во время еды, здесь находились божества, имеющие что-то общее с целительством. Такие как Аполлон и Эскулапа, два греческих бога. И как всегда казалось, что статуи наблюдают за мной, но выражения их лиц были замкнутыми и нейтральными, так что я не могла узнать по ним, что сейчас происходит с Никамедисом.

Я хотела делать еще один круг по комнате, как вдруг моё внимание привлёк звонок. Через мгновение в открытую дверь вошла пожилая женщина с седыми волосами и тёплыми, дружелюбными, фиолетовыми глазами.

– Бабушка! – я бросилась в её объятия.

На бабушке Фрост были чёрные брюки, белый пуловер и туфли, носки которых слегка загибались вверх. Под складками ее пальто находились слой зелёных, фиолетовых и серых косынок. По краям каждой косынки свисали монетки, которые весело забренчали, когда я крепко обняла бабушку.

Она отстранилась, обхватила моё лицо руками, и я почувствовала, как ко мне переходит волна ее любви. Внезапно всё это показалось мне не таким уж мрачным и безнадёжным, я даже немного успокоилась. Словно теперь, когда бабушка здесь, всё сразу наладится, хотя я, конечно же, знала, что это не так.

– Всё хорошо, тыковка, – пробормотала бабушка, проводя рукой по моим коротким волосам. – Всё будет в порядке. Вот увидишь.

Она снова заключила меня в объятия, и я почувствовала силу в воздухе вокруг неё – и эта старая, всезнающая, бдительная сила, казалось, обнимает меня вместе с бабушкой. Бабушка как и я – цыганка, что означает, что и ее Ника одарила магией. Но в её случае бабушка может заглядывать в будущее. Я задавалась вопросом, а не заглянула ли она в будущее Никамедиса прямо сейчас, но, когда я отстранилась, чтобы спросить об этом, сила уже исчезла, а её взгляд был так же ясен, как и мой. Когда бабушка смотрела на что-то, что видела только она, её глаза всегда казались пустыми.

– Я рада, что ты здесь, – прошептала я. Бабушка похлопала меня по руке.

– Я рада, что пришла. А теперь расскажи мне всё. Аякс, когда позвонил, рассказал только самое важное, но я хочу услышать это от тебя, тыковка.

Я проводила её к одному из диванов. Присев, она снова взяла меня за руку, и я начала рассказывать: про то, что на самом деле отравить пытались меня, а не на Никамедиса. На этом месте мой голос немного дрогнул, но меня сразу затопила волна любви и понимания.

– Это не твоя вина, тыковка, – сказала она. – Ни то, что сделал этот парень, ни то, что Никамедису был причинен вред.

Я прикусила губу и отвернулась, потому что не хотела, чтобы она увидела чувство вины в моём взгляде – особенно, когда речь касалась Никамедиса. Когда-то библиотекарь любил мою маму. Когда я перешла в Мифакадемию, он попросил Метис назначить меня на работу в библиотеке, чтобы по-своему приглядывать за мной. Я не могла избавиться от мысли, что ему не стоило этого делать. Иначе с ним было бы всё в порядке, если бы сегодня вечером меня там не было, если бы я никогда не заходила в библиотеку...

Одна из дверей, ведущая в приёмный пункт, распахнулась, и в комнату шагнула Метис. Мы все одновременно вскочили со своих мест и поспешили окружить её.

– Что случилось?

– Вы смогли вывести яд из его тела?

– Никамедис поправится?

Вопросы один за другим срывались с наших губ. Метис подняла руки вверх, и мы постепенно замолчали.

– Очень сильно помогло то, что вы выяснили, какой яд использовал Жнец, – начала она. – Это позволило мне выбрать для Никамедиса самое лучшее лечение и найти способ, как замедлить действие яда.

– Замедлить, но не остановить? – спросила Дафна, которая сразу поняла то, о чем Метис не договорила.