Я была настолько занята, набивая рот, что не заметила неодобрительные взгляды, направленные в нашу сторону, по крайней мере, не сразу. Я как раз сунула в рот последний кусочек Фаджа, как вдруг меня захлестнул всплеск эмоции. Гнев горячий, обжигающий, испепеляющий гнев. Сначала я подумала, что он направлен на меня, что в комнате находятся Жнецы, поэтому обернулась, пытаясь выяснить, кто уставился на меня и почему. И заметила группу парней, смотрящих в сторону нашего стола. Потребовалась ещё минута, чтобы понять, что взгляды их направлены на Рори и они были не единственными.

Мы сидели за столом в задней части обеденного зала, но каждый, кто проходил мимо, кидал на Рори злобный взгляд. Я также слышала перешёптывания:

Жнец...

Не могу поверить, что она продолжает ходить на занятия...

Почему она просто не бросит школу...

Рори тоже все это слышала. Ее плечи напряглись, спартанка так вцепилась в вилку, что костяшки пальцев побелели, а взгляд метался из стороны в сторону, она будто ждала нападения студентов. И вновь у меня появилось странное, почти болезненное ощущение дежавю. Все это напомнило, как подростки Мифа обращались со мной несколько недель назад, когда меня ложно обвинили в том, что я Жнец. Когда Вивиан хотела свалить на меня все те злодейства, что она сделала в том числе убийство некоторых наших одноклассников.

Видимо пристальных взглядов и перешёптываний им стало недостаточно, и несколько парней направились к нашему столу.

Ну-ка посмотрите, кто у нас для разнообразия появился в обеденном зале, издевался один из парней.

Ну-ка, ну-ка, съязвила Рори в ответ, посмотрите, кто до сих пор проваливает английский и все остальные предметы. Наверное, это ты, Дьюк.

Лицо Дьюка покрылось красными пятнами от злости. Он был высоким парнем, с мускулистым телосложением, в моей старой обычной школе он, скорее всего, играл бы в американский футбол. У него не было при себе оружия, но глядя, как он постоянно хрустит костяшками пальцев, будто ему не терпится шагнуть и ударить Рори по лицу, я поняла, что он викинг. А те сильные и славятся решением проблемы с помощью кулаков и не используя оружия.

Да ну, прорычал он. Может я не такой умный как ты, но, по крайней мере, мои родители не Жнецы. И они не совершили массового убийства в библиотеке. Ты не можешь сказать того же про своих, не так ли?

Я замерла. Как и все мои друзья. Мы обменялись взглядами, затем посмотрели на Рори. Ее родители были Жнецам? Они убили людей? В кампусе? Что ж, это объясняет, почему студенты третируют Рори, словно она не лучше грязи под их ботинками.

Лицо Рори было совершенно безучастным и закрытым, когда она отодвинула стул и встала перед Дьюком.

Я уже говорила тебе, чтобы ты не смел упоминать о моих родителях.

Ладони Дьюка сжались в кулаки.

Я буду говорить о них, когда захочу. И ты тоже сучка-Жнец.

Сучка-жнец.

Эти же слова несколько раз были написаны распылителем на дверях и стене возле моей комнаты в общежитии. Это мгновенно взбесило меня, потому что я кое-что узнала, когда прикоснулась к Рейчел что они с Рори не Жнецы, как в прочем и я.

Эй, окликнула я, отодвигая стул и поднимаясь на ноги. Оставь ее в покое. Она ничего вам не сделала.

Дьюк посмотрел на меня, и вновь презрительно усмехнулся.

Кто твоя подружка, Рори? Раньше я не видел её здесь, да и вот этих несчастных тоже.

Это Гвен, громко произнесла Рори, так, чтобы все рядом сидящие за столом услышали ее. Моя кузина. Ее отец был Форсети. А если точнее, он был братом моего отца.

Ненависть мелькнула в темных глазах Дьюка.

О-о-о, издевательски протянул он. Ещё одна Форсети. Так твой отец тоже был Жнецом, м-м?

Я не могла дышать. Перед глазами всё расплывалось, замерцали белые точки. Казалось, мир на мгновение остановился, а затем снова резко начал двигаться.

Мой отец был... Он был... Папа был Жнецом? Это невозможно. Такого просто не может быть. Это... не может быть правдой.

Рори смотрела на меня взглядом, в котором смешались гнев и сострадание, и тогда я поняла: это правда. Каждое ужасное слово, сказанное Дьюком, – правда. Её родители были Жнецами – и мой отец тоже. Как долго он служил Локи? Убивал ли людей? Мама знала об этом? А бабушка? Все эти вопросы так стремительно пронеслись в голове, что я слегка покачнулась.

– Что такое? – издевался Дьюк. – Не понравилась правда о своей ужасной семейке?

Он сделал шаг в моем направлении, но Рори выступила вперед, загораживая меня. Воинственно вскинув подбородок, она зло уставилась на него. Дьюк пренебрежительно скривился и снова сжал руку в кулак, готовясь к удару.

Отодвинулся еще один стул, и теперь нас с Рори заслонил Алексей.

– Достаточно, – отрезал он ледяным тоном. – Уходи.

– Верно, приятель, – согласился Оливер, вставая рядом с Алексеем. – Давай, шагай отсюда.

Поднялись и Дафна с Карсоном, Дьюк в конце концов понял, что его группа уступает в численности. И всё же он смотрел на Рори так, будто не мог представить себе ничего прекраснее, как протолкнуться мимо моих друзей и заполучить её – да и меня тоже.

– Как бы там ни было, – пробормотал он, – она всё равно того не стоит. Ни один Форсети не стоит абсолютным счетом ничего.

Сказав это, он вернулся обратно к своим друзьям. Там они расположились за столом и склонили друг к другу головы. По смеху, проклятиям и насмешливому тону было понятно, что говорят о нас – о моём отце.

Внезапно столовая показалась душной и маленькой. Я не могла дышать и те крохи воздуха, что попадал в лёгкие, сразу же с хрипом выдыхались обратно. Наклонившись, поискала сумку, затем снова выпрямилась.

– Гвен? – позвала Дафна с озабоченным видом.

Я покачала головой.

– Мне нужно... просто нужно побыть одной несколько минут. Хорошо?

Алексей собрался последовать за мной вне зависимости от моего желания, но Оливер положил руку ему на плечо.

– Всё нормально, – пробормотал он. – Оставь её.

Не говоря больше ни слова, я поспешила на выход. В конце концов, я оказалась в библиотеке Древности. Как и дома, когда меня что-то обременяло, я всегда шла в библиотеку. Когда доводилось переживать тяжёлые испытания из-за Жнецов, когда узнавала какую-то жуткую тайну или каким-то образом мне в который раз разбивали сердце.

Я не обращала внимание, куда иду, и уже наполовину пересекла главный проход, когда обнаружила Аякса и Ковингтона за стойкой выдачи книг, полностью сосредоточенных на разговоре. Не хотелось, чтобы они меня заметили и подозвали к себе, поэтому, свернув меж стеллажей, я направилась на второй этаж к статуе Ники. Подойдя к ней, бросила сумку на пол и свернулась калачиком у ног богини.

Из сумки выглядывала рукоятка Вика. Он открыл свой фиолетовый глаз и посмотрел на меня серьёзно, даже немного жалостливо.

– Полагаю, ты слышал разговор в столовой?

– Слышал. Мне очень жаль, Гвен.

– Ты знал? Насчёт моего отца?

Вик скривился, и выражение его лица подсказало мне то, о чём я уже догадывалась. Всё это время он знал, что мой отец был Жнецом. И даже слова не проронил – ни единого. Я задалась вопросом: а чего ещё я не знаю, какие еще тайны хранит меч?

– Но это не так ужасно, как ты думаешь...

– Закрой рот, Вик, – пробормотала я. – Сейчас я просто не хочу этого слышать.

Вик смотрел на меня ещё какое-то время, а потом медленно закрыл глаз. Я даже не потрудилась поднять голову и заговорить с Никой. Она мне не ответит. Не здесь, не сейчас. Да и вообще, говорить совсем не хотелось. Пока нет. Как раз тогда, когда я думала, что знаю всё, что только можно знать о своей семье, вновь всплывает что-то новенькое. Сколько тайн я ещё смогу вынести, прежде чем начну кричать и не остановлюсь...

Позади меня по полу прошаркали ботинки. Я резко повернула голову и потянулась за Виком, готовая вытащить меч из ножен, чтобы защитить себя от Жнеца, который, без сомнений, подкрадывался ко мне. Только тянувшись за мечом, я уже мысленно проклинала себя. Глупая, глупая, глупая Гвен! Аякс ведь сказал держаться всем вместе.