Я услышала громкий вздох и поняла, что проснулся Вик. Меч уснул, пока я шла сюда, как он обычно делал, когда находился в своих ножнах. Поэтому я вытащила оружие из кожаных ножен и подняла Вика, чтобы взглянуть ему в лицо. Меч разглядывал комнату.

После чего снова вздохнул.

– Серьезно? Ты опять хочешь сидеть здесь и хандрить?

– Я не хандрю, – выпалила я, защищаясь.

– Правда что ли? – переспросил Вик, из-за его английского акцента слова прозвучали ещё более саркастично. – Я вот считаю, что сидеть на кровати спартанца и смотреть на его вещи – это определённо хандра. А возможно даже ломаешь себе голову. Особенно учитывая, что ты делаешь это уже десятки раз с тех пор, как Логан ушёл из школы.

Я осмотрелась в комнате Логана. Возможно, Вик прав. Возможно, я действительно хандрила из-за спартанца и того факта, что он покинул Мифакадемию – что он покинул меня.

В первый раз я пришла сюда две недели назад, чтобы найти какие-нибудь подсказки, куда мог уйти Логан. Спартанец попросил меня не искать его, и собственно, я должна была уважать его желание. Правда. Я не собиралась следовать за ним и умолять вернуться или вытворять другое подобное сумасшествие. Но я подумала, что моё сердце, возможно, будет меньше болеть, если я, по крайней мере, буду знать, где он находится и что с ним всё в порядке.

Поэтому прокравшись в его комнату, я решила осмотреть все его вещи, чтобы выяснить, куда он исчез вместе с Линусом. Первое, что я нашла, – записку, лежащую на видном месте, на его письменном столе.

Я не знала, улыбаться ли мне или ворчать, потому что он так хорошо меня знал.

После того, как нашла эту записку, я отказалась от плана искать местонахождение Логана. Но я не могла сопротивляться желанию и раз за разом прокрадывалась в его комнату – особенно с тех пор, как начались кошмары. Когда я закрывала глаза и прикасалась к его книгам по мифистории или к одному из трофеев, я чувствовала, видела и слышала Логана – настоящего Логана, а не сведённого с ума Жнецами убийцу, в которого он превращался в моих кошмарах и, казалось, получал порочное удовольствие, снова и снова закалывая меня.

Применяя свою психометрию на его кожаной куртке или мечах, стоящих в ряд в глубине шкафа, я практически могла представить, будто Логан по-прежнему рядом со мной. Как будто он в этот момент готовится встретиться со мной в столовой, чтобы пообедать или в любой момент придёт в спортивный зал на утреннюю тренировку с оружием. Благодаря этому, я чувствовала себя немного лучше.

Немного.

– Что ж, если собираешься провести здесь оставшуюся часть ночи, дуясь, тогда я ещё немного посплю, – объявил Вик. – Разбуди, если появится что-то, что нужно будет убить.

Сказав это, меч закрыл глаз. Я вздохнула и снова засунула его в ножны. По крайней мере, Вик больше не намеревался читать мне лекции. Или ещё того хуже, смотреть на меня с жалостью.

Я подошла к кровати и села. Совсем рядом со мной лежала фотография, я взяла её в руки. На фотографии я сидела на ступеньках библиотеки Древности и обнимала Логана. У него были все те же чёрные волосы и голубые глаза, как в моём сне, но насмешливая, озорная улыбка на лице никогда не появлялась в моих кошмарах. Мне было приятно смотреть на неё, даже не так – я все никак не могла насмотреться, особенно если взять во внимание ужасные образы, которые постоянно выдавал мой мозг о Логане.

Он улыбался. Я провела пальчиком по его лицу.

– Ох, спартанец, – прошептала я. – Как бы мне хотелось, чтобы ты прямо сейчас действительно сидел на ступеньках библиотеки. И чтобы я была рядом.

Логан продолжал улыбаться. Конечно же, он никогда не отвечал, когда я так с ним говорила. Ко всему прочему, он не отреагировал ни на одну посланную смс или голосовое сообщение.

Иногда Логан казался мне чудесным сном, который исчез навсегда. Возможно поэтому кошмары были такими ужасными... потому что Логана не было рядом, чтобы показать мне, что он не чудовище; чтобы снова и снова доказывать мне, какой он хороший человек. Быть может по этой причине я так часто прокрадываюсь в его комнату. Чтобы вспомнить, каков настоящий Логан, и дальше надеяться, что он одумается и скоро вернётся в академию.

Что он скоро вернётся ко мне.

Я фыркнула. Да, Вик прав. Кошмары или нет, а я вела себя абсолютно жалко.

На кровати лежала такая же красивая серебряная рамка с рисунком из цветов и лоз. Логан хотел вставить фотографию в рамку и подарить ее мне на День святого Валентина. Я использовала психометрию, чтобы уловить воспоминания.

Он улыбался, когда выбирал рамку в одном из магазинов «Сайпресс-Маунтин», и размышлял, как хорошо наша фотография будет смотреться на моём письменном столе, рядом с фотографией мамы с профессором Метис, когда те были ещё подростками.

Я вздохнула и скользнула рукой к цепочке на шее. Шесть тонких серебряных нитей обвивали мою шею, а украшенные брильянтами концы элегантного украшения встречались в середине, образовывая снежинку. Цепочку подарил мне Логан на Рождество. Подарок, который я носила почти всегда, не смотря на плохие воспоминания, которые теперь были с ним связаны – его нападение на меня.

На мгновение в груди снова вспыхнула боль. Я выпустила цепочку из пальцев и помассировала место над сердцем. Там на коже проходили два шрама. Один остался от нападения Логана. Другой нанёс мне Жнец Престон Эштон, воткнув в меня кинжал, который оказался артефактом. Дафна и профессор Метис использовали свою целительную магию, пытаясь убрать шрамы, но это не сработало. Метис объяснила, что мощные артефакты иногда оставляют метки, которые никогда не исчезнут – так же, как и мои воспоминания об этих сражениях никогда не померкнут.

Кроме того, два шрама проходили по ладони – один я вынесла из сражения с Логаном, другой образовался в ту ночь, когда Вивиан порезала меня Хельхейм кинжалом, дабы использовать мою кровь для освобождения Локи. Странным было то, что шрамы на руке точно отражали те, что были над сердцем – по размеру, форме и странному, не совсем законченному «X», они были похожи. Я задавалась вопросом, сколько ещё шрамов заработаю, прежде чем Локи или меня настигнет смерть.

Мысли о Вивиан, Престоне и других Жнецах вызвали во мне гнев, который вскипел в груди и прогнал меланхолию. Но, по правде говоря, я злилась не только на Жнецов, но и на Логана.

Я понимаю, что у него было такое чувство, будто он должен уехать из Мифакадемии, потому что боялся, что опять может ранить меня; что ему нужно время, чтобы справиться со всем случившимся. Если посмотреть на это со стороны логики – то я всё понимала. И всё же было ощущение, будто он предал меня, бросил, чтобы я в одиночку сражалась со Жнецами, и сама справлялась с ночными кошмарами.

Я горько рассмеялась. А возможно я не то что бы злилась, а скорее завидовала. Потому что даже если я больше никогда в жизни не увижу Жнеца, это всё ещё будет недостаточно быстро. Но я ничего не могла предпринять.

Совсем ничего.

Поэтому вставив нашу с Логаном фотографию назад в рамку, прижала её к груди, словно могла бы таким образом приглушить гнев или облегчить боль в груди. Как будто это кусок металла удержит моё сердце от разрушения.

Конечно, он не удержит. Но, по крайней мере, я могла снова дышать, а стены больше не надвигались. Поэтому я ещё какое-то время сидела на кровати Логана, вцепившись в нашу фотографию.

Мне удалось вернуться в свою комнату ещё до отбоя в десять вечера, но в эту ночь я не особо много спала. Каждый раз, только-только задремав, я внезапно просыпалась, потому что боялась скользнуть в ещё один кошмар о Логане и Жнецах. В конце концов я все же сдалась, закуталась в одеяло, села на выложенный подушками подоконник, поджав под себя ноги, и уставилась в темноту ночи. Если Вивиан со Жнецами нападут, то я, по крайней мере, хоть обнаружу их присутствие.