В доме в эту минуту музыка и танцы сменились ленивой беседой. Плотник предложил было спеть песню, но никто его не поддержал, и стук в дверь пришелся кстати, обещая неожиданное развлечение.
-- Войдите! -- поспешно крикнул хозяин.
Щеколда звякнула и приподнялась, и путник шагнул из ночной темноты на соломенный коврик у порога. Хозяин встал, снял нагар с двух ближних свечей и повернулся к новому гостю.
В разгоревшемся их свете можно было разглядеть, что вошедший смугл лицом и черты его не лишены приятности. Поля шляпы, которую он не сразу снял, низко спускались ему на глаза, и все же видно было, что глаза у него большие, широко открытые, с решительным выражением; одним быстрым взглядом он, казалось, охватил комнату и все в ней заключавшееся, и осмотр, по-видимому, принес ему удовлетворение; он обнажил свою косматую голову и сказал низким звучным голосом:
-- На дворе такой ливень, что приходится, друзья, просить у вас позволения зайти отдохнуть немного.
-- Милости просим, -- ответил пастух. -- Ты удачно попал, приятель, мы как раз собрались повеселиться, потому что у меня в доме радость, хотя, по правде сказать, таких радостей не пожелаешь себе чаще, чем раз в году.
-- Но и не реже, -- сказала одна из женщин. -- Лучше уж поскорей обзавестись семейством, без лишних проволочек, чтобы потом было меньше хлопот.
-- Какая же у вас радость? -- спросил незнакомец.
-- Дочка у меня родилась, -- ответил пастух, -- так вот, справляем крестины.
Незнакомец пожелал хозяину, чтобы в будущем подобные радости посещали его не слишком часто, но и не слишком редко; в ответ его жестом пригласили отхлебнуть из кружки, что он немедленно и сделал. Сомнения, которые мучили его, пока он стоял перед домом, видимо, рассеялись, и он держался теперь беззаботно и непринужденно.
-- Поздненько же вы собрались в путь, -- сказал пожилой жених, -- ночью нелегко карабкаться по нашим косогорам.
-- Да, поздненько собрался, это вы верно говорите; позвольте уж, я сяду у камелька, если вы не против, хозяйка; я малость отсырел с того боку, который к дождику был поближе.
Миссис Феннел выразила согласие и освободила местечко у камина для нежданного гостя, а тот, забравшись в самый угол, уселся с удобством и совсем уже по-домашнему принялся греть руки и ноги перед огнем.
-- Да, полопались передки, -- сказал он развязно, заметив, что взгляд хозяйки устремлен на его сапоги, -- да и одежда поистрепалась. Мне туговато пришлось последнее время, ну и одевался во что попало. Вот доберусь домой, тогда оденусь как следует.
-- Вы здешний? -- спросила хозяйка.
-- Да нет, не совсем: мои родные подальше живут, в долине.
-- Я так и знала. Я сама оттуда, и, когда вы заговорили, я сразу подумала, что вы из наших мест.
-- Но про меня вы навряд ли слыхали, -- поспешно перебил незнакомец, -я ведь много старше вас.
Это свидетельство моложавости хозяйки заставило ее умолкнуть и прекратить расспросы.
-- Эх! Теперь только одного не хватает, -- сказал незнакомец. -Табачок у меня вышел, вот беда.
-- Давай сюда трубку, -- сказал пастух. -- Положим в нее табачку.
-- Да уж придется и трубку у вас попросить.
-- Куришь, а трубки нет?
-- Обронил где-то на дороге.
Пастух набил табаком новенькую глиняную трубку и, подавая ее незнакомцу, сказал:
-- Давай и кисет, заодно и туда положим.
Тот принялся шарить у себя по карманам.
-- И кисет потерял? -- спросил хозяин с некоторым удивлением.
-- Боюсь, что так, -- ответил тот в замешательстве. -- Ладно, заверни в бумажку. -- Он закурил от свечи, затянувшись с такой жадностью, что пламя все всосалось в трубку, а затем вновь уселся в углу и, словно не желая продолжать разговор, погрузился в созерцание тонкой струйки пара, поднимавшейся от его сапог.
Остальные гости все это время мало обращали внимания на вновь прибывшего, так как были увлечены другим важным делом -- вместе с музыкантами обсуждали, что сыграть для следующего танца. Придя наконец к согласию, они уже готовились стать в пары, как вдруг снова раздался стук в дверь.
Заслышав стук, незнакомец, сидевший у камина, взял кочергу и принялся разгребать горящие угли с таким усердием, словно хорошенько их перемешать было единственной целью его жизни, а пастух снова, как и в тот раз, крикнул: "Войдите!" Через мгновение другой путник уже стоял на коврике у двери. Он тоже никому не был знаком.
Этот гость был совсем иного склада, чем первый, -- гораздо проще манерами и, по всему своему облику, весельчак и человек бывалый, который в любом месте и в любой компании чувствует себя как дома. Он казался на несколько лет старше первого, седина уже тронула его волосы и щетинистые брови; щеки у него были гладко выбриты, только возле самых ушей оставлены небольшие бачки. Пухлое лицо его уже несколько расплылось, и вместе с тем это было лицо, не лишенное силы. Багровые пятна поблизости от носа говорили о пристрастии к рюмочке. Он откинул свой длинный темный плащ, и под ним обнаружился городской костюм пепельно-серого цвета; в качестве единственного украшения на часовой цепочке, свисавшей из жилетного кармана, болталось несколько тяжелых печаток из какого-то полированного металла. Стряхнув дождевые капли со своей лощеной шляпы с низкой тульей, он промолвил:
-- Разрешите укрыться у вас на часок, друзья, а то ведь насквозь промокнешь, пока доберешься до Кэстербриджа.
-- Заходите, сударь, сделайте милость, -- ответил пастух, хотя, пожалуй, уже не с такой готовностью, как в первый раз. Не то чтобы Феннел был скуповат, этого греха за ним не числилось, но комната была невелика, свободных стульев почти не оставалось, и хозяина, возможно, смущала мысль, что вымокший до нитки путник будет не слишком приятным соседом для женщин и девушек в нарядных платьях.
Меж тем вновь пришедший сбросил плащ и повесил шляпу на гвоздь в одной из потолочных балок, словно ему нарочно указали для нее это место, а затем вышел вперед и уселся за стол. Стол был придвинут почти вплотную к камину, чтобы освободить место для танцев, и угол его приходился у самого локтя первого путника, примостившегося возле огня, так что теперь оба пришельца оказались в близком соседстве. Они кивнули друг другу, и, когда знакомство таким образом состоялось, первый протянул второму фамильную кружку -объемистую посудину из простого фаянса; подобно тому как порог бывает избит шагами пешеходов, так края ее были истерты жаждущими губами многих поколений, ушедших теперь туда, куда уходит все живое; выпуклые ее бока опоясывала надпись желтыми буквами: