– Вы, конечно, находились на удалении от места преступления? спросил Мейсон.

– Да, я был достаточно далеко, – подтвердил секретарь.

Мейсон внимательно посмотрел на него, но молодой человек отвел глаза.

– Вы все хорошо видели? – не отставал адвокат.

Грейвс глубоко вздохнул.

– Я четко видел, как кто-то стоит над кем-то и наносит удар.

– Вы видели, как этот второй человек упал?

– Не думаю. Расстояние было достаточно большим. К тому же, машина шла на высокой скорости и быстро миновала поворот.

– Вы можете поклясться, что в комнате находились только два человека?

– Нет. Конечно, нет, потому что я не видел всю комнату.

– Вы можете поклясться, что _в_и_д_е_л_и_ только двух людей в комнате?

– Я именно это и сказал, – ответил Грейвс, а через минуту добавил: Полиции.

– Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание, Грейвс, тихим голосом обратился к нему Мейсон. – Если вы видели что-то, что указывало в комнате на присутствие третьего лица, заметили ли вы что-то, что помогло бы вам идентифицировать того человека?

– Если честно, мистер Мейсон, то нельзя полностью полагаться на свои впечатления от взгляда через стекло двигающегося автомобиля, да еще на таком расстоянии. Причем мимолетные впечатления. – Было очевидно, что Грейвс говорит с большой неохотой. – Это ведь не фотография, которую подержал в руках. Однако, у меня в голове отпечаталась одна вещь, о которой я ничего не сказал полиции. Я могу вам сообщить – строго конфиденциально, конечно, – что если я видел третье лицо в кабинете Нортона, то _э_т_о _б_ы_л_а _ж_е_н_щ_и_н_а_.

Мейсон попытался взглянуть прямо в глаза Грейвсу, а потом спросил:

– Вы можете опознать эту женщину?

– Я никому не признавался, что видел женщину, – сообщил Грейвс, – и никого не хочу опознавать.

– Но вы утверждали полицейским с полной уверенностью, что _н_е видели никакой женщины в кабинете Нортона?

Грейвс встретился взглядом с адвокатом.

– Я попытался говорить правду, мистер Мейсон. Когда мне задавали вопрос, я отвечал таким образом, чтобы направить расследование в другую сторону. Вы понимаете, что я намерен честно отвечать на вопросы, когда и если окажусь на свидетельском месте. Но вы также должны понимать, что я очень предан вашей клиентке.

– Что вы имеете в виду? – спросил Мейсон.

– Не что, а кого – мисс Челейн.

– Я правильно вас понял: преданность приведет вас к тому, что вы станете защищать ее против обвинения в убийстве? – тихим, почти зловещим тоном спросил Мейсон.

– Нет, – честно ответил Грейвс, – в такой степени, нет. Но моей преданности хватит, чтобы постараться не впутывать ее имя в расследование, которое, в любом случае, будет тщетным в отношении мисс Челейн.

– А под этой фразой что вы имеете в виду? – настаивал Мейсон.

– Я имею в виду, что, поскольку мисс Челейн не было в доме, когда совершалось преступление, она, естественно, не могла находиться в кабинете своего дяди.

– Значит, вы не видели женщину в кабинете Нортона? – спросил Мейсон.

– Я этого также не говорил, – ответил Грейвс. – Я же сказал: если я видел третье лицо в той комнате, то это была женщина.

– Почему вы заявляете подобное?

– У меня в памяти запечатлелись женские профиль и плечи, которые на какую-то секунду мелькнули в углу окна. Все перепуталось у меня в голове. Конечно, я не могу быть ни в чем уверен, да и внимание мое сконцентрировалось на мужчине с поднятой рукой.

– Еще один вопрос, – обратился к нему Мейсон. – Полицейские стенографировали ваши ответы, когда спрашивали о том, что вы видели?

– Да, – кивнул Грейвс.

– Вы ничего не упомянули о женщине?

– Нет.

– Вы понимаете, что во всем этом есть нечто странное? И вы, и Кринстон намекнули мне, что моя клиентка находится в опасности, хотя, очевидно, ее не было даже рядом с домом, когда произошло убийство.

– Да, ее здесь не было, – подтвердил Грейвс.

– Так почему ей угрожает опасность? – спросил Мейсон.

– Ей не угрожает опасность. Именно это я пытаюсь вам сказать. Я стараюсь защитить ее от каких-либо намеков, которые могут прозвучать, потому что, как вы прекрасно понимаете, у нее был повод для убийства мистера Нортона.

– Очень благородно с вашей стороны, – сухо заметил Мейсон. – Я не хочу, чтобы вы шли на лжесвидетельство, Грейвс, но вы-то, несомненно, осознаете, что если вы рассказали версию происшедшего без упоминания женщины, ваши слова застенографированы и, вполне вероятно, будут напечатаны в газетах, а потом, когда вы станете давать показания в суде и вам зададут конкретный вопрос о женщине – видели ли вы какую-нибудь женщину в кабинете, сложилось ли у вас впечатление, что вы видели женщину в кабинете – ваш ответ, меняющий все предыдущие показания, навряд ли принесет вред моей клиентке. С другой стороны, вам самому он ни в коей мере не пойдет на пользу.

– Я готов пойти на жертвы, чтобы защитить честное имя мисс Челейн, с достоинством ответил Грейвс.

– А когда вы добавите в свой рассказ женщину, присутствовавшую в кабинете, я разорву вас на части, – зловещим тоном пообещал Мейсон.

– Конечно, – с готовностью воскликнул Грейвс.

– И когда я говорю, что разорву вас на части, я имею в виду, что так просто вы не уйдете с места дачи свидетельских показаний. Я вытащу из вас все, что вы знаете, – добавил Мейсон.

В этот момент открылась дверь и в оранжерею заглянул следователь. Он уставился на Мейсона, потом перевел взгляд на Грейвса и поманил его.

– Грейвс, мы хотим попросить вас еще раз подняться наверх, – сказал полицейский. – У нас есть еще пара вопросов. Когда вы делали заявление, вы уклонились от ответа на один из вопросов. То есть, шеф решил, что вы уклонились, после того, как он прочитал расшифровку вашего заявления, которое мы стенографировали.

В глазах секретаря внезапно появился страх.

– Вы не против того, чтобы ответить на дополнительные вопросы? обратился к Грейвсу следователь.

– Конечно, нет, – ответил тот и вышел из оранжереи.

Когда закрылась дверь, Мейсон достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и начал внимательно изучать. Это была долговая расписка Фрэнсис Челейн, в которой она обязалась уплатить Мейсону сорок тысяч долларов.