— Я раздеваюсь, — проворчал я. — Ни один джентльмен не занимается любовью в ботинках!

— А когда ты раздеваешься, ты же не перестаешь думать, правда? Думать о всех тех нехороших вещах, которые ты собираешься со мной сделать, когда твое желание возрастает до неконтролируемого неистовства!

Я взял маленький тайм-аут, чтобы снова шлепнуть ее по заднице, на этот раз посильнее, и она радостно завизжала. Наконец, последний предмет одежды отлетел в сторону, я сел на кровати и перевернул ее на спину.

— Может быть, теперь ты замолчишь? — ласково спросил я и с нежностью провел руками вдоль ее прекрасного тела.

— Я уже... — прошептала она. — Я обещаю... Ее длинные ресницы медленно опустились вниз, и под их покровом скрылось лучистое сияние ее глаз. Ее руки разжались и опустились, и вот она уже лежала, полностью расслабившись.

— Не обращай внимания на детские фантазии, — пробормотал я. — Пусть у нас будет немножко взрослой реальности!

Мэнни Крюгер осторожно посмотрел на меня через тяжелые линзы своих очков.

— Такому старому другу, как ты, Рик, я, конечно, всегда готов помочь. Но ты даже не представляешь, о чем ты просишь! Эти цифры настолько конфиденциальны, что мне придется залезть в сейф с фонариком, прежде чем я осмелюсь их прочитать. А я ведь, кажется, президент этой студии!

— Я бы не спрашивал, если бы это не было так важно, Мэнни, — терпеливо объяснил я. — Цифры мне не нужны. Я только хочу узнать, какой у них рейтинг. У Клаудии Дин и у Рэймонда? — Он вытащил из кармана завернутую в целлофан сигару и напряженно уставился на меня. — Который час?

Я посмотрел на часы:

— Без четверти двенадцать.

— Ты уверен, что твои проклятые часы не отстают? — Он с явной неохотой положил сигару обратно в карман. — Я заключил пари сам с собой, что не буду курить сигары до полудня целую неделю. Мне осталось продержаться всего пару дней.

— И что ты получишь, если выиграешь?

— Коробку сигар! — усмехнулся он. — Но если проиграю, получу то же самое!

— Послушай, Мэнни, — предпринял я новую атаку, — если ты скажешь “нет” прямо сейчас, я, по крайней мере, сэкономлю немного времени!

— Ты всегда был нетерпеливым сукиным сыном! — Он изо всех сил пытался смотреть на меня недоброжелательно, но для Мэнни это было то же самое, что для кролика завыть по-волчьи. — Последние несколько лет Эрл медленно сползал вниз. Такому, как он, нетрудно поставить себя в безвыходное положение. Ты продолжаешь запрашивать все более высокую цену, и тебе платят, пока это приносит кассовый успех. Потом кто-то на тебе теряет деньги, и весть об этом разносится очень быстро. Если ты запросишь более низкую цену, значит, признаешь свое поражение. Ни один актер этого делать не станет! Поэтому через некоторое время он попадет в такую ситуацию, когда никто уже и не спрашивает, сколько он стоит. Он сидит дома и медленно стареет. Но с Эрлом было по-другому! — продолжал Мэнни, наклонившись ко мне через стол. — Его развод отнял у него почти все, что он имел. Насколько я слышал, его бывшая жена обобрала его до нитки!

— А как насчет фильма, в котором он снялся с Клаудией Дин? — спросил я. — Весь этот шум вокруг него, потом развод и второй брак, должно быть, прибавили ему популярности?

Мэнни передернулся от отвращения:

— Ты когда-нибудь видел этот фильм?

— Нет, — признался я.

— Так присоединись к молчаливому большинству! Если ты можешь себе представить город, почти полностью разрушенный землетрясением, объявленный зоной бедствия, а потом стукнутый еще тремя землетрясениями подряд, то ты получишь примерное представление о том, насколько плох этот фильм!

— А Клаудиа Дин?

— Клаудиа.., кто? — Он посмотрел на меня с жалостью. — Кто в здравом уме захочет смотреть на стареющую секс-бомбу, трясущую задницей, обтянутой шелковыми штанишками, если можно заскочить в соседний кинотеатрик и посмотреть европейскую киношку, где на широком экране крупным планом показывают, как занимается своим делом пара лесбиянок?

— Неужели она такая плохая актриса? — удивился я.

— Да ты где был, Рик? Ты что, ездил по Транссибирской железной дороге? — Он раздраженно заморгал. — Фильм делал Джерри Дагган. Как раз в это время он трахал Клаудию, поэтому посчитал, что кое-что ей должен. А еще ему показалось, что имя Эрла сможет вывезти весь фильм, и в этом он тоже был не прав! Он заплатил Клаудии как какой-нибудь третьеразрядной актрисе, снимающейся в эпизодах, и все равно она была ему глубоко признательна. Поверь, это самый смешной анекдот во всем нашем кинематографе: Клаудиа выходила замуж за Эрла из-за его богатства, а когда они поженились, все деньги достались его бывшей жене!

— Я знаю, что ты не склонен преувеличивать, Мэнни, — вкрадчиво заметил я, — но ты уверен, что не приукрашиваешь действительность? Немножко, совсем чуть-чуть.

— Я говорю тебе все как есть, Рик! — обиженно ответил он. — Для кинематографа они остались в прошлом. Что же касается денег, то я не выдал бы ему кредита ни на цент!

— Спасибо, Мэнни. — Я посмотрел на часы. — Теперь ты можешь выкурить сигару. Можно я воспользуюсь твоим телефоном?

— Пожалуйста! — Он улыбался мне, сдирая с сигары целлофановую обертку. — Возьми вот этот, — он показал на средний из пяти телефонов, — это прямая линия.

Я начал набирать номер и увидел, как он шевелит губами, считая цифры.

— Черт возьми, куда же ты звонишь? — воскликнул он наконец. — Ном, штат Аляска?

— На север, но всего лишь в Биг-Сур, — сообщил я ему.

В это время голос в трубке ответил:

— Институт “Санктуари”.

Попросил позвать Даниэлу и секунд через десять услышал ее сухой, безликий голос.

— Дело вот в чем, доктор, — с отчаянием в голосе сказал я. — Я постоянно вижу во сне какую-то сумасшедшую бабу, совсем голую, с большой цепью вокруг талии! Она все время меня преследует!

— Обычное явление в подростковом возрасте, — серьезным голосом ответила она. — К пятнадцати годам все пройдет.

— Как твои дела? — спросил я.

— Больно, но приятно! Я позвонила Мэри Рочестер, как ты просил. Мне ответила женщина, она попыталась бросить трубку, но я настояла на том, чтобы поговорить со своей бывшей пациенткой.

— Молодец, — похвалил я ее.

— Сегодня она будет у тебя дома примерно между двумя и тремя часами дня.

— Отлично, — сказал я. — Еще раз спасибо.

— Я соскучилась по тебе, — ласково произнесла она. — Это, конечно, просто смешно после семи часов разлуки. Но ты уж лучше возвращайся поскорее, а то я могу начать обучать свои группы совершенно новой концепции терапии!

Я повесил трубку и посмотрел на удивленного Мэнни:

— Если тебя это так волнует, можешь выставить мне счет за звонок.

— Не в звонке дело, — живо отозвался он. — Это.., это что-то сверхъестественное! У меня почти точно такой же сон. В моем — баба тоже совершенно голая, только на шее у нее тонкий золотой воротник. — Его тройной подбородок задрожал, когда он снова наклонился ко мне через стол. — Что сказал доктор?

— Попытайся однажды ночью дать бабе возможность поймать тебя, — серьезным тоном ответил я. — Он считает, что это разрешит проблему — так или эдак.

Я оставил Мэнни раздумывать над всеми этими проблемами, вывел свою машину со стоянки возле студии и поехал домой.

Ровно в три часа раздался звонок в дверь, и я увидел на моем крыльце Мэри Рочестер с явно неодобрительной гримасой на вытянутом лице.

— Хочу кое-что пояснить с самого начала, мистер Холман, — жестко сказала она. — Я здесь только потому, что Даниэла настоятельно просила меня посетить вас.

— Я вам признателен, — сказал я. — Входите. Она примостилась на краешке кресла в гостиной, выпить отказалась.

— Я глубоко разочарована вами, мистер Холман, — резко сказала она. — Я думала, что моя маленькая девочка будет в безопасности, если вы, известный эксперт по самым деликатным делам, как о вас все отзываются, будете защищать ее! Я содрогаюсь от одной только мысли о том, какими бы могли быть последствия, если бы она благополучно не вернулась под защиту Даниэлы.