Я отыскал стопку чистых льняных салфеток на полке под баром — все-таки это было лучше, чем ничего. Вытерев то, что разлилось, я тщательно завернул пистолет в грязную салфетку, а сверху положил стопку чистых. Как только я снова наполнил бокал, раздался звонок в дверь. Живот мой судорожно втянулся, я быстро отхлебнул глоток и медленно пошел к двери. Когда я вышел в прихожую, звонок умолк, но наступившая тишина была еще более жуткой. Я вытащил пистолет из кобуры на поясе и, держа его за правым бедром, открыл входную дверь. Мне показалось, что все это со мной уже происходило.

На дальнем краю крыльца стояла девушка, а позади нее на дороге виднелся черный силуэт автомобиля. Ее лицо было в тени, но я заметил ее длинные черные волосы, струящиеся по плечам, и округлые очертания ее элегантной фигуры. Она была одета в белый свитер и черные брюки в обтяжку.

— Пожалуйста, помогите мне, — проговорила она низким взволнованным голосом. — Моя мама только что умерла от сердечного приступа, который случился с ней возле вашего дома, и я ищу, где бы ее похоронить!

— Свой парик обратно ты не получишь, — сказал я. — Я в нем так здорово выгляжу! Она засмеялась:

— Я все равно знаю, что ты настоящий брюнет, Холман! — Голос был уже совсем другим, на целый тон выше, она говорила быстро и решительно, а не медленно и неуверенно. Она стянула черный парик, мотнула головой, и ее естественные светлые волосы рассыпались по плечам. — Признавайся, Рик, — радостно воскликнула Сара Маннинг, — я тебя здорово одурачила в ту ночь!

— Да уж, — согласился я.

— Это вместо извинения за все те слова, которыми я тебя обзывала прошлой ночью, — сказала она. — Между прочим, я надеюсь, что ты предложишь мне выпить в память о том, что было между нами в домике.

— Почему бы и нет? — согласился я. — У тебя в машине опять твой друг?

— Ты имеешь в виду Чака? — самым невинным голосом прощебетала она.

— Кого же еще? — проворчал я.

— Конечно. Хочешь его угостить выпивкой? Я кивнул:

— Мы можем устроить вечеринку. Я знаю, что Чак великий молчун, но, если нам станет скучно, мы всегда можем пригласить одного из наших соседей, и Чак из него всю душу вытрясет!

Сара повернула голову в сторону черной машины и крикнула:

— Эй, Чак! Рик все простил. Он нас приглашает выпить!

Дверца машины медленно приоткрылась, и оттуда появилась неясных очертаний фигура. “Черт возьми, — со злостью подумал я. — Я-то считал, что Чак примерно такого же телосложения, как Эдди, или даже крупнее!” Когда он шел по дорожке к дому, мне показалось, что он явно относится к легкой весовой категории — фунтов сто пятнадцать вместе с большими тяжелыми ботинками. Но когда он шагнул на ярко освещенное крыльцо, я несколько изменил свое первое впечатление: это был псих легчайшего веса. На нем была мягкая фетровая шляпа, надвинутая на самые глаза, и плащ размеров на десять больше, чем нужно, который чуть ли не волочился по земле!

— Скажи “здравствуйте” этому приятному молодому человеку, Чак, — сказала Сара, давясь от смеха.

— Зачем, Сара? — раздался отвратительно знакомый голос. — Зачем говорить такие ужасные вещи мужчине, который однажды наполовину стянул с меня трусы в порыве безумной страсти?!

Сара взмахнула рукой и сбила с Чака шляпу. Я посмотрел на знакомое до тошноты лицо, блестящие черные волосы, причесанные простенько, как у маленькой девочки, на великолепные фиолетовые глаза — и чуть не задохнулся:

— Чак?! Сара хохотала:

— Как ты и говорил, Рик, Чак большой молчун. В основном из-за того, что сопрано никак не вяжется с тем образом, который мы хотели создать!

— Дело не в голосе, — сказал я. — Как насчет тех синяков, которые на мне до сих пор видны?

— Здесь я немножко схитрила. — Голос Клаудии Дин звучал почти застенчиво. — Я уже давно собираю коллекцию сувениров из всех этих фильмов про рабов и гладиаторов. В тот раз я прихватила с собой набор кожаных “суставов”, которые надо только надеть на пальцы — и получится что-то вроде кастета. И еще хорошенький маленький замшевый мешочек, его обычно туго набивают мокрым песком. К нему прикреплена длинная веревка, эту веревку надо раскрутить, мешочек с мокрым песком набирает достаточную скорость, и тогда...

Я оборвал ее:

— Понятно! Предполагалось довести меня до такого состояния, чтобы на следующий день я принял предложение Сары, каким бы оно мне ни показалось?

— Ты прав, — сказала Клаудиа. — И мы делали это с большой неохотой, Рик. Когда Сара распахнула твой халат, мы обе чуть не упали в обморок. Я изо всех сил старалась не нанести увечий твоему прекрасному телу, Рик!

— А я оставила тебе свой парик! — снова залилась смехом Сара.

Клаудиа расстегнула свой дурацкий плащ, и он упал на землю. На ней осталось только маленькое шелковое платье, через которое все просвечивало.

— Мы пришли извиниться, Рик. — Ее нижняя губа дрожала. — Сказать, что мы сожалеем о случившемся и готовы предоставить компенсацию за причиненный ущерб. А если ты так хорош, как уверяет Сара...

— Он и вправду хорош! — с удовольствием подтвердила Сара.

— ..то почему бы нам двоим не извиниться и не предоставить соответствующую компенсацию?

— Она хочет спросить: на твоей кровати поместятся три человека одновременно? — пояснила Сара.

Я почти забыл о пистолете, спрятанном за правым бедром, но через секунду вспоминать о нем было уже поздно. Кто-то схватил меня за руку и вырвал из нее спасительное оружие.

— Добрый вечер, мистер Холман, — раздался позади меня еще один до отвращения знакомый голос. — Сколько еще машин вы взорвали за последнее время?

— Я думала, ты уже никогда не придешь, — холодно сказала Клаудиа. — Пыталась выдумать еще какой-нибудь разговор о сексе, чтобы поддержать его интерес.

— Давайте войдем, — предложила Сара. — Мне надо выпить!

Я медленно повернулся и увидел свой собственный пистолет, направленный на меня. Взгляд выцветших голубых глаз Джорджа дал мне ясно понять, что он ничего не простил и обо всем помнит. Он стоял спиной к стене.

— Проводите нас, мистер Холман, — предложил он. — Вы знали, что Эдди умер?

— Нет, — ответил я. — Не знал.

— Второй удар по черепу довершил разрушительную работу первого, — сказал он. — Это вы подговорили меня оглушить моего друга, и если получится, то и убить его. А вышло так, что вы оглушили меня, мистер Холман.

— Я провожу вас, — сказал я.

Когда мы вошли в гостиную, я направился к бару, стараясь, чтобы это выглядело совершенно естественно и непринужденно.

— Нет! — решительно сказал Джордж. — Напитки может приготовить кто-нибудь из женщин. Я хочу, чтобы вы сели туда, где я смогу видеть каждое ваше движение, Холман.

Я опустился в ближайшее кресло и стал уныло соображать, как можно попросить разрешения (ни с того ни с сего!) взять грязную салфетку, да еще так, чтобы это прозвучало убедительно. Тем временем Сара прошла к бару и достала несколько бокалов.

— Шотландское виски со льдом, — попросила Клаудиа.

— А вам, Джордж? — спросила Сара.

— Ты же знаешь, что я не прикасаюсь к алкоголю, — ответил он.

— А ты не хочешь дать Рику напиток, который он уже начал пить? — небрежно спросила она.

— Почему бы и нет?

Свободной рукой он взял бокал со стойки бара и принес его туда, где я сидел. Я ждал, что он выплеснет содержимое мне в лицо, а он вместо этого сунул бокал мне в руку. Когда Джордж отошел от меня со слабой усмешкой на лице, я понял, что это у него была такая шутка. Клаудиа взяла свой бокал и пошла с ним на кушетку. Когда она там удобно устроилась, подол ее мини-платья поднялся до самого верха бедер. Но мне теперь было все равно. Бабу, которая может избить тебя до полусмерти кастетом, трудно воспринимать как женщину, способную возбудить желание.

— Мэри приносит свои извинения, что не пришла сегодня вечером, — небрежно сказала она. — Ей что-то нездоровится.

— Я боялась, Клаудиа, что ты ее убьешь, — спокойно уточнила Сара.