Поиск
ХХХVII
«Красива, но горда без меры», —
О ней девицы говорят,
Находят мертвым кавалеры
Ее очей глубокий взгляд
Она, бесчувственней и строже
Кумира мраморного, в ложе
Внимает Фигнеру порой.
Ах, если б знали, сколько боли
Под этой гордой красотой
Таится в бедном сердце Оли,
Как ненавидит, гордый свет,
Она твой мертвый этикет!..
XXXVIII
Мгновенья отдыха так сладки:
У Ольги есть знакомый дом.
Одной столичной меценатки
С изящным вкусом и умом —
Салон немного эксцентричный,
Своеобразный, но приличный;
В нем – хаотический музей
Профессоров неинтересных,
И государственных мужей,
И литераторов известных,
И светских женщин, и актрис:
Там с Ольгой встретился Борис.
ХХХIХ
Любимец солнца, житель юга,
Тебе привычная весна
Мила, как старая подруга
Или законная жена.
А мы... минуты неги краткой,
Как у любовницы, украдкой
Спешим похитить у весны!..
Нам полдень заменяют свечи,
И мы шесть месяцев должны
Топить усердно наши печи.
И вдруг – лучи, тепло, лазурь,
И дождь, и гром весенних бурь!..
XL
О, только мы благоговеем
Пред каждой почкою лесной,
О, только мы ценить умеем
Лучи Авроры золотой!
На шумной улице столичной,
Прислонена к стене кирпичной,
Листвой пахучею шумит
Березка северная! Боже,
Ведь этот листик, что дрожит
Под ветром пыльным, нам дороже,
Чем все лавровые леса
И стран далеких чудеса!
XLI
Уж в рощи прилетели птицы,
Зазеленели острова;
Из ледяной своей темницы
Освобожденная Нева
На солнце блещет!.. Франт веселый,
Найдя, что душен мех тяжелый,
В ломбарде шубу заложил
И, моды ветреный любовник,
Костюм весенний обновил;
Но ходит опытный чиновник,
Не веря небесам родным,
В калошах, с зонтиком большим.
ХLII
И даже ты улыбкой неба,
Лучом божественным согрет,
О, пасынок угрюмый Феба,
Пессимистический поэт!
Уже по Неве на пароходе,
Хотя б в елагинской природе
Взглянуть на первый вешний лист
Поехал и кассир из банка,
И офицер, и гимназист,
И в старой шляпке гувернантка:
Стремятся все поближе к ней,
К богине песен и лучей —
XLIII
К Весне!.. Тогда на «Стрелку» тайно
С подругой едет Ольга. Ждет
Ее Борис. Как бы случайно,
Они встречаются, и вот,
Назло благочестивой тетке,
Одни поехали на лодке...
Одни!.. Как сердце в ней дрожит
От чувства нового свободы,
Как дорог Ольге бедный вид
Родимой северной природы:
На взморье – Лахта, корабли,
Кронштадт, дымящийся вдали,
XLIV
На горизонте – пароходы,
Тростник, желтеющая мель
Сквозь бледно-голубые воды,
А на Крестовском мох да ель
И сосен пни в болоте плоском...
Чрез воды слабым отголоском
Летят удары молотка
И чей-то крик с далекой топи,
И взмахи весел рыбака:
От этих звуков в небосклоне,
В лесах и водах – тишина
Еще яснее... Чуть волна
ХLV
Плеснет... Полетом быстрой птицы
Встревожен воздух, и суров,
Как шум прибоя, гул столицы,
Вечерний звон колоколов...
А там, вдали – Елагин узкий,
Где – смехе и разговор французский
И в бледном небе – силуэт
Ограды с тонкими столбами,
Ряды колясок и карет
На солнце блещут фонарями.
Их лодка, веслами шурша,
Скользить по стеблям камыша...
XLVI, XLVII
Он говорил: «Мой друг, отлично
Я понял женщин: в них всегда
К тому, что ясно и логично,
Непримиримая вражда!
Не факт, не опытное знанье —
Для них незыблемо преданье
И увлекательный обман:
Им нужно тайн!.. Дороже света —
Метафизический туман!
Но спорю тщетно; без ответа,
Вы, веру прежнюю храня,
Молчите, слушан меня!»
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: