Кроме того, возможно, что на образование характера царя Иоанна не без влияния остался и характер матери его, «страстной литвинки великой княгини Елены Глинской», на которую он, по мнению проф. Фирсова, был похож и внешним видом, – хотя для развития его характера мы имеем немало и других влияний.

Все это не могло не отразиться, по закону наследственности, на потомках этого рода.

Такое предположение находит себе полное оправдание. Иоанн Грозный, как увидим дальше, представляет собою замечательный образец параноика, – тогда как брат его Юрий является тупоумным (imbecillitas) от рождения.

Если действительно верно, что Иоанн Грозный представлял собою наследника болезненного предрасположения к заболеванию мозга, в виде душевной болезни, от своих родителей и предков, то, по неизменному закону той же наследственности, дальнейшие потомки его должны идти к вырождению и прекращению рода. Так оно и было на деле. Иоанн Грозный имел втрое меньше детей, нежели жен. Старший сын Иоанна умирает в детстве, второй его сын, Иоанн, свирепый и кровожадный, как и отец, убит отцом, Федор – наследник престола малоумен, а Димитрий – эпилептик. Таким образом, в роде Рюриковичей, именно в семействе Иоанна, вырождение совершается в узком и широком смысле слова. К такому выводу мы должны были прийти на основании научных данных о наследственности, – и эти предположения вполне оправдались историческими событиями.

Появление в жизни Иоанна Грозного принесло большое счастье и радость его родителям, особенно же отцу, отчаявшемуся уже иметь детей. Говорят, что в час, когда княгиня Елена разрешилась от бремени Иоанном, по всей Русской земле загремел гром, блеснула молния и земля поколебалась… Мамкой к новорожденному была назначена Аграфена Челяднина, сестра князя Ивана Овчины-Телепнева-Оболенского, будущего фаворита матери Иоанна Елены. В младенчестве Иоанн страдал какими-то нарывами в области шеи, – не меньше болезнен был и брат его Юрий.

Иоанн Васильевич Грозный после смерти отца своего, по словам Курбского, остался зело млад, аки двух лет, хотя в действительности ему в то время пошел четвертый год. С этого-то возраста несчастный царь начинает жить среди ужасов убийства, казни, кровопролитий, пыток и истязаний. Сначала он был только свидетелем и учеником в сих ужасных делах, творимых его опекунами и воспитателями, а затем создателем и вершителем этих бесчеловечных поступков.

За малолетством наследника престола, Иоанна Грозного, государственное правление перешло теперь в руки матери Иоанна, Елены, при посредстве боярской думы, состоявшей из родовитых князей: Шуйских, Оболенских, Вельских, Одоевских, Захарьиных, Морозовых и др.

Естественно, что при таком правлении должны были возникнуть распри между боярами и борьба между ними за преобладание и самодержавие. Женщина того времени не могла править государством мощною рукою и власть, в силу положения дела, должна была перейти в чьи-либо руки, – и именно в руки того, кто сможет захватить эту власть. Желающих захватить кормило государственного правления было много и каждый из сих многих стремился избавиться от своих соперников. Отсюда естественный исход – не правление государством на пользу его, а стремление уничтожить своих соперников и врагов, обвинить их в чем-нибудь и тем или другим путем изъять их из современного сосуществования.

Но рядом с этим были лица всем таковым искателям кормила правления и соперникам за преобладание равно неприятные и неудобные. Это именно государевы дяди, князья Юрий и Андрей Ивановичи, как лица, по своему родовому положению старше всех и наиболее имеющие право на власть и представительство.

Скоро и легко освободились бояре от этих соперников. Их обвинили в измене Великому Князю и через неделю не стало уже князя Юрия Ивановича, а скоро и князя Андрея Ивановича. Разумеется, по пути прихвачены были княжеские бояре, боярские дети и проч.; но для того времени они в счет не идут.

Остались – правительница Елена и боярская дума. Но боярская дума теперь стала пещерою, куда было много следов входящих, но мало выходящих.

Мать – правительница, Княгиня Елена, была только по имени правительницей. Всеми государственными делами и думой правил от имени Елены князь Овчина-Телепнев-Оболенский, бывший любимцем Княгини Елены.

Не в духе князя Оболенского было терпеть противоречие со стороны бояр и видеть их попытки овладеть властью. Поэтому он принял коренные и суровые меры к устранению лиц, стоявших ему на пути. В этом отношении первым пал дядя Княгини Елены, князь Михаил Глинский. По своему близкому родству к Княгине Елене, по своим летам и по своей опытности в государственных делах, он рассчитывал стать главным советником и руководителем Елены. Но место руководителя было уже занято Оболенским и он пал первою жертвою стремления к освобождению от лишних и неприятных для Оболенского лиц. Гибели Михаила Глинского много еще помогло и то обстоятельство, что он открыто порицал свою племянницу Елену за ее поведение и отношение к Оболенскому и «смело и твердо говорил племяннице о стыде разврата, всегда гнусного, еще гнуснейшего на троне, где народ ищет добродетели, оправдывающей власть самодержавную» (Карамзин). Его не слушали, возненавидели и погубили.

Самодержавное отношение Телепнева-Оболенского к боярской думе и всем выдающимся людям того времени было причиною того, что Княгиню Елену отравили, и вскоре после нее погиб и ее любимец Оболенский.

Такова была колыбелька, в которой воспитывался в нежные годы детства будущий самодержавный и грозный царь Иоанн Васильевич.

Иоанн остался после смерти матери восьми лет. До сих пор Иоанн был слишком мал для того, чтобы сознательно понимать все окружающее. Заброшенный, чуждый ласки и теплого обхождения, он жил в себе самом. Не принимая деятельного участия во всем окружающем, он служил игрушкою в руках других: то его наряжали и выводили на показ, униженно ему кланяясь и окружая почестями, – то вновь оставляли его в стороне и предавали забвению. От времени до времени его баловали ласкою бывшие приближенные отца, но эти люди куда-то исчезли и больше не появлялись, а новые люди были ему чужды, неласковы и холодны.

Истинный и глубокий сирота, несмотря на то, что стоял при живой матери, Иоанн сосредоточивался в себе и переживал один, своими собственными духовными силами, ту странную обстановку, в которую он был поставлен.

В 8 лет Иоанн остался без матери, но в общем его положение мало изменилось, – разве прибавилось только то, что теперь он был крепче, умнее и самостоятельнее.

После смерти княгини Елены, за малолетством царя, государством правила боярская дума, на которой лежала забота пещись и о воспитании молодого царя.

Но, как и следовало ожидать, боярская дума продолжала быть ареною борьбы отдельных лиц и партий за главенство, за власть на преобладание. Велика сила государственной власти. Бесспорно обаятельно положение владыки государства. А потому, естественно, явились многие искатели этого положения, а радом с этим и борьба между ними не на живот, а на смерть. Диво ли, что в этой девятилетней боярщине мы видим целый рад возвышений и падений, кратковременного величия и следующей за ними жестокой смерти. Что им до интересов государства и воспитания Иоанна? Государство – это безличное стадо, над которым почти каждый из бояр желал и добивался показать свою мощь и власть; Иоанн – это человек, которому льстили возвышаясь и пренебрегали возвысившись.

Не в интересах временщиков было дать Иоанну прочное систематическое образование. Каждый из них, став во главе думы, рассчитывал оставаться во главе государства если не вечно, то пожизненно, а потому для таких лиц Иоанн был лишним человеком, который чем умственно ниже будет стоять, тем для них удобней.

Мы не будем касаться характеристики лишь боярщины. Напомним имена Василия Шуйского, Ивана Шуйского, Андрея Шуйского и др. Довольно будет привести характеристику одного из них, чтобы понять, что это были за люди. «А князь Андрей Михайлович Шуйский был злодей: дела его были злы на пригородах и на волостях, возбуждая истцов на старые тяжбы, он выправлял с ответчиков с кого сто рублей, а с кого более; мастеровые люди во Пскове все делали на него даром, а большие люди несли к нему дары».