— Я не собираюсь убегать, — она понятия не имела, почему дала такое обещание, но ею двигало настойчивое желание плотской близости с ним. Она наклонилось, будучи не в силах больше говорить.

Он притянул ее к себе, клеймя горячим, жестким поцелуем, расшатывая все ее чувства, а затем поцеловал дико, завладев ее губами и не в состоянии ими насытится. Он углубил поцелуй, крепко прижимая ее к себе, и это чувствовалось так восхитительно. В течение этих дней она рассекала его прошлое, пока все не ушло, и остался лишь поток огненной лавы, сбивающей все на своем пути. Она прижалась ртом к его шее и укусила, получив в ответ сводящие с ума звуки страсти. Он переместил свой вес, и она опустилась на спину, провоцируя трение их тел. Его бедра двигались напротив нее в жадном, гипнотизирующем ритме, и он замедлил поцелуй, сладко отметая все оставшиеся сомнения.

— Джемма, — выдохнул он ей в рот. — Кажется, мы были уже здесь раньше.

Она улыбнулась.

— Нет, там, куда мы направляемся прямо сейчас, мы не были.

Его волчий оскал вернулся, а глаза наполнились порочным желанием.

— Останови меня сейчас, если собираешься останавливаться, потому что я думаю, что займусь с тобой любовью, думаю, что трахну тебя, поэтому прошу тебя о снисхождении — когда на нас не останется одежды, ты получишь всего меня. Я не смогу остановиться.

— Не останавливайся, — все, что она могла вымолвить.

Его рот накинулся на нее, жесткий и голодный. Джемма вцепилась ему в спину. Его руки двигались вверх и вниз по ее бокам, груди, дальше по бедрам, как будто он не мог поверить, что она лежала под ним. Она была там, с ним, поглаживая его кожу и упиваясь тяжестью его тела на себе. Поцелуй был грубым и мягким одновременно, то слабея, то воспламеняясь, и волны экстаза с каждым толчком его бедер раскаляли добела искры в ней, вызывая дрожь и охватив пламенем всю ее сердцевину. Он сорвал через голову ее рубашку, за ней последовал лифчик, затем его умелый рот начал орудовать на ее груди. Она схватила его за голову, поток звуков вырывался из ее легких. Это ее не смутило. Напротив, ее нетерпение росло с каждым движением его языка, с каждым прикосновением его губ, сначала мягких, потом твердых, а затем его рот снова слился с ее. Его грубая щетина царапала ее щеки, а его руки — Господи, эти руки — двигались по ее телу властно и уверенно, умело сметая все на своем пути, и это было все, что ей было необходимо для того, чтобы продолжать дышать.

Управляемый огромным потоком эмоций, он не мог думать связно, и только одно не мог проигнорировать. Трумэн приподнялся над Джеммой, и посмотрел вниз на великолепную, доверчивую девушку, лежащую под ним:

— Я хочу тебя, в своей постели.

Она улыбнулась ему, в ее глазах сияло желание, когда она потянула его обратно.

— У тебя больше нет кровати.

— Я завтра куплю кровать.

Он снова обрушил свой рот на ее, и они оба засмеялась, но этот смех быстро сменился жадным порывом страсти. Тепло растеклась вниз по всему его телу. Ему нравилось чувствовать ее обнаженную грудь напротив своей, ее сердце билось быстро и яростно рядом с его сердцем. Он хотел обладать каждым дюймом ее тела, заклеймить ее, пометить, что она принадлежит только ему. Он привык к быстрому бессмысленному сексу, когда вошел, трахнул и вышел. Это желание было новым и таким чертовски реальным. Ему не хотелось просто трахнуть ее, он хотел заняться с ней любовью, подарить ей наслаждение. Он с необузданным желанием целовал ее тело и прокладывал себе путь вниз по ее телу, чтобы снять с нее джинсы.

Трумэн поднял голову, нуждаясь в последний раз в ее одобрении, прежде чем впервые ее попробовать. Она приподняла бедра, стаскивая джинсы вниз, тем самым давая ему зеленый свет, который был так ему необходим. Ее джинсы упали на пол, а воздух вырвался из легких с гортанным стоном. Он решил воспользоваться моментом, чтобы почувствовать ее сочную и сладкую киску, и, положив на нее ладонь, он начал целовать внутреннюю поверхность бедра, ощущая, как Джемма извивается под ним, и его пульсирующий член начал молить об освобождении. Он провел языком по ее сексуальной щелочке, и она застонала. Хорошо, черт возьми, ее вкус божественный, и запах ее возбуждения манит его, притягивая магнитом. Она была чертовски сексуальной, он выругался, стиснув зубы. Он должен продвигаться медленно, подводить ее к высшей точке наслаждения разными способами, но с медленным исследованием придется подождать. Он нуждался в ней прямо сейчас. Подняв ее ноги, он положил их себе на плечи и накрыл ее киску своим ртом. Он сосал и лизал, засунув язык так глубоко, что ее внутренние мышцы сжались вокруг него, стимулируя его взять больше. Она извивалась и стонала, вцепившись ему в плечи, когда он заполнил ее. Тру подвел свои пальцы к ее центру, ввел их в ее киску и всосал клитор, зажав между зубами. Ее бедра качнулись вверх, все больше вжимаясь в его лицо, и она выкрикнула его имя возбужденным шепотом. Он знал, что она старалась быть тихой ради детей, и это заставило его сердце еще больше трепетать.

— Тру.

Так чертовски сексуально, так чертовски реально. Он остался с ней, трахал ее своим пальцами, ласкал ее своим ртом, пока она приходила в себя, спускаясь с пика наслаждения. Потом, он прижался ладонями к внутренней стороне ее бедер, раздвигая их, и шершавым языком прошелся по чувствительной плоти медленными, повторяющимися движениями. Она ногтями впилась в его кожу и жадно глотала ртом воздух, а ее тело все еще дрожало и сотрясалось после оргазма.

— Больше, Тру. Пожалуйста.

Он продолжал дразнить и ласкать ее медленно, растягивая ее удовольствие, пока она хваталась за подушки, моля его о большем. Только после этого он прижался ртом к ее киске и дал ей то, что она хотела, вознося ее вверх, выше и выше, пока она не разбилась в потоке бурных эмоций.

Когда последняя дрожь прошла сквозь ее тело, он поцелуями проложил путь по ее животу, дегустируя степень ее возбуждения с каждым касанием губ, затем сгреб ее в свои руки. Она открыла свои глазки, и удовлетворенная улыбка осветила ее лицо.

— Больше, — она умоляла его, и гребаный ад, он тоже хотел больше.

Он снова ее поцеловал, на этот раз мягче, желая быть как можно ближе к ней. Ее вкус еще остался у него на губах, их языки сплелись, и это было так чертовски жарко, что она не сопротивлялась ему. Он опустил руку между ее ног, решая довести ее до максимального пика наслаждения, и медленно поглощал ее крики удовольствия. Боже, он мог делать это всю ночь напролет. Чувствовать ее кульминацию в десять раз лучше, чем он себе представлял, но ему необходимо находиться внутри нее больше, чем ему был необходим следующий вдох. Он стянул с себя джинсы, стараясь удерживать свой вес над ней, и, остановившись, застыл.

— Презерватив, — выдавил он, — в спальне.

Он снова поцеловал ее, долго и медленно, не желая расставаться с ней, даже на секунду. Когда он сдвинулся вверх, она удержала его.

— Еще нет, — прошептала она и завлекла его в следующий поцелуй.

Ее рука запуталась в его волосах, а другая спустилась вниз, прижимая крепче его к себе и удерживая за бок. Когда их губы оторвались друг от друга, она удерживала свои близко, она прижалась к его шее, и проложила дорожку их легких поцелуев до самой челюсти.

— Мне нравится твой запах, — шептала она, обдавая его кожу жарким дыханием. — И то, как твое тело подходит моему телу, — ее пальцы двигались по его спине, касаясь легко, словно перышко, как будто она всю ночь провела под ним. Она прикасалась к нему с любовью, как никакая другая женщина в его жизни, и пробудила в нем другие жизненные потребности. Потребности в том, чего у него никогда не было. Несмотря на сильное желание почувствовать прямо сейчас, как она обволакивает его своим внутренним жаром. Это было то, что он хотел: ее прикосновения, ее поцелуи, ее мягкие вздохи от удовольствия.

— Мне нравится то, какой ты большой, — выдохнула она. — И защитник. Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.