Я подошла к рядам банок у дальней стены. Там не было ничего из того, что могло мне понадобиться, но надо ведь хоть что-то делать! Поэтому я просто перекладывала банки, не глядя на этикетки, с места на место – и не прочла ни единой строки.

- Почему ты мне помог? Там, на банкете?

Молчание будто бы превратилось в третьего человека. Оно стояло за моей спиной, разрастаясь всё больше и больше – до той поры, пока не заговорил Фицрой.

- Я тебе совсем не помогал, - промолвил наконец-то он, - а просто по глупости опрокинул немного вина. Со мной такое часто бывает.

- Ты пошутил – и заставил их смеяться над собой, а не на мной. Я понятия не имела, что делать, и ты… - я сжала губы. – Я оценила это, правда, - эти слова срывались с губ тяжелее, чем следовало, и в них было слишком много смысла. Но я ценила это так сильно, что даже не могла выразить словами. – Спасибо тебе.

- Ты должна быть осторожна и не позволять людям вести себя вот так.

- Я не… Я действительно собиралась ответить. Но я даже не могла думать…

- Ты могла сделать что-нибудь, - проронил он. – Ты могла просто кивнуть, ласково ему улыбнуться – и стала бы победительницей хотя бы этого раунда. Да ты могла просто сказать ему "спасибо", показывая, что всё это относилось к тебе. И всё. Больше ничего не надо было – им хватило бы твоего осознания, что ты законная королева – этого подтверждения обычно достаточно, чтобы поверить человеку, занимающему трон. Даже больше, чем достаточно.

Он озвучил это так легко, и так просто… Наверное, для него это и было чем-то обыкновенным, элементарным и столь лёгким, что я никогда бы не ощутила.

- Всё не так уж легко. Я знаю, что должно, что я обязана соответствовать, н… - и оправданий у меня не было. Мне следовало быть уверенной, я старалась оставаться элегантной, чтобы превратиться наконец-то в королеву, ту, которой они искренне желали бы долгих лет царствования в этой огромной, удивительной стране на острове… И я много часов повторяла свою речь, репетировала, отчаянно пыталась быть такой, как им нравится. Всего на один-два вечера. Мне надо было сыграть роль, такую короткую и такую лёгкую. Да, я пыталась – но просто пыталась! Как только заканчивалась моя решимость, всё это превращалось в бессмысленный прах. Притворство длилось слишком долго для того, чтобы можно было продолжать его терпеть. Слишком.

- Ты очень умна, Фрея, - наконец-то промолвил Фицрой, своими словами разбивая тишину. – И я знаю – уверен! – что ты можешь перехитрить каждого из них.

Я умолкла на мгновение, и моя рука замерла над ртутью.

- Ты в это не веришь.

- Как я могу в это не верить? Ты вообще видела это место, Фрея? Ты видела, чем именно ты здесь занимаешься?

- Но при дворе всё иначе! Тут умным быть совершенно не нужно – да и вряд ли получается. Когда я там, все мысли словно вылетают из моей головы. Это как будто… Словно я не в той комнате. Тут я могу доверять своим инстинктам, там – даже не знаю, что делать. И думать над тем, что надо делать, я тоже не могу.

- Так не думай. Следуй своим инстинктам, как только что сказала!

Но ведь мои инстинкты не были инстинктами королевы, и мне следовало действовать так, как от меня ожидали, иначе никто никогда меня не примет. Я закусила губу – огласить эту правду было слишком трудно.

- Я нашёл эту бумагу! – победно воскликнул Фицрой. – Займёмся тестом?

Для этого мне следовало к нему приблизиться, и я чувствовала каждый шаг приближения к нему, пока пересекла комнату. Он протянул мне бумагу, и я взяла её так осторожно, чтобы не прикоснуться к нему, что аж самой стало страшно.

- И чего мы ждём? – поинтересовался он.

- Если в мышьяке есть кислота, бумага покраснеет.

- И как это может нам помочь?

Я опустила бумагу в растворившейся яд, и она стала светло-алой.

- Это кислота? – поинтересовался Фицрой.

Я кивнула.

- Этого недостаточно, чтобы доказать присутствие мышьяка, но реакция сама по себе может быть очень полезной. По крайней мере, на кухне это могут использовать при испытании напитков, чтобы убедиться, что в них не подмешали кислоту.

- Да, это бы помогло, - он всё ещё смотрел на бумажку, - а что дальше?

- Кислота, - промолвила я. – Попытаемся растворить мышьяк в разных кислотах и посмотрим на реакцию. Если будет интересный запах, цвет, появится какой-нибудь дым…

- Кислоты, - послушно кивнул он. – А что мне сделать?

Я покосилась на свои руки.

- Боюсь, что у меня не найдётся перчаток, что подошли бы тебе, а кислота очень опасна…

- Я могу быть очень осторожным, - он посмотрел на свои ладони, а после перевёл на меня взгляд, в котором почти что чувствовалось отчаянье. – Фрея, пожалуйста… Мне нужно помочь тебе.

- Я… Я не могу, понимаешь, не могу. Хотя… Знаешь, подбери несколько мензурок, - вздохнула я. – И пипеток пару штук. Мне придётся менять их для каждого нового соединения, так что, надо запастись достаточным количеством.

Он был слишком уж близко. Между нами был, конечно, примерно один фут, а то и чуточку больше, но всё равно – слишком близко. Я понесла материалы к дальнему столу, почти радуясь, что все баночки с кислотами находились уже там.

Наука должна успокаивать. Она всегда помогала мне сосредоточиться, несмотря на то, что происходило вокруг меня. Но теперь, когда здесь был Фицрой, я чувствовала себя рассеянной, зная о нём то, что не могла знать даже о себе самой.

Некоторое время мы работали в тишине, задавая только случайные вопросы относительно экспериментов. Я маркировала каждую мензурку, каждую баночку, что мы использовали.

- Замечательно, - промолвил Фицрой, - если ты сможешь определить что-то подобное. Не только дегустаторы… Ты могла бы продать это в другие королевства или каким-нибудь дворянам да купцам, что страдают паранойей. Королевству всегда нужны деньги.

- Королевству нужно слишком много денег, не так ли? И что с ними делать, сотворить фонтан из жидкого золота?

- Фрея… - он молчал, пока я не подняла на него взгляд. – Ты действительно не знаешь, да? Придворные, конечно, богаты, но откуда, ты думаешь, они берут деньги? Казна пустует. Мы нуждаемся в золоте.

За все годы своей работы в казне, папа никогда мне об этом не говорил. Даже не заикался.

- Ты уверен?

- Более чем, Фрея.

- Ну… Значит, нам надо распродать богатства двора. Например, часть всех этих отвратительных драгоценных камней. У нас есть средства, даже если они не в монетах.

- Ты не сможешь этого сделать, потому что люди будут протестовать. Решат, что ты не имеешь права быть королевой, не будут тебе доверять, - он уставился на меня немигающим взглядом, и я чувствовала, что начинаю краснеть. – Это хорошая идея, - более мягко кивнул он, - распродать драгоценности. Но сейчас это нереально. А вот определитель яда… Вот это более чем удачно, если у тебя удастся это сделать.

Я отвела взгляд в сторону.

- Мне удастся.

- Но откуда ты можешь знать?

- Просто так. Ведь должен быть путь. Мы не можем вновь позволить себе потерпеть неудачу?

- Ты думаешь, что это поможет разобраться со всеми убийствами?

- И это тоже.

Мы вновь приблизились друг к другу, пока разговаривали, и теперь между нами было не больше полуфута – я буквально чувствовала прикосновение складок его рукава к своей коже. Он так тревожился – всё это было бессмысленно… И я провела пальцами по волосам, отчаянно пытаясь отогнать тревогу подальше от себя.

-Ты должна найти путь… - повторил он, - потому что заботишься о моём отце и покойном дворе или потому, что хочешь себя защитить?

Эти слова должны были жалить, будто бы истинное обвинение, но в устах Фицроя они звучали будто бы всамделишный вопрос, и ответ казался неимоверно важным в первую очередь для меня самой.

- Частично для того, чтобы защитить себя, - тихо промолвила я. – Частично – чтобы защитить всех. Если нападения повторятся… Сколько ещё людей может погибнуть? И разве это не моя ответственность – убедиться, что ничего такого не будет? Не то чтобы это было виной твоего отца – смерть всего двора, - но теперь, когда мы…