- Ваше Величество, - вмешался наконец-то Холт. – Не хочу сказать ничего дурного, но, вопреки всем её убеждениям, эта женщина пыталась вас убить. Если б не ваша реакция, не быстрый ум, дарованный Забытыми, может быть, вы бы погибли. Мы не можем позволить повториться этому вновь.

Это не останется безнаказанным. Что обычно случается с теми, кто совершал покушение на убийство? Разве их не отправляют в тюрьму? В какую-нибудь изолированную крепость на торфяниках, в доброй сотне миль от столицы, может быть, в пятидесяти от обычного города? Довольно хорошо защищённое место, тихое, где все с каждой минутой убеждаются в том, что их уединение никто уж точно не нарушит… Рядом нет ни родственников, ни друзей… Когда король умер, этот замок превратили в тюрьму – вот что я слышала о казематах Форта, никогда не предназначенных для столь мрачных целей.

- Преступница Корнуэлл будет сослана, потому что призналась в содеянном, - промолвила я. – Но, тем не менее, она не будет казнена.

- Ваше Величество! – воскликнула Норлинг, когда толпу пронзил яростный шепот. – Я – ваш советник, министр юстиции, и мои обязанности, моя ответственность в том…

- А я королева, - ответила я. – И поэтому вы не казните никого.

- Никого не казнят? – поднялся Стэн. Казалось, я никогда не слышала прежде, чтобы он говорил до того громко. Глаза его были черны и наполнены жестокостью, а обычная уравновешенность исчезла. Ярость, которую он излучал, казалось, отравила всех. – Эта женщина помогла отравить большую часть двора! Она погубила своего короля, королеву, сотни других! И вы окажете ей подобную милость?

- Она ведь сказала, что не убивала их! – промолвила я. – Она отрицала это, по крайней мере – но с радостью призналась в том, что напала на меня. За это мы казнить её не можем.

- Торстэн… - голос Холта звучал успокаивающе. – Ты всё ещё оплакиваешь своих друзей, как и все здесь присутствующие. Но королева Фрея оказывает милость, пока у нас нет неоспоримого доказательства вины. Она не позволит разрушить сто лет мира одному слишком сильному горю.

- Этот мир был нарушен тогда, когда такая дрянь, как вот эта, напала на короля! – Стэн сжал руки в кулаки. Он выбрался из-за скамеек и покинул зал, и только толпа шептала что-то ему вслед.

Мои руки тряслись, но я не сдвинулась с места.

- Никаких казней.

Холт кивнул.

- Как пожелаете, Ваше Величество.

Обвиняемую вывели из комнаты, и мои советники поспешно обратились к стражникам. Они обсуждали что-то, а шепот всё не стихал, и некоторые дворяне тоже покинули зал.

А после мои стражники ввели в комнату мужчину. Он был едва ли старше моего отца, с пятнистыми усами и седыми волосами.

- Генри Гудрам, - зачитала она с большого листа бумаги, лежавшего перед нею. – Обвиняется в сбыте поддельных алмазов, ставя под угрозу стабильность королевства ради личной выгоды в тот момент, когда больше всего королевство нуждается в спокойствии!

- Прошу прощения… - промолвил мужчина, - но ведь я не знал, что должно было случиться, когда делал их, и…

Несколько дворян подалось вперёд, заинтересовавшись, а кто-то поднялся, покидая комнату. Полагаю, они собирались обсуждать убийства, а не дешёвые подделки алмазов.

- Да и откуда мне было знать? Если б я… Я б никогда…

- Вы ожидаете, что мы поверим, будто бы вы не были намерены воспользоваться ситуацией? – спросила Норлинг. – Будто бы всё это имело чисто невинный характер?

- Я не знал, что это были ненастоящие алмазы! – быстро промолвил он, словно не признал свою вину всего десять секунд назад. – Некто продал мне их, и эта цена была слишком хороша для того, чтобы оказаться правдивой, но я не знал, что это подделка… Не знал?

- Они были реалистичны после всего этого? – спросила я. После этой суеты относительно бедности королевства, учитывая необходимость наряжаться в драгоценности, это могло быть полезным. Очень полезным, даже если в этом есть некий риск для экономики… Если, конечно, весь этот риск не ограничивается оскорбленной знатью.

- Посмотрите их, - промолвила Норлинг. – Она указала на человека по левую руку от себя, и тот выступил вперёд, представив мне крошечную горстку драгоценных камней. Я подняла один из них, проверяя на свет. Он светился тысячами оттенком, и стоило мне прокрутить его в руках, как засверкал пуще прежнего. Да, я не эксперт по алмазам, но для меня это казалось реалистичным. Мадлен Вольф, пожалуй, тут же увидела бы, что не так, но я никогда б не заметила.

- Я не знал! – воскликнул мужчина. – Прошу, поверьте мне, Ваше Величество! Я понятия не имел, что это подделка…

- Но ведь вы сами признались в этом, - я немного сдвинулась. Его бессвязный, преисполненный отчаянья лепет вызывал раздражение – и я понимала, что он сам сделал всё, чтобы его никогда не отпустили. – Это было первым, что вы сказали. Вы понятия не имели, что случилось бы, когда делали это.

- И имел в виду, что даже не подозревал, - что это фальшивка! Да, я не эксперт, вот и пошёл на это – вот о чём я говорил… Я не… Нет-нет, я не признавался, нет! Прошу вас…

Я посмотрела на алмазы вновь. Они сверкали всё так же ярко, будто бы расцветая в моей руке. Так, как сверкали бы настоящие алмазы.

- И как же они были сделаны? Из чего это? – медленно протянула я.

- Из стекла, Ваше Величество, - ответила Норлинг. – Для блеска добавлено немного свинца. Предполагаю, нанесена некая паста, но у нас нет уверенности относительно точного метода.

- Они очень натурально выглядят! – быстро добавил обвиняемый. – И никто б даже не подумал, что они не настоящие!

- Есть ли у нас больше доказательств?

- Да, Ваше Величество, - Норлинг потянулась за следующим листом бумаге, описала ход расследования, тех, кто выступал против Генри Гудрама, рассказывал о том, почему он был ненадёжен. Добавить его признание в собственном промахе – и всё казалось просто очевидным.

- Что ж, не буду идти вразрез с рекомендациями своего совета, - осторожно начала я, пытаясь подобрать правильные слова, - вот только эти фальшивки впечатляют. Расскажите, как вы их сделали. Это может учесться при выборе наказания, и мы обязательно примем к сведению то, что вы помогли государству.

Кто-то в толпе рассмеялся.

- Её Величество планирует выпустить поддельные алмазы на рынок?

- Если мы сможем понять, как именно делаются фальшивки, то сможем воспользоваться знанием. Например, идентифицировать их или использовать каким-нибудь другим путём, - например, для того, чтобы сияние двора стало чуточку дешевле для этой страны. – Знание – это всегда хорошо, разве нет?

- Включая те знания, что будут преступными, Ваше Величество? – полюбопытствовала Норлинг.

- Так или иначе, это будет отражать вас ум. Изобретательность. А подобное всегда в цене. В этом мы нуждаемся – равно как и нуждались всегда.

- Но ведь я не делал их сам, Ваше Величество… Я только купил их, вот и всё, клянусь, я сам… Я никогда…

- Это было предложение с моей стороны, - я промолвила это тише, чем мне хотелось. – Ну, так сделайте то, что можете.

Суд длился много часов. Дворяне покидали зал один за другим, пока не осталось лишь несколько. Всё время просидела Мадлен, сложив руки на коленях, и Фицрой тоже был здесь. Я старалась не смотреть на него. Слишком уж свежим оказался разговор с Наоми – и каждый раз, когда я смотрела на него, чувствовала укус совести, какую-то неопределённость, когда он перехватывал мой взгляд. Да, у меня было о чём думать – не хватало ещё допустить его в собственные мысли!

Норлинг была советникам по вопросам юриспруденции, и именно она отвечала за принятие решений – конечно, слово королевы было выше её, и мне хотелось знать, что это и вправду справедливо. Я не могла позволить разрушить чужие жизни – и мне хотелось изменить этот мир к лучшему. Даже если получится совсем уж немножко.

Вот только часы общения с этими людьми, да ещё и на глазах у всех остальных, оставляли у меня в душе какое-то странное ощущение – я слишком устала, чтобы думать. И когда наконец-то закончился этот суд, я поспешила прочь со своей стражей, избегая внимательного взгляда Фицроя.