– Вы считаете, что в данном случае адекватны только крайние меры?

– Не считаю, дорогой. Уверен.

– И все-таки. Давайте так... Мне вам возражать трудно. Как я уже сказал, школа у меня хорошая. Я вас только попросить хочу... Если будет хоть какая-то возможность, хоть минимальная... Дайте ему шанс.

Ларри задумался надолго. Потом сказал:

– Не могу обещать, Федор Федорович. Если обещаю, буду все время думать – есть возможность, нет возможности. Так нельзя. Давайте я вам другое обещаю. Если он – пусть в самый последний момент – передумает и не придет, пусть будет по-вашему. Хотя это и неправильно.

– Спасибо. – Федор Федорович с трудом поднялся. – Ну что ж, будем прощаться?

– Погоди! – Ларри развел руками. – Так не делают!

Он пошарил в ящике стола и достал тяжелую деревянную коробку,

– Это вам.

Федор Федорович открыл коробку. В ней лежал хронометр в золотом корпусе и на массивной золотой цепи. На корпусе видна была гравировка. Он поднес подарок к свету и прочитал: "Дорогому Федору Федоровичу на добрую память. Л. Теишвили".

– А как вы догадались, что я ухожу? – не удержался он от вопроса.

Ларри расхохотался.

– Никак не догадался, дорогой. Мы же друзья. Я был во Франции, иду по улице, смотрю – красивые часы. Дай, думаю, куплю для Федора Федоровича. Купил, потом в Москве надпись сделали. Все искал случай,чтобы подарить.

– Спасибо, – сказал растроганный Федор Федорович. – Ну что же, я вам желаю... Ларри задержал его руку в своей и вкрадчиво произнес:

– А вы не могли бы мне одолжение сделать? Большое одолжение.

– Какое?

– Помните, когда мы у Платона встречались, вы одну бумажку зачитывали? Там все так непонятно... Неизвестная группа, то-се...

– Помню, конечно.

– Выведите меня на этих ребят. С улицы Обручева. А то мы Платона долго в Москву не привезем. А?

– Ну? – нетерпеливо спросил Платон. – Как он?

– В порядке, – ответил Ларри. – В полном порядке. Классный мужик. Только жадный очень.

– Объясни.

– Пожалуйста. Я его там, на месте, так обхаживал, так обхаживал... "Мерседес" подарил. В ресторан каждый день водил, В Крым на своем самолете повез, чуть не целый этаж снял в Ялте. Девочек каждый час менял. Мадерой поил. Коньяком. На теплоходе катал. Короче...

– Ну, а он?

– Понимаешь, сперва вроде все понял. Вернулись, наш друг сразу – к директору, начал впаривать ему про векселя...

– И что директор?

– Клюнул. Не сразу, взял день на раздумье. А потом наш друг взял и выкатил ему про инвестиции в дочерние предприятия. Тут все решилось в момент. Ты – гений.

– Так. Дальше!

– Туда-сюда, выдал ему директор список "дочек". Финуправпение за три дня векселя оформило.

– На какую сумму?

– Тут вот заминка вышла. На пятьдесят восемь.

– Это что значит?

– Я посчитал... Нам полутора лимонов не хватает.

– Так... Понял. Дальше что?

– Дальше он ко мне подкатывается с этими векселями и начинает ваньку валять. Туда-сюда, да не много ли будет, да хорошо бы распылить... В общем, тянет резину.

– А что ты?

– Я у него прямо и спрашиваю – сколько надо?

– А он?

– Мялся, жался, бледнел-краснел, мекал, блеял... Потом говорит – сто тысяч наличными и квартиру в Москве, на Сивцевом.

– А ты что?

– Дал двадцать тысяч, остальное – после подписи, и послал к нашим. По недвижимости. Короче, еще тысяч в триста пятьдесят нам эта операция влетит. Как думаешь?

– Годится! Делаем! А как господа акционеры отреагировали?

– Не поверишь! Как по-писаному. Я только факсы с твоим письмом разослал, так сразу же и ответы пошли. И от Завода, и лично от товарища директора, и от папы Гриши. Все как под копирку. Дескать, спасибо за предложение, в приобретении акций не заинтересованы, делайте с ними, что хотите. Хоть на помойку выбрасывайте.

– Так. Нормально. Когда он подпишет?

– У тебя есть что налить? Есть? Ну так наливай. Уже подписал. Час назад.

– Отлично. Отлично. Еще есть что-нибудь?

– А как же! Где полтора лимона взять?

– Сейчас... сейчас... погоди... Знаешь что? Позвони Гольдину. Скажи ему – пусть достанет полтора миллиона на месяц. На любых условиях. И оформи с ним кредит. Скажи – я прошу. Ладно?

– Он сейчас выкобениваться начнет...

– Тогда гони его в три шеи! Он что-нибудь вообще делает? На наших оборотах бабки стрижет! Пусть оторвет задницу от стула и хоть чем-то поможет. А иначе – пусть катится в свой Урюпинск или откуда мы его там вытащили. Так ему и передай. И чтобы завтра деньги были Но на Завод их пока не переводи. В последнюю очередь. Понял? Благодетель был?

– Пока не было.

– Будет. Обязательно будет. Знаешь что... Можешь сейчас поехать на Завод?

– Зачем?

– Поваляйся в ногах. Попроси переписать векселя. Пообещай золотые горы. Пусть думают, что мы в заднице. Съездишь?

– Ладно. На один день.

– А больше и не надо. Договорились?

– Договорились.

– Все, обнимаю тебя.

Ларри как раз ехал на работу, когда охрана сообщила ему, что несколько минут назад в офисе появился Муса. Не заходя к себе, Ларри сразу же направился в бывший платоновский кабинет. Муса встретил его у порога. За проведенное в больнице время он сильно сдал. Салатового цвета пиджак болтался на нем, как на вешалке, из воротничка рубашки трогательно торчала цыплячья шея, но черные усы, как и прежде, победоносно топорщились.

У порога кабинета они обнялись.

– Как ты? – спросил Ларри, заметив прислоненную к столу палку. – Все еще с подпоркой ходишь?

– Да нет, – ответил Муса. – Это так... Врачи требуют, черт бы их побрал! Говорят, еще месяц надо ее таскать.

– А чего приехал?

– Достали они меня там. Не поверишь – каждые полчаса пристают. То температуру меряют, то на массаж гоняют. Магниты какие-то на шею наклеивают.

Муса отвернул воротник рубашки и показал Ларри пластырь, сквозь который проступали контуры маленьких черных колец.

– После обеда самое время вздремнуть – так нет, они придумали физиотерапию. Токи какие-то через меня пропускают. В общем, ужас. Одно хорошо – сестрички там нормальные. Уколы на ночь приходят делать, а сами – в одних халатиках. Сперва мне не до сестричек было, потом присмотрелся – ну, думаю, жизнь продолжается. Правда, есть проблема – палаты изнутри не запираются. Но я приспособился – укол получу, полежу минут десять и тихонько шлепаю в ординаторскую. Там полный порядок.