Несмотря на всю монотонность и размеренность экспедиции, от непредвиденных опасностей никто не мог считать себя застрахованным. В долине, где паслись стада похожих на пони животных – для удобства ее окрестили равниной Забала – рыскали крупные хищники явно из семейства кошачьих, и только костры караульных удерживали их ночью на почтительном отдалении. А на высокогорье Мак-Аран впервые увидел птиц с голосами банши; огромных бескрылых птиц с жутковатого вида клювами, двигающихся столь стремительно, что лишь разряд ручного лазера, взятого для самых крайних случаев, спас доктора Фрэйзера от неминуемого потрошения; тут же произведя вскрытие, Мак-Леод обнаружил, что чудовищная птица абсолютно слепа.

– Интересно, как они охотятся – по слуху… или еще как-то? – задумчиво полюбопытствовал он.

– Подозреваю, они реагируют на инфракрасное излучение, – отозвался Мак-Аран. – Похоже, там, где нет снега, их можно не опасаться.

Жутких птиц нарекли банши, и впредь экспедиция старалась преодолевать перевалы только при свете дня. На пути им встретились муравейники скорпионоподобных тварей, от укуса которых погиб Забал, и завязалась дискуссия, не стоит ли тех потравить. Против этого решительно выступил Мак-Леод – мол, не следует нарушать местный экологический баланс, о котором пока все равно ничего не известно. В конце концов, сошлись на том, что надлежит уничтожить все муравейники в радиусе трех миль от корабля и разъяснить колонистам и экипажу, что скорпиономуравьи смертельно опасны. Это была временная мера – но, в конце концов, все, что делали они на этой планете, было временными мерами.

– Если нам повезет убраться отсюда к чертовой матери, – хрипло проговорил Фрэйзер, – желательно оставить этот мир таким же, каким он был.

Вернувшись к кораблю после трехнедельного отсутствия, они обнаружили, что посреди вырубки появились два внушительных строения из дерева и камня – досуговый центр и столовая, а также здание поменьше – лабораторный корпус. Собственно, это был последний раз, когда Мак-Аран вел счет времени неделями; длительность местного года по-прежнему оставалась неизвестной, но для удобства и более рациональной организации дежурств и рабочих смен было решено ввести условный десятидневный цикл с десятым днем – общевыходным. Успело организоваться внушительное садоводство, и первые семена уже начали давать всходы, а в лесу полным ходом шел сбор тех немногих фруктов, что диетологи успели признать годными в пищу.

Начал работать небольшой ветрогенератор, но электричество пускалось только на самые экстренные нужды; для ночного освещения из древесной смолы плавили свечи. Большая часть колонистов и экипажа по-прежнему жила в легких временных куполах – кроме тех, кто до сих пор находился в госпитале; Мак-Аран оказался «вписан» в тринадцатиместный холостяцкий купол.

На следующий день по возвращении экспедиции Мак-Арана и Джуди вызвал в госпиталь Юэн Росс.

– Вы пропустили объявление доктора Ди Астуриена, – сообщил он. – Короче, наши гормональные контрацептивы здесь ни к черту не годятся; пока что беременностей не зарегистрировано – если не считать одного очень сомнительного раннего выкидыша – но мы так долго полагались на гормоны, что в доисторических противозачаточных средствах никто уж и не разбирается. Акушерско-диагностических комплексов у нас тоже нет – кому это надо на космическом корабле! Так что если нам и удастся зарегистрировать беременность, то без диагностической аппаратуры это будет слишком поздно, и ни о каких безопасных абортах и речи идти не может.

– Мог бы и не напрягаться – мне от этого ни тепло, ни холодно, – криво усмехнулся Мак-Аран. – Единственная девица, которая, так получается, в данный момент меня интересует, смотрит на меня как на пустое место – или, по крайней мере, не возражала бы, стань я действительно пустым местом.

Камиллы после возвращения он так до сих пор и не видел.

– А ты что скажешь, Джуди? – поинтересовался Юэн. – Я заглянул в твою медицинскую карточку; в твоем возрасте гормональные уколы – дело уже не обязательное, а добровольное…

– Наверно, считается, – слабо улыбнулась Джуди, – что в столь зрелом возрасте человек уже в состоянии контролировать свои эмоции. Нет, последнее время я не замечала за собой всплесков сексуальной активности; никто меня особенно не интересовал, так что я и не беспокоилась насчет гормональных уколов.

– Хорошо; но все равно на всякий случай зайди к Маргарет Раймонди, она тебя проконсультирует, Секс – дело, конечно, добровольное, но инструктаж – обязательное. Может, ты и предпочтешь воздержание – но ты абсолютно свободна не воздерживаться; так что будь пай-девочкой, забеги к Маргарет, и она тебя проинструктирует.

Доктор Ловат рассмеялась, и Мак-Арану пришло в голову, что он не видел Джудит смеющейся с того самого дня, когда ими овладело безумие. Но в смехе этом ощущалась некая истерическая нотка, и Мак-Арану стало не по себе; к его облегчению, Джуди наконец заявила, отсмеявшись:

– Хорошо, хорошо. Вреда от этого, по крайней мере, никакого не будет.

Она удалилась; Юэн проводил ее взглядом, в котором тоже читалась тревога.

– Мне это не нравится. Похоже, она до сих пор не может оправиться от того, что с нами тогда случилось; но у нас нет ни одного свободного психиатра – да и к тому же она вполне справляется со своей работой, а значит, с точки зрения закона, с ней все в порядке. Ладно, надеюсь, она еще придет в себя. Кстати, в экспедиции она как себя вела, нормально?

Мак-Аран задумчиво кивнул.

– Может быть, она прошла через что-то, о чем предпочла нам не говорить. Она ведет себя здесь, на удивление уверенно. Очень похоже на… помнишь, ты рассказывал, как Мак-Леод знал, что из лесных фруктов можно есть? Не могло ли получиться, что эмоциональный шок пробудил потенциальные пси-способности?

– Бог его знает, – покачал головой Юэн, – а у нас и так дел выше головы, проверять времени нет. Да и как можно что-то такое проверить? Пока она справляется со своей основной работой, я предпочел бы не вмешиваться.

Выйдя из госпиталя, Рафаэль зашагал через вырубку. Все выглядело вполне мирно, от маленькой мастерской, где изготавливали орудия для полевых работ, до огороженного участка вокруг корабля, где хранились временно демонтированные крупные агрегаты. Камиллу он обнаружил в куполе, чуть не рухнувшем под напором ветра в ночь пожара; разболтавшийся каркас укрепили, а под куполом организовали компьютерный терминал. Камилла подняла глаза от клавиатуры, и во взгляде ее Мак-Арану почудилась откровенная враждебность.

– Что тебе надо? Может, Морэй приказал устроить тут метеобудку или еще что-нибудь в том же роде?

– Нет… но мысль неплохая, – отозвался Мак-Аран. – Еще один такой же буран, как в ночь пожара – и пиши пропало, если он застанет нас врасплох.

Камилла поднялась от клавиатуры и замерла перед Мак-Араном; кулачки ее были крепко стиснуты, лицо перекосила гневная гримаса.

– По-моему, вы все просто спятили, – заявила она. – О колонистах я уж и не говорю – в конце концов, они просто гражданские, от них ничего ждать и не приходится; все, что им надо, это организовать свою драгоценную колонию. Но ты-то, Рэйф! У тебя научное образование, ты-то должен понимать, что все это значит! Единственное, на что мы можем надеяться – это починить корабль; а если распылять силы на что-то еще, шансов остается меньше и меньше! – В голосе ее звенела истерика. – И тогда мы застрянем тут навечно!

– Камилла, – медленно произнес Мак-Аран, – не забывай, я ведь тоже из колонистов. Я отправился с Земли в систему Короны…

– Но там настоящая колония, со всей инфраструктурой… нормальный цивилизованный мир. Это я еще понимаю. Твоя профессия, образование – там они чего-то стоили бы!

– Камилла… – взяв ее за плечи, Мак-Аран вложил в звук имени все свое страстное томление. Она не отозвалась, но и вырываться не стала – недвижно замерла в его руках, подняв к нему несчастное осунувшееся лицо.

– Камилла, – повторил он, – послушай, пожалуйста, хоть минутку. Я готов идти за капитаном до конца – по крайней мере, действовать по его плану. Я готов на любую работу, лишь бы починить корабль. Но я не забываю о том, что из этого может ничего и не выйти; и я хотел бы быть уверенным, что мы сумеем тут выжить, если из ремонта ничего-таки не выйдет.