- Катя, позови сюда Лилю.

Лиля остановилась у порога, не желая входить в сырость и пар прачечной.

- В чем дело? - спросила она.

- Придется и тебе, Лиля, помочь,- ответила Таня.

- В чем помочь? - словно не понимая, протянула Лиля.

- В стирке.

- В стирке? Я? - Лиля брезгливо поморщилась и отступила.- Да ты что, серьезно?

- Конечно, серьезно. Нам вдвоем не справиться.

- Да ведь я не умею.

- Я тоже не умею.

- Но я никогда в жизни этого не делала.

- И я никогда этого не делала, но ведь это нужно сделать.

- Ну, знаешь, Ольховская,- сказала Лиля, вдруг назвав Таню по фамилии,- твоим фантазиям должен же быть предел. Предложить мне стирать чужое белье...

Лиля повернулась и открыла дверь.

- Постой! - крикнула Таня.- А кто же это должен сделать?

- Ну, вот она,- сказала Лиля, кивнув в сторону Анны Матвеевны.

Ярость закипела в Танином сердце. Она рванула Лилю за плечо и хриплым голосом спросила:

- Где твой комсомольский значок?

- Я же спрятала его по твоему предложению,- холодно сказала Лиля.- А что?

- Принесешь его сюда и отдашь мне. Ты не должна его носить.

- Ты что же это, берешь на себя смелость говорить от имени райкома? насмешливо бросила Лиля.

- Нет,- жестко сказала Таня,- я говорю от имени всех честных комсомольцев; ты посмотри сюда.

И она показала на Анну Матвеевну. Та стояла понурив голову; в лице ее не было ни кровинки, крупные капли пота блестели на лбу, а по бессильно опущенным рукам стекала мыльная пена.

Лиля взглянула на нее и вышла, хлопнув дверью.

Бурлила, закипая, вода в большой кастрюле; трещал кузнечик за окном; с еле слышным шипением спадала в лоханке мыльная пена...

Таня никак не могла успокоиться,- гнев ее не проходил.

Лиля вошла в прачечную в синем халатике, с засученными рукавами.

- Покажите, как это делают,- сказала она, ни на кого не глядя.

А ты? Да, я обращаюсь к тебе, мой читатель, прямо к тебе: ты всегда ведешь себя правильно? Ты понимаешь, что надо брать на себя то, что трудно сделать другому, а легко тебе?

Вот, например, когда мать взбирается на стремянку, чтобы повесить занавеси или вытереть пыль, ты заменяешь ее? Ей ведь трудно, а тебе легкому, сильному, ловкому - это ничего не стоит.

А если нужно сбегать за хлебом, ты не бываешь "усталым" или "занятым"? Хотя чуть только свистнет товарищ и позовет на футбол, то усталость как рукой снимет и для игры с подружкой откуда-то появится свободное время!

А приходилось ли тебе, мальчику, подумать, что девочки слабее тебя, и поэтому нет ничего зазорного в том, чтобы помочь девочке нести тяжесть, а вот драться с девчонкой недостойно настоящего мужчины.

Но и вы, девочки, тоже не думайте, что вы слабые существа, которых надо нежить. Бабушка слабее вас; и старик, с трудом поднимающийся по лестнице с тяжелой корзинкой в руках, тоже слабее. Скорей помогите ему! Помогите малышу перейти улицу, младшей сестренке - одеться.

Берите в свои молодые ловкие руки все то, что трудно делать другим. И мы никогда не будем с вами ссориться, дорогие мои ребята!

13. Запертое окно

Мы с вами давно не говорили о Гере. А забывать о нем нельзя, хотя он сам старается, чтобы о нем все забыли. Он не выходит к ребятам; он не хочет никого видеть. А может быть, он не бывает дома? Каждый вечер аккуратно Анна Матвеевна оставляет на кухне завернутую в теплый платок кастрюлю с кашей или супом. Утром кастрюля пуста. Значит, Гера был дома. Иногда из его комнаты доносится какое-то бряканье, стуки; что он там делает,- неизвестно. Сначала ребята пытались проникнуть к нему, заглянуть в окно, стучали в дверь, предлагали то или другое, но Гера не отзывался; дверь была всегда на запоре. И занавески спущены на окне.

- Оставьте его в покое, ребята,- говорила Таня,- дайте человеку оправиться от такого большого горя. Не трогайте.

- Конечно,- подтверждала Анна Матвеевна,- плохо парню. Шутка сказать,всю семью убили; вот его червь и гложет изнутри. Вы слышите, все бродит и бродит по комнате. А вчера,- шепотом сообщила Анна Матвеевна Тане и Лиле,опять вечером как ушел, так всю ночь где-то был. Право слово.

- А куда он уходил? Он вам ничего не сказал? - спросила Таня.

- Разве он скажет? Топал, топал сапожищами, да и пропал. Наверно, на пепелище ходит или на могилу.

"Нет,- думает Лиля,- не на пепелище он ходит. И не на кладбище. Лесная и болотная грязь на его сапогах. И мох прилип к каблукам. Нет мха на кладбище и в деревне".

Лиля знает. Она внимательными глазами смотрит вокруг, эта странная девочка. Она видела следы больших сапог Геры под его окном с ярко отпечатавшимся треугольником на каблуках (это Гера когда-то для фасону так набил гвозди у себя на сапогах). Было раннее утро; ребята только поднимались, и Лиля, оглянувшись вокруг, тщательно замела следы.

"Куда он ходит,- думала девочка,- что он делает?" Ей казалось, что он делает какое-то важное, нужное и опасное дело. И поэтому Лиля относилась к нему совсем иначе, чем к остальным ребятам. Те были дети. Одни ей нравились, другие - нет. Она не выносила Лешу, его зазнайство, эгоизм, грубость. Ей нравился ловкий, смелый Хорри. Она снисходительно поглядывала на Таню. К Мусе и Кате Лиля относилась без интереса, Юра и Пинька тоже мало волновали ее, а вот Гера... Это совсем другое дело. Он взрослый. И он занят каким-то большим делом. Лиля почти догадывалась чем.

* * *

Анна Матвеевна нервничала. Серое небо, затянутое то ли дымом, то ли тучами, нависло над головой. Ребята бродили сонные, хмурые. Работа у всех валилась из рук. По пустякам начинались ссоры. Лиля и Таня не разговаривали, отворачивались друг от друга. Где-то вспыхивали зарницы. Видимо, собиралась гроза...

Анна Матвеевна обошла комнаты - как будто и убраны, а вот красота не наведена...

Мельком взглянув на всегда чистенького Хорри, старушка обнаружила у него на рубашке две оторванные пуговицы, пятно на рукаве.

"Плохо,- подумала Анна Матвеевна.- Горе - полгоря, а горе да руки опустить,- полная беда. Да у меня самой халат неделю не стиранный... Да еще и старшие девочки ссорятся... Неладно. Этак совсем унывать начнем".

И старушка разбушевалась. Все ей, видите ли, в доме не так. Девочки плохо моют посуду. Кастрюли стоят не на том месте. Мороженица грязная. (Подумаешь, мороженица! Нужна сейчас мороженица!) Анна Матвеевна разошлась - не удержишь, и начала на кухне чистить и ворчать, чистить и ворчать. И ворчала она так сердито, что Таня примолкла, и даже Лиля без возражений взяла полотенце и стала вытирать посуду. А Катя и Муся только сунули носы в дверь, понюхали, что пахнет штормом, и хотели было убраться восвояси,- не вышло.

- Вы что это? - грозно надвинулась на них старушка.- Цветов нарвать не можете, в вазы поставить?

- Можем,- испуганно пискнула Муся.

- В сад отправляйтесь, и чтоб на каждой тумбочке букет был.

Малышки бросились в сад и усердно стали рвать цветы.

И вот уже Катя и Муся с венками на головах сидят на крыльце и болтают, болтают и не ссорятся. Значит, здесь - порядок.

Мальчиков, под присмотром Василия Игнатьевича, отправили убирать двор и сарай.

А Анна Матвеевна продолжала командовать.

- Да что ж это,- возмущалась она,- девочки вы, кажется, уже большие, скоро невесты; вам, кажется, поручен порядок на кухне. А разве это порядок?! Кастрюля!!! Разве это кастрюля? Кастрюля должна сиять, как солнце! Нет, ярче солнца! А мясорубка?! Где вы видели, чтобы мясорубка лежала, а не была бы привинчена к столу? Давно вы ее употребляли?.

- Ох, давно!..- тяжело вздыхает Таня.- Очень давно.

- Гм... гм...- осекается Анна Матвеевна,- это все равно! Готовится в кухне или не готовится, раскладка подходящая или бедновата,- кухня должна блестеть! Я вас спрашиваю: должна блестеть? Ведь мы - здравоохранение. Вы понимаете, что это значит?

Девочки понимают. Хотя и о здоровье, и о сохранении его уже трудно говорить.