Наконец, четвертая пречистенская церковь сокрушена в том месте, где сейчас находится наземный вестибюль станции метро. Она называлась Сошествия Святого Духа. Было у нее и второе название по приделу - церковь Покрова. И у нее фигурировала привязка к местности: "что на Грязи". Соорудили храм у ворот крепостных стен Белого города, где в средние века толпился народ на рынке у ворот. В документах есть о ней упоминание, относящееся к 1493 году. В Никоновой летописи она названа при рассказе о крупном московском пожаре, случившемся в том году. По-видимому, тогда она была деревянной, а ту, что сломали в 1933 году, возвели из кирпича. То был одноглавый небольшой храм с маленькой колокольней.

Таким образом, на Поварской, как и на Арбате, из панорамы улицы исчезли все храмы, все до одного!

Самая большая потеря последнего времени произошла на наших глазах в 1972 году. Советская столица готовилась к встрече американского президента, в разгар потепления отношений между СССР и США, когда удалось договориться о сокращении ядерных взрывов, подписаны были важные соглашения. Тогда Моссовет решил "почистить" город, одним махом уничтожить десятки старых строений, которые не могли уже тогда нормально содержать, не доводить до разрушения.

Сил и средств на ремонт исторической Москвы давно не было. Денег на это требовалось много, миллионы, намного больше, чем на возведение типового многоэтажного дома. А квадратных метров в старых домах после их перепланировки под современные квартиры в две-три комнаты выходило совсем мало. Поэтому и никто ими по-настоящему не занимался, поэтому при каждом удобном случае их стирали с лица земли. Ну а тут появился случай-приезд президента США. Захотелось убрать по пути его следования обветшавшие дома, что и было сделано. Вот тогда, в частности, не стало углового дома между Пречистенкой и Остоженкой, двухэтажного строения, с которого начинался счет домов по нечетной стороне улицы. В плане он похож был на букву Л, фасадами выходил на Остоженку, Пречистенку и раскинувшуюся перед ними площадь, которую украшал своим портиком с 1825 года, с пушкинских времен. На первом этаже дома находились торговые помещения, а второй этаж служил жилым. Первую московскую квартиру заимел именно в нем знаменитый художник Василий Суриков, приглашенный в Москву для росписи строившегося Храма Христа Спасителя, располагавшегося в нескольких сотнях метров от дома мастера. Город потряс воображение сибиряка, со всех сторон на него смотрели замечательные здания и храмы, один другого краше и древнее. Ну а в самом большом соборе доверили Сурикову написать четыре фрески, что он и сделал.

"Я как в Москву приехал, прямо спасен был. Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись... Памятники, площади, - они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления. Я на памятники, как на живых людей, смотрел, расспрашивал их: вы видели, вы слышали, вы свидетели?"

Да, при таком умении разговаривать многое, наверное, услышал художник: церковь Сошествия Святого Духа рассказала ему о Москве белокаменной, о стенах и башнях Белого города, охранявшего Москву высоким неприступным каменным кольцом там, где сегодня зеленеют бульвары. Церковь Спаса на Божедомке поведала о любви царицы Марфы Алексеевны к мужу, царю Федору Алексеевичу, которого она намного пережила, не дав Москве сына-государя. Стрелецкие колокольни и храмы полков Зубова и Левшина оплакивали звоном колоколов зарубленных, четвертованных у Лобного места стрельцов, дерзнувших противостоять воле неудержимого Петра... Нет их теперь, и нам, как Василию Сурикову, не видать их никогда и не расспросить о прошлом.

ЧТО НЕ ПОТЕРЯЛА ПРЕЧИСТЕНКА?

На улице сохранилось много особняков. Пушкин, написав шутливое четверостишие, обращенное к посаженной матери княжне Е.Трубецкой:

"Когда Потемкину в потемках

Я на Пречистенке найду,

То пусть с Булгариным в потомках

Меня поставят наряду, -"

подразумевал здание, где жила княгиня, ныне имеющее № 21. Перед революцией двухэтажный особняк, который можно назвать за его размеры дворцом, принадлежал Ивану Морозову. Его стены он увешал картинами, о которых шла молва далеко за пределами Москвы. Этот московский купец обладал замечательным вкусом, которому могли бы позавидовать искусствоведы. В то время когда музеи Франции даже даром не принимали в свои стены картины импрессионистов, Морозов охотился за ними, покупал произведения отверженных мастеров и привозил в Москву, на Пречистенку. Его коллекцию, которую он намеревался, как Третьяков, оставить народу, постигла участь многих подобных собраний: в 1918 году картины национализировали, в стенах дворца на Пречистенке открыли музей нового западного искусства. Но импрессионисты не вписывались в габариты предшественников социалистического реализма, поэтому, когда началась борьба с "низкопоклонством перед Западом", а случилось это бедствие по воле товарища Сталина после Победы, музей в 1948 году закрыли, картины попали частью в Эрмитаж, частью в Музей изобразительных искусств. Морозовская коллекция, морозовский музей перестали существовать. Одним музеем в Москве стало меньше. Здесь теперь выставочные залы Академии художеств и ее резиденция.

На противоположной стороне Пречистенки украшает улицу большая некогда барская усадьба с восьмиколонным портиком и фронтоном. В ней до революции помещалась мужская гимназия педагога Л. Поливанова.

Сейчас много пишут и говорят о новых нестандартных методах преподавания, реформе средней школы, так вот Поливанов обладал талантом педагога, который эти методы реализовывал и очень успешно. Его гимназия давала блестящее гуманитарное образование, ковала, можно сказать, литераторов. Ее закончили Валерий Брюсов, Андрей Белый, Максимилиан Волошин, великий шахматист Александр Алехин... Сюда приходили Федор Достоевский и Лев Толстой, дети которого учились здесь.

В этой гимназии, в светлых высоких классах детей воспитывала и архитектура. По-видимому, ее методы и программа так не похожи на современные, превосходят их своим качеством, давно утерянным, как не похоже классическое здание с колоннадой на типовую кирпичную коробку школы, стоящую на месте церкви.

Еще один пречистенский дворец упомянут в стихах поэта-партизана Дениса Давыдова, в его послании, направленном в форме рифмованного заявления на имя директора Комиссии для строений А.Башилова.

Помоги в казну продать

За сто тысяч дом богатый,

Величавые палаты,

Мой Пречистенский дворец...

В этих стихах речь идет об особняке, которым владел генерал Бибиков, разгромивший Емельяна Пугачева. Этот шедевр конца XVIII века, где бывали в разное время многие поэты России, испорчен севшим на его крыло грузным пятиэтажным домом советской постройки. И в этом дворце размещалась до революции гимназия, но женская. Как видим, для гимназий подбирались здания красивые, поскольку полагали, что детей должна воспитывать красота, само жизненное пространство.

Александро-Мариинский институт, где обучались девушки, занимал дворец, построенный Матвеем Казаковым. Естественно, что, как и у гимназий, судьба его была печальна: после революции и это учебное заведение закрыли. А вместо благородных девиц в стены дворца на Пречистенке вошли молодые командиры Красной Армии, поскольку в классах института появилась военная академия, где не долго начальствовал Михаил Фрунзе. Этот дворец по традиции красят в розовый цвет Тем, кто захочет полюбоваться этим строением, скажу, что номер его 19. Казаков строил дворец для князя А. Долгорукова, сын которого Илья упомянут Пушкиным в его романе "Евгений Онегин", в написанной шифром главе о декабристах, как "осторожный Илья".

Еще одна жительница Пречистенки, жена графа Михаила Орлова - Екатерина послужила Александру Сергеевичу моделью для образа Марины Мнишек, ей же он посвятил стихотворение "Увы! Зачем она блистала минутной нежной красотой!". А муж графини описан Александром Герценом в "Былом и думах": "Бедный Орлов был похож на льва в клетке. Везде стукался он в решетку, нигде не было ему ни простора, ни дела". А жили Орловы в особняке № 10. Не обошел вниманием одного из жильцов Пречистенки и великий пролетарский поэт Владимир Маяковский: "А вот этот молодчик - Жиро, заводчик. Нас как липку обирал, с рабочих шкуру драл!" Имеется в виду фабрикант Андрей Жиро, хозяин шелкоткацкого комбината, получившего после революции имя "Красной Розы". Жиро владел также домом, завершающим улицу на нечетной стороне. В нем снимал квартиру художник Врубель в пору, когда писал картины "Пан" и "Царевна Лебедь".