Задумавшись, я шел за девушкой к выходу из лаборатории.

- А вот вам еще один фокус. Посмотрите на этот гальванометр.

Я уставился на стрелку прибора, а моя спутница несколько раз провела рукой над листочками какого-то растения. Стрелка сильно качнулась в сторону.

- В чем здесь дело?

- Обычный зеленый лист в качестве фотоэлемента. Сколько стоит фотосопротивление?

- Н-не знаю. Наверно, копеек пятьдесят...

- А лист крапивы?

Я умоляюще посмотрел в ее смеющиеся глаза.

- Всем, конечно, известно, что зеленый лист живет именно потому, что свет вызывает в нем сложные химические реакции. И вот эти реакции переложены на язык электрических потенциалов. Лист крапивы и фотоэлемент!

Сравнение было явно не в пользу электроники. То, что я увидел затем, было ошеломляющим. Временами мне казалось, что я совершенно оторвался от реальности и попал в сказочный мир, где фотоэлементы цвели на грядках, чувствительные термометры спокойно произрастали в глиняных горшках, гигрометры свисали с деревьев. Мне даже показали какой-то роскошный, усыпанный красными цветами куст с длинным латинским названием, который "чувствовал" содержащийся в воздухе углекислый газ с точностью до одной тысячной процента. Другое растение было столь чувствительным к ионам железа в почве, что, как заметила Инна, его уже приняли на вооружение во всех современных аналитических лабораториях.

Я не успел еще оправиться от первых впечатлений, как она, проведя меня через большой фруктовый сад к другому зданию, с рук на руки передала молодому человеку в тенниске.

Я стоял перед приветливо улыбающимся парнем, недоуменно озираясь вокруг. Деревья, цветы, трава - все вокруг приобрело для меня какое-то совершенно новое значение.

- Я вижу, наша Инночка хорошо поработала над вами, - пошутил молодой человек, видя мою растерянность.

- Если и у вас тоже нечто подобное...

- Нет, другое или, точнее, продолжение того же, что вы уже видели.

Первое, что он мне показал, была обыкновенная пчела. Она сидела в стеклянной пробирке, и от нее наружу тянулись два тончайших, едва видимых глазом провода, подключенных к осциллографу.

Николай опустил шторы на окнах лаборатории, и все погрузилось во мрак. Только на экране осциллографа светилась яркая зеленая точка.

- Сейчас я включу источник ультрафиолетовых лучей.

Загудел трансформатор, и вдруг зеленый зайчик на экране высоко подпрыгнул.

- Наводки? - спросил я.

- Нет. Глаза пчелы очень чувствительны к ультрафиолетовым лучам. Сейчас они выполняют функцию фотоэлемента для коротковолновой области спектра.

- Как далеко простирается ее, то есть его, фотоэлемента, чувствительность?

- До ста десяти миллимикрон.

Я вспомнил, как трудно изготовить фотоэлемент с такой спектральной чувствительностью. Для этого нужны специальные материалы, кварцевое стекло и многое другое.

- А вот глаза этого живого прибора, - продолжал он, показывая на огромного таракана, - могут быть использованы в качестве прибора для обнаружения длинноволновых инфракрасных лучей, вплоть до ста микрон.

- Что?! - воскликнул я, уставившись на насекомое. - Знаете, это уж слишком!

Теперь к осциллографу оказался подключенным таракан.

- Сейчас я буду подносить к нему свою руку. Он чувствует ее излучение.

В темноте Николай начал шевелить перед пробиркой рукой, и зайчик на приборе задвигался, как бы повторяя его движения.

Таким же образом мне были продемонстрированы летучая мышь в качестве прибора для обнаружения ультразвуковых волн и обыкновенная саранча, которая оказалась чувствительнее самого чувствительного в мире сейсмографа. Ее нервная система реагировала на механические колебания, амплитуда которых равнялась диаметру атома водорода!

- Природа создала живой мир, снабдив его невероятно широкой гаммой органов чувств. Собственно говоря, если мы хотим что-либо обнаружить, измерить или даже увидеть, это можно осуществить, выбрав тот или иной живой индикатор, - объяснял мой новый гид. - Мы еще до конца не осознали важности того факта, что жизнедеятельность организмов сопровождается электрическими сигналами, которые, "выведенные наружу", могут быть использованы. Именно благодаря этому перед человеком открываются неограниченные возможности еще глубже познавать и изучать природу. Он приобретет способность видеть мир так, как видит его пчела, стрекоза, саранча, летучая мышь, морская свинка, леопард, рыба...

- Чувствовать его так, как клен, акация, сирень... подсказал я.

- Да. Электрические сигналы в этих живых регулирующих системах - тот канал, по которому пытливый человеческий разум может проникнуть, если так можно выразиться, в самую душу природы, всего живого,

V

...Натягивая на себя белый халат, Леонозов громко говорил:

- Какой-нибудь гурман-любитель, поглощая в ресторане жареные мозги, не подозревает, что он уничтожает совершеннейшие электронные машины. Вы это понимаете?

Я стоял растерянный. Теперь, кажется, я это понимал...

- Что делает мозг животного, даже самого примитивяого? Он получает информацию из внешнего и внутреннего мира, обрабатывает ее и затем создает новую информацию для того, чтобы управлять своим целесообразным поведением. Обыкновенная морская свинка делает это лучше, чем самая совершенная электронная машина. Спрашивается: что вам мешает воспользоваться для этих целей уже готовым природным аппаратом? Что, я вас спрашиваю?

- Наверно, трудно, изъяв мозг, добиться того, чтобы ои жил вне организма, - сказал я.

- Че-пу-ха! - раздельно произнес Павел Павлович. - Голова профессора Доуэля была нужна только для фантастического романа. Нет никакой необходимости отнимать голову от тела животного. Пусть себе остается на месте. Более того: если бы даже удалось изолировать мозг от всего тела и поддерживать его в живом cостояияи, я не уверен, что он функционировал бы нормально.

- А как же?

- Просто нужно к нервной системе животного подключиться, как говорят электрики, параллельно. Мы должэты иметь выводы для входящей информации и выводы для исходящей, вот и все. Часто даже нет необходимости препарировать животное. На поверхности его тела достаточно нервных рецепторов. Помните механическую руку на конференции? Ведь она управлялась биоэлектрическими токами оператора, который сидел где-то за пределами аудитории. На этом основано электронное протезирование. Электрические сигналы нервных окончаний управляют механическими моделями рук или ног человека. Этот принцип можно применить и в нашем деле.