Под столом, ее руки и ноги постоянно были заняты тем, что касались меня. Ее голос стал хриплым, а смех страстным. Ева однажды призналась, что от выпивки становится сексуально возбужденной, но независимо ни от чего, ее знаки я распознавал.

  Было уже около двух часов ночи, когда зевок Лейси заставил каждого из нас подумать – пора сворачиваться. Моника шла с нами к лестнице.

  - Ваши вещи уже в комнате, - сказала она, обращаясь к нам с Евой. – Предлагаю спать допоздна, а потом накроем поздний завтрак.

  - Хм... - Моя жена нахмурилась.

  Я поймал ее за локоть. Понятно, что Ева не думала делить со мной не то что кровать, но и комнату, но не в моей натуре противиться неизбежности.

  - Спасибо, Моника. Увидимся сегодня чуть позже.

  Она засмеялась и обхватила мое лицо ладонями, целуя в щеку.

- Я так счастлива, Гидеон. Ты то, что нужно Еве.

  Мне удалось улыбнуться, зная, что ее чувства сразу бы изменились, стоило лишь узнать, как опасно ее дочери делить кровать с человеком, чьи ужасные ночные кошмары могут причинить серьезный вред.

  Ева и я начали подниматься по лестнице.

  - Гидеон…

  Я оборвал ее.

– Нам куда?

  Она посмотрела на меня.

– На самый верх.

  Комната Евы была действительно на самом верху, занимая полностью то, что было когда-то, вероятно, большим чердаком. Низкая остроконечная крыша имела удобной высоты потолок и открывала поразительный вид на Лонг-Айленд в дневное время суток.

  Двуспальная кровать располагалась в середине комнаты, лицом к оконной стене. Ее медное изголовье формировало небольшой гостиный уголок вместе с диваном. Ванная комната занимала остальную часть пространства.

  Ева повернулась ко мне.

– И что делать будем?

  - Позволь мне об этом беспокоиться, -  я уже привык беспокоиться о том, как делить ложе со своей женой. Ежедневно. Среди всех тех вещей, что ставили под угрозу наши отношения, моя атипичная сексуальная парасомния, как ее называл доктор Петерсен, возглавляла список. Пока я спал, то не имел никакой власти над своей чокнутой головой. В самые кошмарные ночи, существовала физическая опасность для той, которую я любил больше всего.

 Ева скрестила руки.

- Так или иначе, не думаю, что ты заинтересован в том, чтобы подождать свадьбы, как в этом заинтересована я.

  Я смотрел на нее и понимал: мы думали о двух совершенно разных вещах.

– Я возьму диван.

  - Возьмешь меня на диване, ты хотел сказать. Ты…

  - Я отымею тебя, если представится шанс, хоть прямо здесь, - жестко сказал я. – Но спать с тобой не стану.

  Ее рот открылся, чтобы возразить, но затем закрылся, когда ее настигло понимание.

– Ой.

  Настроение изменилось. Вызов в ее глазах и голос сменились на приглушенную осторожность. Меня убивало понимание, что я – источник какого-то ни было несчастья в ее жизни.

  Тем не менее, я был слишком эгоистичен, чтобы уйти. Однажды ее семья увидит во мне это и возненавидит.

  Рассерженный, я искал сумку и нашел ее на тумбочке рядом с ванной. Я пошел за ней, испытывая необходимости делать что угодно, лишь бы не видеть разочарование и сожаление Евы.

  - Я не хочу, чтобы ты спал на диване, – произнесла она мне вслед.

  - А я и не планировал спать.

  Схватив банные принадлежности, направился в ванную комнату. Свет включился, как только я вошел, освещая раковину и отдельно стоящую ванну.   Я включил воду в стеклянной душевой кабине и снял рубашку.

  Дверь отворилась, и зашла Ева. Я взглянул на нее, перестав расстегивать ширинку на брюках.

  Ее горячий взгляд скользнул по мне, не пропуская ничего, касаясь всего. Она глубоко вздохнула.

 - Нам надо поговорить.

  Меня возбуждало ее восхищение и бесили свои собственные недостатки.

– Разговоры – это последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Иди спать, Ева.

  - Не уйду, пока не выскажу, все, что хотела.

  - Я принимаю душ.

  - Хорошо, - она стянула майку через голову. Все, что охватывало меня изнутри, соединилось в единую потребность.

  Я выпрямился, каждый мускул натянут и напряжен.

  Она потянулась за спину к расстегнула бюстгальтер.

  Мой член затвердел до боли, когда ее пышные, упругие груди оказались в поле моего зрения. Не когда не восхищался грудями, пока не увидел грудь Евы.   Теперь…

  Боже. Я могу потерять сознание.

  - Разговора не произойдет, если ты и дальше продолжишь раздеваться, – предупредил я, чувствуя, как пульсирует член.

  - Ты выслушаешь меня, Ас. Здесь или в душе. Тебе выбирать.

  - Сегодня не та ночь, чтоб принуждать меня.

  Она опустила шорты.

  Я снял свои трусы и спустил их на пол, прежде чем она успела переступить через шелковый треугольник нижнего белья.

  Несмотря на то, что влажность затуманила комнату, ее соски сжались в упругие бугорки. Ее взгляд упал на мой член. Словно воображая, как она пробует меня на вкус, ее язык скользнул по нижней губе.

  Мой голод по ней поднялся вверх по груди и вырвался рычанием. Ева вздрогнула. Я хотел прикоснуться к ней... трогать ее руками и губами везде…

  Вместо этого я позволил ей сполна наслаждаться зрелищем.

  Ее дыхание участилось. Наблюдать, какой эффект я на нее произвожу было болезненно, но несомненно эротично. Испытываемое мной чувство от ее взгляда… трогало меня.

  Она замерла у двери. Пар скользил над душевой кабиной, посягая на пространство краев зеркала и затуманивая мою кожу. Ее взгляд упал на мою шею.

– Я была не полностью честна с тобой, Гидеон.

  Мои руки рефлекторно сжались в кулак. Она не могла сказать подобное, не переключив мое внимание.

 - О чем ты говоришь?

  - Сейчас, когда мы были в спальне. Я чувствовала, как ты отстраняешься, и та паника, что я почувствовала…

  Ева молчала довольно долго. Я ждал, сдерживая похоть глубоким дыханием.