Сэм, насколько он мог вспомнить, проспал всю ночь в глубоком удовлетворении, если только бревно может испытывать удовлетворение.

Все четверо проснулись одновременно в свете утра. Том двигался по комнате, насвистывая, как скворец. Услышав, что они шевелятся, он хлопнул в ладони и воскликнул:

— Солнце встало поутру! Просыпайтесь, зайцы!

Он отодвинул желтый занавес, и хоббиты увидели, что занавеси с обеих сторон комнаты закрывали окна, и одно из них выходило на восток, а другое — на запад.

Они вскочили, чувствуя себя полностью отдохнувшими. Фродо подбежал к окну и увидел огород, серый от росы. Он смутно ожидал увидеть подходящий к самым стопам дерн, покрытый следами копыт. На самом деле поле зрения ему закрывал высокий частокол, над ним далеко-далеко на фоне восходящего солнца поднимались вершины холмов. Утро было бледное, на восточном горизонте лежали длинные узкие облака, окрашенные в желтый цвет. Небо говорило о приближении дождя. Быстро светало, и красные цветы бобов начали сверкать на фоне влажных зеленых листьев.

Пин смотрел в западное окно на океан тумана. Туман совершенно скрыл лес. Было похоже на то, что смотришь сверху на сплошной слой облаков. В одном месте туман распадался на множество струек и волн — это была долина Витвиндл. Туман сбегал со склонов холмов и исчезал в белых тенях. Под окном был виден цветник и живая изгородь, увитая серебряными нитями, а за ней ровно скошенная трава с каплями росы. Никакого вяза не было видно.

— Доброе утро, веселые друзья! — воскликнул Том, шире раскрывая восточное окно. Холодный воздух ворвался в него, он пах дождем. — Я думаю, солнце не часто будет показывать сегодня свое лицо. Я еще до рассвета походил вокруг, взбирался на вершины холмов, прислушивался к ветру и погоде, к влажной траве под ногами и влажному ветру над головой. Я разбудил Золотинку песней под ее окном. Но ничего не могло разбудить хоббитов ранним утром. Ночью маленький народ пробуждался во тьме, а утром к нему пришел сон. Ринг о динг дилло! Вставайте, мои веселые друзья! Забудьте ночные звуки! Ринг о динг дилло дол! Дерри дол! Мои дорогие! Если придете вскоре, найдете завтрак на столе. Если опоздаете, получите траву и дождевую воду!

Нужно ли говорить, хотя угроза Тома звучала шутливо, что хоббиты пришли вскоре, но нескоро оставили стол, только тогда, когда он уже выглядел пустым. Ни Тома, ни Золотинки не было. Том чем-то гремел на кухне, ходил вверх и вниз по лестнице, напевал то в доме, то снаружи. Окна комнаты выходили на запад, на затянутую туманом поляну, и окно было раскрыто. С крутой тростниковой крыши капало. Прежде чем они кончили завтрак, облако сбилось в непробиваемую крышу и начался сильный проливной дождь. За его занавесом лес был совсем невидим.

Когда они смотрели в окно, до них донесся мягкий чистый, как будто падавший с неба вместе с дождем голос Золотинки, которая пела где-то наверху над ними. Они разобрали всего несколько слов, но им стало ясно, что это дождевая песня. Хоббиты с восхищением слушали: и Фродо радовался всем сердцем и благословлял ненастную погоду, потому что из-за нее откладывался их отъезд. С самого пробуждения он с тоской думал о необходимости уезжать, но сейчас решил, что в этот день они не уедут.

Высоко вверху западный ветер гнал облака, чтобы они пролились дождем на голую поверхность склонов. Вокруг дома ничего не было видно, кроме падающего дождя. Фродо стоял у открытой двери и следил, как белая меловая тропинка превращается в молочную реку и, покрытая пузырьками от капель, устремляется вниз, в долину. Из-за угла дома вышел Том Бомбадил, махая руками, словно бы разводя в стороны от себя дождь, и, действительно, когда он поднялся на порог, он был совершенно сухим, исключая лишь башмаки. Их он снял и поставил к очагу. Потом сел в самое большое кресло и подозвал к себе хоббитов.

— Сегодня у Золотинки стиральный день, — сказал он, — осенью она все чистит. Слишком сыро для хоббитов, пусть они пока отдохнут! Сегодня хороший день для длинных рассказов, для вопросов и ответов, и поэтому Том начинает разговор.

И он рассказал им много занимательных историй, иногда как бы обращаясь к самому себе, иногда поглядывая на них из-под густых бровей яркими голубыми глазами. Часто он начинал петь, вставая с кресла и пританцовывая. Он рассказал им сказки о пчелах и цветах, о жизни деревьев, о странных созданиях леса, о злых и добрых, дружественных и недружественных, жестоких и приветливых существах, прячущихся в зарослях ежевики.

Слушая, они начинали понимать жизнь леса, где они были чужаками, а все остальные чувствовали себя так как дома. В рассказах тома постоянно фигурировал старик вяз, и Фродо многое узнал о нем, слишком многое, ибо это был не слишком уютный рассказ. Слова Тома обнажили мысли и сердца деревьев, которые часто были мрачными и необычными, полными ненависти к существам, которые свободно передвигаются по земле, грызут, кусают, рубят, ломают, жгут — то есть разрушители и узурпаторы. Старый лес назывался так не без причин, он был действительно древним, остатками давно забытых лесов прошлого: и в нем жили еще, старея не быстрее холмов, отцы отцов деревьев, помнящие времена, когда они были господами мира. Бесчисленные года наполнили их гордостью, мудростью и злобой. Но никто из них не был так опасен, как великий старик вяз: сердце у него сгнило, но вот сила сохранилась у него молодая, и он был хитер и коварен, и опытен в колдовстве, а песни его и мысли слышны были в лесу по обе стороны реки. Его жаждущая серая душа черпала силу из земли, далеко простирая свои корни, выпуская в воздух невидимые пальцы, и держала в своей власти почти все деревья леса от высокой стены до самых склонов.

Внезапно рассказ Тома ушел в сторону от леса и, как холодный ручей, с журчащими водопадами, прыгающий через булыжники и обломки скал, извивающийся среди травы, повернул к склонам. Хоббиты слышали о больших курганах, о великих могильных насыпях, о каменных кругах на холмах и в ущельях между холмами. На склонах холмов блеяли овцы в стадах. Возвышались зеленые и белые стены. На возвышенностях стояли крепости. Короли маленьких королевств воевали друг с другом, и молодое солнце, сияло как огонь, на красном металле их прожорливых новых мечей. Были победы и поражения: падали башни, горели крепости, и пламя вздымалось к небу. Золото грудой насыпали на гробы королей и королев, и могилы поглощали все, каменные двери закрывались, и все зарастало травой. Вначале овцы бродили по холмам и щипали траву, но вскоре все опять опустело. Тень издалека пала на холмы, и кости в могилах зашевелились. Духи курганов начали бродить в ущельях, звякая золотыми цепями и кольцами на ледяных пальцах. Каменные круги выступили из земли, улыбаясь в лунном свете, как сломанные зубы.