Флоря Александр Владимирович

РУССКАЯ СТИЛИСТИКА

КУРС ЛЕКЦИЙ

ЧАСТЬ 2.

СЛОВООБРАЗОВАНИЕ. ЛЕКСИКОЛОГИЯ. СЕМАНТИКА. ФРАЗЕОЛОГИЯ.

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ

Первый словообразовательный аспект, связанный со стилистикой - это уяснение семантики той или иной морфемы и верное их употребление. Приведем следующий пример: писатель приступает к роману и размышляет:

Так, но с чего начать, какими словами? Все равно начни словами: там, на пристанционном пруду. На пристанционном? Но это неверно, стилистическая ошибка (...) Пристанционными называются буфет или газетный киоск, но не пруд, пруд может быть околостанционным. Ну, назови это околостанционным, разве в этом дело? Хорошо, тогда я так и начну: там, на околостанционном пруду...

Саша Соколов. Школа для дураков.

Кстати, отметим, что "околостанционный" - потенциальное слово, его не фиксируют обычные словари, оно создается автором в момент необходимости.

Следующий важный аспект словообразовательной стилистики - точное разграничение синонимических аффиксов и уместное использование их. Таковы, напр., префиксы ЛЖЕ-, ПСЕВДО- и КВАЗИ-. Все они передают семантику мнимости, но не вполне одинаково. Приставку ЛЖЕ- мы употребим скорее в ситуации самозванства (Лженерон, Лжедмитрий), подлога (лжеисидоровы декреталии), злостного заблуждения (лженаука). Префикс ПСЕВДО- означает все оттенки ложности, но, по-видимому, преобладают оттенки подделки, имитации (псевдоклассический, т.е. относящийся не к настоящему, а к эпигонскому классицизму; впрочем, столь же употребителен термин "ложноклассический"), мистификации, нередко безобидной (псевдоним). Префикс КВАЗИ- скорее передает смыслы мимикрии, суррогата (у А.М. Горького в "Жизни Клима Самгина" Дронов говорит: "марксисты, эти квазиреволюционеры без любви к народу"), нередко просто неудачной попытки (квазиреформы, квазиперестройка). При этом, конечно, все перечисленные приставки семантически диффузны и могут употребляться друг вместо друга. Стилистически они дифференцируются: ЛЖЕ- - приставка общекнижная, ПСЕВДОтяготеет к публицистической речи, КВАЗИ- - к научной.

Стилистически значимы бывают омофонические аффиксы, одинаково звучащие, но различающиеся орфографически. Их неразличение, путаница ведут к забавной языковой игре, но могут выражать и более серьезный смысл, как, напр., в следующем фрагменте:

Проходя мимо двухэтажного здания, огороженного зеленым штакетником, я сначала обратил внимание на вывеску у ворот: "Дом презрения пристарелых", где приставки "пре" и "при" перепутаны местами были, как мне показалось, символически.

В.Н. Войнович. Монументальная пропаганда

В путанице приставок пре- и при- действительно можно усмотреть нечто "знаковое". А. Солженицын очень удачно выразился, что человек иногда и хочет солгать, но язык выдает его. В приведенном выше примере язык выдает не только безграмотность, но и фарисейство современных "благотворителей". Они пытаются создать впечатление, будто подражают респектабельным дореволюционным "благодетелям обездоленных", имитируют даже их речь. Но на самом деле их "благотворительность" (форма саморекламы) превращается в карикатуру, которой соответствует такой же карикатурный язык. Оборот "дом презрения" обнажает их подлинное отношение к нищим и одиноким старикам.

В русском языке встречаются уникальные (исконно русские и иноязычные) морфемы, употребляющиеся в одном слове и производных от него: БАхвалиться, МУсор, РАдуга, ШИворот, КОСхалва (халва из грецких орехов на меду), ПАДИшах, ШТИРборт (правый борт судна) - последние три примера ярко экзотичны, годОВАЛый, дубРАВа, злЫДЕНЬ, голКИПЕР, клейСТЕР, ЛАУН-теннис, патронТАШ, попАДЬя, почтАЛЬОН, почтАМТ, стеклЯРУС, циферБЛАТ*. Почти все эти слова явно стилистически окрашены - напр., "детвора" и "злыдень" разговорные слова, но не следует преувеличивать их стилистическую яркость. Такие слова бывают экспрессивны из-за необычности своего состава, причем не всегда.

Более экспрессивны раритетные аффиксы, малотипичные или вообще не типичные для русского языка. К такой ситуации тяготеют случаи, когда аффиксальный уникализм, т.е. аффикс, употребляемый в одном слове и производных от него, окказионально переносится и на другие слова. Напр., уникальный суффикс -ИССИМУС в русском языке встречается только в слове "генералиссимус", но поддается переносу - напр., в письме В.П. Боткина Н.А. Некрасову:

О, доктора! О, докториссимусы! О, рутина! О, невежество! Прибавь еще 1000 разных О - и все-таки это не выразит моего изумления от их невежества - а главное невнимания.

Элемент - ИССИМУС уникален только в русском языке, в латинском он (сочетание суффикса и флексии) является элементом системы и означает превосходную степень прилагательного. Поэтому, хотя в русском языке нет слова "докториссимус", мы его понимаем как "наиученейший", причем с оттенком злой иронии. Здесь фактически выражается наивысшая степень самомнения и невежества. Добавим также, что это не единственный пример актуализации уникализма -ИССИМУС: напр., Ельцина называли алкоголиссимусом (Русский язык ХХ столетия 2000: 424), т.е. "главным алкоголиком" СНГ.

Для стилистики - главным образом, для публицистического стиля релевантен прием обособления аффиксов путем субстантивации. Давно уже стало традицией употребление суффикса - ИЗМ как своеобразного слова со значениями: "философия", "идеология", "направление в искусстве" и проч. или, по выражению Горького, "система фраз" - напр.: "Он против большевизма, бабувизма, бланкизма и тому подобных измов"; "Он не признает капитализма, социализма и других измов", "Он изучает футуризм, имажинизм, акмеизм и другие измы" и т.д.

Элемент изм употребляется преимущественно в публицистике или в жанрах, пограничных между публицистическим и научным стилями - напр., в некодифицированном (не придерживающемся строгих стандартов) отзыве или критической статье, написанной на научную тему, но в относительно свободной форме. Приведем пример из критического разбора "Словаря культуры ХХ в." В. Руднева: "Буквально на каждой странице "Словаря" он (Руднев - А.Ф.) обрушивает на читателя каскад весомо звучащих терминов вроде шизотизма, верификационизма, фальсификационизма, аутистизма и еще многого в этом же жанре. Потомки оценят эти старания внести посильный вклад в обогащение великого и могучего русского языка, и, может быть, им, усвоившим, что число измов есть главное мерило образованности, будет легче с беспристрастностью оценить ее качество" (Зверев А. Пуговки для сюртуков // Новый мир. 1998. № 11. С. 222; курсив наш - А.Ф.). Здесь под измами понимаются соответствуют псевдонаучные слова, затрудняющие понимание книги и засоряющие речь автора (автора, добавим, вполне банальной книги).

Но в любом значении лексема изм отмечена принципиальной неполнотой, она всегда предполагает целый ряд однотипных феноменов. Трудно привести более избитый пример субстантивированного использования морфемы, чем этот изм, и невозможно себе представить оригинальное употребление данного сегмента. Однако философ и писатель А.А. Зиновьев это делает в романе "Зияющие высоты". Его книгу можно назвать советским вариантом "Истории одного города", она написана в такой же гротесковой стилистике. Жители города, олицетворяющего собой в миниатюре всю страну, исповедуют идеологию, саркастически именуемую "измом" (кстати, не следует думать, что имеется в виду марксизм-ленинизм: Зиновьев сам марксист и один из лучших знатоков этого учения). "Изм" - это пседвомарксизм, т.е. так называемый "научный коммунизм", - учение Маркса, вульгаризированное бездарными эпигонами. Зиновьев смеется над его выхолощенностью, беспредметностью, но, кроме того, необычно применяет субстантивную морфему "изм" как название не одной из идеологий, а единственной идеологии, отрицающей все остальные.