Ряд полков при случае готов был примкнуть к восстанию. На Сенатской площади был и народ — рабочие, ремесленники, дворовые, разночинцы. Многие из них сочувствовали восстанию. Строители Исаакиевского собора кидали в Николая I и его свиту камни и поленья.

Когда начались сумерки и положение стало критическим, царь дал команду стрелять по восставшим из пушек. Солдаты, теряя убитых и раненых, побежали по льду через Неву. Восстание было разгромлено. Узнав о катастрофе в Петербурге, члены Южного общества осознали свою обреченность. Смятение вкралось в их ряды. Одно за другим раздавались предложения поднять восстание в полках пли в военных поселениях, выдвигался проект освободить Пестеля. Но только попытка ареста крупного деятеля тайного общества Сергея Муравьева-Апостола заставила его поднять на восстание Черниговский полк, в котором он служил.

Однако колонну полка встретил огонь правительственной артиллерии, и все заговорщики были схвачены.

Вечером 17 декабря по указу Николая I открыл свою деятельность «Высочайше учрежденный Тайный Комитет для изыскания соучастников возникшего злоумышленного общества».

Вскоре это бюрократически названное учреждение перестало называться тайным, а в мае 1826 года было переименовано в комиссию. Комитет (а потом комиссия) заседал почти беспрерывно в течение нескольких месяцев. Вот его-то заседаниям и посвящены многие страницы повести Булата Окуджавы.

Обыкновенно Комитет допрашивал обвиняемых сначала устно, а потом эти же вопросы посылались в каземат, где заключенный отвечал на них письменно.

За ходом следствия неустанно следил сам царь, который лично допрашивал в первые дни многих руководителей Северного общества. Страх, испытанный им 14 декабря, боязнь, как бы следствие не упустило кого-либо из бунтовщиков, заставили Николая I опуститься до роли полицейского следователя. Угождая императору, члены Комитета всячески добивались от декабристов раскаяния и стремились исторгнуть признания угрозами и лживыми обещаниями. В результате арестованные, не чувствуя за стенами крепости никакой общественной поддержки и напуганные страхом пыток, нередко падали духом и оговаривали себя и своих товарищей. Хотя правительство и старалось уяснить себе вопрос об источниках «вольномыслия» участников тайного общества, едва ли не главной задачей Комитета было представить всех декабристов цареубийцами. Этой цели и подчинялся весь ход следствия, о чем ближайший помощник Пестеля Н. И. Лорер писал: «Следственный комитет был пристрастен с начала и до конца. Обвинение наше было противозаконно, процесс и самые вопросы были грубы, обманчивы и лживы» (Н. И. Лорер, Записки. М., 1931, стр. 102).

Когда Пестеля арестовали, он сказал своему товарищу Сергею Волконскому:

— Не беспокойтесь, ничего не открою, хотя бы меня в клочки разорвали.

Узнав, что следователи хорошо осведомлены о делах и замыслах тайного общества, Пестель пал духом и даже обратился к генералу Левашову с покаянными письмами. Но потом он вновь обрел самообладание и до конца держался достойно, несмотря на ослабевшие силы.

Особенно отягчали вину Пестеля два пункта: «Русская Правда» и планы цареубийства. Вот почему в записках Николая I он назван «злодеем во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния». Вот почему Пестель в числе пяти главных обвиняемых был приговорен к четвертованию. Лицемерный царь, правда, распорядился о казни «без пролития крови».

13 июля 1826 года Пестеля и его товарищей — К. Рылеева, С. Муравьева-Апостола, М. Бестужева-Рюмина и П. Каховского — вывели на кронверк Петропавловской крепости. Увидев эшафот, Пестель произнес: «Неужели мы не заслужили лучшей смерти? Кажется, мы никогда не отворачивались от пуль и ядер. Можно было бы нас и расстрелять!»

…Тела казненных тайно захоронили на одном из пустынных тогда островов невского взморья. В дни столетнего юбилея восстания декабристов в 1925 году здесь был воздвигнут памятный обелиск, и остров получил название острова Декабристов.

Причину поражения декабристов понять нетрудно. Дворянские революционеры, они опасались крестьянских выступлений, повторения пугачевщины и готовили чисто военный переворот. Так же как испанский революционер Риего, они не могли опереться тогда на большинство армии, и были разбиты.

«Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа», — писал В. И. Ленин (Полн. собр. соч., т. 21, стр. 261).

Тем не менее декабристы сыграли выдающуюся роль в русской истории. «Пушки на Исаакиевской площади разбудили целое поколение», — вспоминал А. И. Герцен. Вполне закономерно, что декабристам посвящена большая литература, как научная, так и художественная. Но в этой литературе сразу же бросается в глаза диспропорция: Северному обществу в связи с восстанием 14 декабря посвящено гораздо больше произведений, чем более революционному Южному, об иных второстепенных деятелях написано больше, чем о вождях декабристов.

Долгое время нс везло виднейшему руководителю тайного общества П. И. Пестелю. Почти 35 лет готовилось к печати издание его «Русской Правды» — она полностью была напечатана лишь в 1958 году, через 132 года после смерти декабриста. Едва не пропало его следственное дело: в годы революции оно исчезло с архивной полки и только спустя несколько лет нашлось. О Пестеле не было исследований — очень уж трудно было разобраться в «Русской Правде», в истории Южного общества. В последние десятилетия положение изменилось: появились монографии о философских, экономических, социально-политических взглядах Пестеля, вышла научно-популярная биография в серии «Жизнь замечательных людей». И вот, наконец, перед нами повесть о Пестеле Булата Окуджавы. Повесть написана в оригинальном творческом ключе. Это не обычное для биографического жанра спокойное и последовательное повествование со всеми нужными и не очень нужными датами и фактами, где как будто бы есть все детали и нет запоминающихся образов, неповторимых личностей. Нет, это не протокол деянии и высказываний, столь свойственных порою документальному жанру. Историческая повесть «Глоток свободы» — произведение своеобразное по форме, неожиданное своими образами, психологическими конфликтами, острым сюжетом. В повести образными средствами воссоздаются наиболее драматические страницы движения декабристов. В центре — фигура вождя Южного общества П. И. Пестеля и его сподвижников. Хотя действие отнесено к периоду появления членов тайного общества перед длинным столом следственного Комитета, на страницах повести возникают портреты наиболее видных декабристов, проходят наиболее интересные эпизоды их борьбы.

Вряд ли можно требовать от художественного произведения всестороннего очерка мировоззрения главного героя повести или хотя бы его социально-политических взглядов. Это большая и трудная задача, с которой еще не справились философы и историки (соответствующие работы носят не столько исследовательский, сколько популярный характер). Но автору «Глотка свободы» удалось показать, какую огромную морально-нравственную силу таила в себе личность революционера такого ранга, каким был Павел Пестель. Влияние этой выдающейся личности, как известно, признавалось впоследствии в мемуарах многих декабристов. В повести Булата Окуджавы это влияние сказывается не только на товарищах Пестеля по тайному обществу, но и на лицах, которые отнюдь не являлись и не могли являться его единомышленниками — тем сильнее представляется сила этого воздействия.

Примечательно, что отсвет значительной личности Пестеля все более и более бередит душу довольно наивного, но честного и бесхитростного юноши, попавшего по прихоти судьбы в писари следственного Комитета (Авросимова). Всецело остается преданным Пестелю и вполне исторический персонаж — денщик Савенко, который во время допросов поражал причастных к заговору офицеров своей верностью. Известно, что Николай I по-своему оценил это качество бывалого солдата: приказал отправить его в действующую армию на Кавказ.

И наконец, наиболее, пожалуй, противоречивый персонаж повести — предатель Майборода, вспоминающий, как он любил своего командира. Образ этого иуды, презираемого даже недругами декабристов, — определенная удача автора, сумевшего показать сложное переплетение, своего рода калейдоскоп душ и характеров офицерской молодежи 20-х годов прошлого века.