— Как прошла ночь? — ухмыльнулся Палач. — По сколько палок кинули вы друг другу?

   — Заткни свое зевало, козел, — спокойно ответил Фрэнк.

   — Что?! Что ты сказал? Повтори! — опешил Палач. — Да я тебе в карцер за оскорбление охраны!

   — А ну-ка, давай его к Драмгулу, — проговорил, сплевывая на пол, Подручный. — Пусть выпишет ему направление.

   — Эй, эй, господа! — закричал Даллас, глядя, какими взглядами обмениваются Палач и Подручный. — Не трогайте его, я заплачу!

   Он достал из кармана несколько долларовых бумажек.

   — Считай, что на этот раз тебе повезло, — сказал Фрэнку Палач, засовывая бумажки в карман.

   — Я же тебе говорил, — сказал Даллас, когда охрана ушла. — Не связывайся с ними, это же садисты. Они притащат тебя к Драмгулу и скажут, что ты ударил одного из них. Им бы только прицепиться и получить разрешение на карцер. А уж там-то никто не увидит, что они с тобой сделают.

   — Слушай, Даллас, ты такой примерный, — сказал Фрэнк. — Я, конечно, благодарен тебе, что ты выкупил меня у этих свиней. Но нельзя же им все время поддаваться. Или тебе скоро выходить на свободу и ты не хочешь нарываться на неприятности?

   — Мне осталось сидеть еще сорок лет, — мрачно сказал Даллас, отворачиваясь.

   — Ладно, не расстраивайся, — хлопнул его Фрэнк по плечу. — Я отработаю тебе твои доллары.

   — Кстати, — сказал Даллас. — Мы не были еще в гараже. Там командует Здоровяк, мой приятель, может быть, он поможет? Правда, новых туда берут не очень охотно.

   Они вышли во двор и, протопав по свежевыпавшему снегу, подошли к гаражу.

   — Опять зима, — сказал Фрэнк.

   — Это быстро растает, — сказал Даллас.

   В гараже на Фрэнка пахнуло привычными запахами. Казалось, что вот-вот он увидит старенький недочиненный «плимут», вот-вот из-за стеллажа с деталями выйдет друг его детства Том. Но первым делом им преградил дорогу охранник, который тщательно их обыскал. Наконец навстречу им вышел и тот, кого Даллас назвал Здоровяком. Это и в самом деле был очень крупный мулат с какой-то, как показалось Фрэнку, слегка приплюснутой физиономией. Короткая стрижка с одной стороны и огромное тело с другой создавали иллюзию очень маленькой головы, и Фрэнк подумал, что, наверное, Здоровяк не очень умен, а вдобавок еще и злобен. Однако, доброжелательные огоньки в глазах и мягкий смех подсказали сердцу Фрэнка, что в глубине души человек этот добр. Но стоило Далласу назвать фамилию Фрэнка и заговорить о работе, как Здоровяк сразу замахал руками.

   — Нет, нет и нет, — отрицательно качал он еще и головой.

   — Но почему? — спрашивал его Даллас. — Ведь ты же сам говорил, что тебе нужен парень, который разбирается в моторах.

   — Это правда, — сказал Здоровяк. — Но никому не хочется нарываться на неприятности. Меня, честно говоря не колышет, — Здоровяк обратился к Леоне, — что там у тебя произошло с Драмгулом.

   — С Драмгулом? — переспросил Фрэнк.

   — Да, с начальником тюрьмы, и мне бы не хотелось портить с ним отношения. Так что извините, ребята.

   И чтобы показать, что разговор окончен, Здоровяк откинул крышку капота автомобиля, рядом с которым они стояли и деловито уставился на мотор.

   — Давно я не видел моторов шестьдесят пятого года — сказал Фрэнк. — «Форд» снял их с конвейера только из-за маленького объема цилиндров. А между тем, эти моторы очень экономичны и в мощности не уступят «крайслеровским».

   — Ладно, ладно, парень, отвали, ты мне мешаешь работать, — пробурчал Здоровяк.

   — Старик! — быстро-быстро заговорил Даллас, обращаясь к Здоровяку. — Ну ты же меня подводишь, я обещал ему работу. Парня перевели из «Рэдстоуна»...

   — Из «Рэдстоуна»? — поднял свою маленькую голову Здоровяк. — Ты сидел в «Рэдстоуне»?

   — Да, — сказал Фрэнк. — А что?

   — А не знал ли ты там Джоуда?

   — Как не знать — ответил Фрэнк. — Мы с ним корешили. Все девочек просил меня ему в презент принести, когда меня в увольнение отпускали.

   — Да, это был его коронный вопрос, когда кто-либо возвращался, — сказал Здоровяк и вздохнул. — «Рэдстоун» — это не то, что «Бэйкли».

   Они помолчали. Даллас незаметно подмигнул Фрэнку.

   — Ладно, — сказал Здоровяк. — Здесь я не могу ничего тебе предложить. Но поспрашиваю у соседей. Думаю, что-нибудь тебе подыщу.

   — Хорошо, — сказал Фрэнк. — И на том спасибо. Здоровяк остался, а они направились к выходу. Как обычно, их обыскал охранник.

   — Эй, — сказал охраннику Даллас, смеясь. — Я тут часы потерял. Посмотри, может быть, в задницу закатились?

   Он притворно наклонился, а потом быстро отскочил.

   — Да пошел ты к матери, — безлобно ругнулся ему вслед охранник.

   Через пару дней, после обеда, Фрэнк лежал на нарах в своей камере, оглядывая ее голые стены. В этот пасмурный день ему было особенно тоскливо, Даллас куда-то пропал, и все утро Фрэнк слонялся без дела. Он вспоминал такие же пасмурные дни в «Рэдстоуне», когда мог часами лежать на кровати, разглядывая фотографию Розмари, а здесь у него нет даже такой возможности, и ему остается только предаваться воспоминаниям. Он вспомнил, как ходили они с Розмари на каток, как ездили за город, как всегда под ее взглядами он чувствовал себя особенно сильным и ловким, и как в последний раз, когда он видел ее, по-мальчишески бросился с подкатившимся к его ногам мячом демонстрировать Розмари свое умение в регби. А ведь теперь она, наверное, даже не знает, где он находится. Драмгул вероятно, сделает все, чтобы информация о том, куда его перевели из «Рэдстоуна» была задержана как можно дольше. Надо бы попросить у Майснера бумагу, карандаш и конверт, думал Фрэнк, чтобы написать и отправить письмо Розмари, да и матери не мешало бы написать, где он находится, написать, что все в порядке, чтобы они не волновались. Впрочем, продолжал думать Фрэнк, бумагу и карандаш можно взять у Далласа, а капитана только попросить об отправке, так, чтобы она прошла незамеченной для Драмгула. Фрэнк не знал, какая сцена разыгралась утром в приемной начальника тюрьмы.

   Розмари ворвалась в приемную подобно урагану.

   — Почему, позвольте вас спросить, я и мать Фрэнка Леоне, узнаем о его переводе сюда из третьих рук?! Если бы не письмо одного из ваших заключенных, в котором он упоминает о Леоне, то, быть может, мы бы вообще не узнали, где Фрэнк находится? В «Рэдстоуне» сказали, что Леоне перевели в штат Иллинойс.

   — Успокойтесь, успокойтесь, — мягко сказал ей Драмгул, поглаживая усы. — С моей стороны здесь нет никакой вины. Это, верно, что-то перепутали в «Рэдстоуне».

   — Но в чем дело?! — не унималась Розмари. — Какой смысл в этом переводе, ведь до освобождения Фрэнку осталось меньше шести месяцев? И потом, почему его перевели именно сюда?

   — Не волнуйтесь, мисс, это обычный перевод. «Рэдстоун» слишком перенаселен, вот и вся причина.

   — Я думаю, что это не вся причина, — сказала тогда Розмари. — Ведь вы и есть тот мистер Драмгул, из тюрьмы которого сбежал Фрэнк, чтобы увидеться на прощание с отцом.

   — Но это просто совпадение, — сказал Драмгул спокойно. — И потом Леоне уже был наказан за свой побег, ему же набавили срок, и он его отсидел. Неужели вы думаете, что я буду ему мстить? Тем более, что я знал его отца?

   — Я знаю, — холодно и спокойно сказала Розмари. — Вы ведь работали в одной школе у нас, во Флинте. Моя подруга рассказывала мне, что вы ненавидели отца Фрэнка. А когда однажды, уже будучи начальником тюрьмы, вы снова приезжали в Флинт, у вас была с собой фотография миссис Леоне.

   — Ложь! — вздрогнул Драмгул.

   — Но это была, как ни странно, именно моя подруга, которая нашла тогда в парке ваше портмоне и там была фотография матери Фрэнка.

   — Очевидно, она что-то напутала, я никогда не терял никакого портмоне, — неуверенно поднялся из-за стола Драмгул. — К сожалению, ваше время истекло.