Самым первым моим близким другом был мальчик по имени Джон Браун, который жил в соседнем доме. Мы с Джоном вместе ходили и в начальную, и в среднюю школу. Он не был по-настоящему увлеченным, заядлым футболистом, и когда мне не удавалось уговорить его отправиться в парк погонять мяч, мы шли домой к кому-либо из нас и играли в «Лего», «Геймбой» или катались по нашей улице на велосипедах или роликовых коньках. Позже, когда я начал выступать в команде «Риджуэй Роверз», Джон приходил на некоторые из наших матчей, хотя сам не играл. Несколько ребят, особенно я и еще один мальчик из «Риджуэй» по имени Ники Локвуд, всегда были готовы пойти в кино, и Джон частенько тоже присоединялся к нам; я помню, как мама подвозила нас в Уолтхэмстоу и высаживала возле кинотеатра. В раннем детстве Джон Браун был моим лучшим приятелем, но мне кажется, что мои занятия футболом увели меня совсем в другую сторону.

После того как мы закончили школу, Джон отдалился от меня и стал пекарем.

К счастью, в первой моей школе под называнием «Начальная школа «Чейз Лейн»» любили футбол. Я до сих пор помню м-ра Макги, учителя, который обыкновенно тренировал нас. Это был шотландец, страстно увлеченный своим делом и немного похожий на Алекса Фергюсона. Ребята частенько рассказывали про то, как м-р Макги, когда бывал раздражен, швырял куда попало чайные чашки, мячи для крикета и все прочее, что подворачивалось ему под руку. Я сам никогда не был непосредственным свидетелем таких вспышек, но в любом случае все мы немного побаивались его. У нас была действительно хорошая команда, и мы обычно выходили на поле в форме зеленого цвета. Кроме этого, я еще играл в футбол за команду «Кабз» (Детеныши, малышня (англ.)), что можно было делать только в том случае, если по воскресеньям ты ходил в церковь. В результате все наше семейство — я, мама с папой и мои сестры — каждый раз в обязательном порядке отправлялись на проповедь.

Мои родители знали, насколько сильно я люблю футбол. Если мне предоставлялся шанс поучаствовать в каком-то связанном с ним мероприятии, они делали все возможное, чтобы это действительно случилось. Шла ли речь о встрече двух команд или о тренировке, я не упускал случая. И ходил в каждую футбольную школу, которая только подворачивалась. Первой из них была «Футбольная школа Роджера Моргана», где всем заправлял этот бывший крайний нападающий «Шпор». Я посещал ее достаточно долго, зарабатывая все значки, пока не ушел, но продолжал ходить на выступления этой команды, когда она приезжала в Лондон. Отец моей мамы был несгибаемым болельщиком «Тоттенхэма», и почти всегда брал меня с собой на стадион «Уайт Харт Лейн». Каждое Рождество заканчивалось для меня очередными комплектами формы «Манчестер Юнайтед» и «Тоттенхэм Хотспур», к которым могла еще добавиться и форма сборной Англии — от мамы. Если где-то был футбол или что-нибудь, имеющее отношение к футболу, — и всегда был там.

При всем том мама не очень-то сильно любила эту игру. Вот ее отец — тот действительно питал к футболу страсть, и в этом состояла одна из причин, почему я так любил бывать с ним и проводил у него много времени. Джо занимался издательским делом. В течении долгого времени он работал сравнительно недалеко от дома, в государственной канцелярии, издававшей правительственные документы, которая находилась в Ислингтоне. Потом он перебрался подальше, на Флит-стрит (одна из весьма характерных для Лондона «специализированных» улиц, на ней обитают газетчики). Он и моя бабушка Пегги жили в небольшом поместье на выезде из города по шоссе Сити-роуд, почти сразу за Олд-стрит. Как правило, по субботам мой папа рано уходил на работу. Остальные члены нашей семьи садились в поезд и отправлялись в Уолтхэмстоу, чтобы просто повидаться с моими бабушкой и дедушкой, а провести у них целый день. Мы должны были добраться туда до полудня: дедушка покидал дом примерно в 11.30, если намеревался посмотреть игру своих любимых «Шпор». Перед отъездом он спускался вниз и наблюдал, как я гоняю футбольный мяч в принадлежащем им небольшом парке. Уверен, что дедушка прекрасно помнит те времена. И уж наверняка он не забыл, как я сломал ему очки. Мне было тогда около шести лет, но я уже бил по мячу достаточно сильно. Стекла очков не выдержали прямого попадания, когда я случайно угодил деду прямо в лицо.

Когда Джо уходил на «Уайт Харт Лейн», Пегги забирала нас с собой в поход по магазинам. Иногда мы отправлялись в Уэст-Энд, но чаще садились в автобус, идущий до Энджел, и шли на Чепельский рынок. Честно признаться, меня это дело абсолютно не воодушевляло. Я должен был следовать за мамой, бабулей и своими сестрами, стараясь не отставать, но к концу дня я всегда ухитрялся выпросить игрушку или что-нибудь другое. Иногда мы покупали на Чепель-стрит пирог и картофельное пюре. Как только мы возвращались, тут же после своего футбола являлся и Джо. Затем ему надо было подготовиться к вечерней смене. А папа после работы подбирал нас на Уэнлок-стрит, и мы все вместе отправлялись домой.

Когда я начал серьезно относиться к футболу, Джо и Пегги стали утром по воскресеньям приезжать к нам. Дед обязательно приходил смотреть все мои игры. Мне нравилось, если он появлялся там: когда дело доходило до разговора о состоявшемся матче и о том, как я играл, он был более мягок со мной, нежели папа. Мама тоже хотела присутствовать на игре, так что из взрослых в нашем доме приходилось оставаться одной Пегги. Она присматривала за Линн и должна была приготовить воскресный обед к тому моменту, когда все мы придем. После обеда наша семья часто отправлялась в Виктория-парк, который находился не очень далеко, в Хэкни. Там имелась масса просторных лужаек и площадок, где мы могли погонять в футбол с папой и дедушкой, да и много всяких других мест, куда неплохо было заглянуть: большая детская площадка, озеро с гребными лодками и даже небольшой зоопарк.

Я не мог даже мечтать о чем-либо большем, да я и не мечтал, но вот в моей жизни появилась, а вскоре вышла на передний план команда «Риджуэй Роверз» и полностью завладела мной. Мне было тогда семь лет, и потому неудивительно, что я теперь не в состоянии полной уверенностью припомнить, как это все случилось. Моя мама припоминает, что какие-то люди заметили меня играющим в парке, и один из них по имени Стюарт Андервуд постучал в нашу парадную дверь, чтобы подробнее расспросить обо мне. Впрочем, у моего папы — другая версия: он считает, что в местной газете появилось объявление о создании новой детской футбольной команды и о наборе в нее мальчиков, после чего однажды в парке «Чейз Лейн» состоялся своего рода отборочный экзамен. Так или иначе, но я действительно испытываю чувство благодарности — и гордости — в связи с тем, что входил в ту первую команду «Риджуэй Роверз». И человеку, который организовывал эту команду, предстояло сделать для меня очень многое, чтобы передо мной открылось будущее в футболе.

Стюарт Андервуд — мужчина крупный, даже массивный, ростом приблизительно шесть футов и четыре дюйма (193 см), с громким, даже громоподобном голосом и просто фантастической осанкой и внешностью. В нем было что-то от армейского старшины. Поначалу я боялся его. Он мог бывать довольно-таки жестким, если ты не проявлял себя хорошо в игре или на тренировке, то независимо от твоего возраста он, вместо того чтобы умасливать тебя и говорить вокруг да около, напрямую рубил, что ты вел себя, как тряпка, и обязан действовать намного лучше, коль хочешь добиться успеха. Стюарт был честен с каждым своим питомцем. Но он не был одним из тех пап, которые во время игр с участием своих детей стояли у боковой, только то и делая, что орали да вопили. Присутствовала в нем и мягкость. В команде играл также его сын Роберт, но Стюарт вел себя по-отцовски не только с ним, но и с каждым из нас. А вдобавок у него имелась настоящая мечта: создать действительно хорошую команду.

Каждому из нас очень нравилось играть под руководством Стюарта, и нам был присущ просто фантастический дух товарищества. Он добился для «Риджуэя» возможности поиграть на соревнованиях в Голландии и Германии, так что мы смолоду приобретали опыт профессиональных футболистов, выступающих в лиге чемпионов или на международном турнире. Стюарт привлекал к работе и других отцов. Отдельные тренировки проводил мой папа. Так же поступал и Стив Кирби, сын которого Райан играл за «Риджуэй», а десять лет спустя выступал против меня в английской премьер-лиге. Мой отец всегда был хорошо тренированным мужчиной, и он без проблем бегал вместе с нами, а также занимался совершенствованием нашей техники. Стив был в большей степени тактиком и обычно делал упор на позиционную игру, действия без мяча и все такое прочее. Значительную часть времени вся эта троица находилась вместе с нами, и мы получали возможность разбиться на группы. Словом, не так уж много было мальчиков нашего возраста, тренировкам которых уделялось бы столько внимания. Эта тройка — Стив, Стюарт и мой папа — нередко и помногу спорили, но все это было исключительно по делу. Они были честными людьми, от души желавшими сделать свою команду настолько хорошей, как только могли.