Везде пусто. Единственными обитателями этих покинутых склепов были изображения, высеченные на стенах, последние оставшиеся следы минувшей эпохи.

Меритамон, дочь Рамзеса и Нефертари, играла на арфе для царской четы с искусством, удивившим Фараона. Сидя на складных стульях у края водной глади, на которой плавали голубые лотосы, Рамзес и Великая Супруга Фараона рука в руке наслаждались мгновением счастья. Восьмилетняя девочка не только была виртуозна, но она еще и проявляла удивительную чувствительность. Боец, огромный лев, и Дозор, золотисто-желтый пес, лежавший между передними лапами хищника, казалось, были околдованы мелодией.

Мягко затихли последние ноты, оставляя после себя нежное эхо.

Царь обнял дочь.

— Ты доволен?

— Ты очень способная девочка, но тебе нужно будет еще многому научиться.

— Мама мне пообещала, что я буду принята в храм Хатор и что там меня научат всему, что должна знать дочь Фараона.

— Если таково твое желание, оно будет выполнено.

Красота девочки была такой же ослепительной, как и у Нефертари; в ее глазах сиял тот же свет.

— Если я стану заниматься музыкой в храме, ты придешь меня послушать?

— Ты полагаешь, что я мог бы обойтись без твоих мелодий?

Приблизился Ка с недовольным видом.

— Ты чем-то озабочен, Ка, — заметила царица.

— У меня кое-что украли.

— Ты в этом уверен?

— Каждый вечер я сам собираю свои вещи. У меня украли одну из моих старых кисточек, которой я любил писать.

— Ты не ошибаешься?

— Нет, я всюду искал.

Рамзес взял сына за плечи.

— Ты выдвигаешь серьезное обвинение.

— Я знаю, что нельзя говорить сгоряча; поэтому я сначала подумал, прежде чем жаловаться...

— Кого ты подозреваешь?

— Пока еще никого; но я буду искать. Я очень любил эту кисточку.

— У тебя есть другие.

— Да, но эта была особой.

Лев приподнял голову, собака навострила уши.

— Кто-то приближался.

Появилась Долент. На ней был парик из длинных кос и зеленое платье, подходившее к ее матовому цвету лица.

— Ваше Величество хотели меня видеть?

— Во время суда над Моисеем, — заявил Рамзес, — твое поведение было замечательным.

— Я сказала только правду.

— Необходимо было мужество, чтобы описать твоего мужа так откровенно.

— Перед лицом Маат и судьи не лгут.

— Твои показания очень помогли Моисею.

— Я только выполнила свой долг.

Царский виночерпий принес новое вино, и разговор пошел о работе, которую должны будут проделать оба ребенка, чтобы достичь мудрости.

Когда Долент покидала сад, она была убеждена, что добилась доверия царя. Внешнюю приветливость сменила симпатия.

Долент отослала свои носилки, она предпочла побродить по улицам и вернуться к себе пешком.

Под скромной одеждой остановившего ее водоноса кто узнал бы Шенара, исхудавшего, с усами и бородой?

— Ты довольна, моя дорогая сестра?

— Твой план оказался превосходным.

— Дружба делает слепым моего брата; придя на помощь Моисею, ты стала союзником Рамзеса.

— Рамзес уязвим, потому что он верит в мою честность; что должна я делать теперь?

— Открой свои уши: малейшая новость может быть драгоценна. Я встречусь с тобой таким же образом.

Рамзес и Амени с вниманием выслушали длинный рассказ Серраманна. Мягкий свет, проникающий в кабинет Рамзеса, составлял контраст напряжению, которое царило в комнате. С окончанием жаркого лета Египет наряжался в золотистые и умиротворяющие тона.

— Офир, ливийский маг, — повторил Амени, — и Лита, слабоумная... Должны ли мы и правда беспокоиться о нем? Эта мрачная личность где-то скрывается, у него нет сторонников в стране, и он, несомненно, уже пересек границу.

— Ты недооцениваешь серьезность ситуации, — заметил Рамзес, — забывая о месте, где он спрятался: город Солнца, столица Эхнатона.

— Она уже давно заброшена.

— Но опасные идеи ее основателя продолжают смущать некоторые души! Офир мечтал воспользоваться ими, чтобы посеять смуту в стране.

— Офир — хеттский шпион?

— Я в этом уверен.

— Но хетты насмехаются над Атоном и над единым богом!

— Но не евреи, — вмешался Серраманна.

Амени боялся услышать это утверждение. Но сард совершенно не придавал никакого значения тонкостям дипломатии и продолжал выражать свою мысль напрямик.

— Мы знаем, что с Моисеем встречался мнимый архитектор, — напомнил начальник охраны Рамзеса, — и описание этого самозванца точно соответствует описанию мага. Не правда ли, факт, достойный внимания?

— Успокойся, — посоветовал Амени.

— Продолжай, — приказал Рамзес.

— Я ничего не понимаю в высоких материях, — сказал великан, — но я знаю, что евреи говорят об одном — едином боге. Должен ли я напомнить вам, Ваше Величество, что я подозреваю Моисея в предательстве?

— Моисей наш друг! — запротестовал Амени.

— Даже если он и встретил Офира, почему он будет принимать участие в заговоре против Рамзеса? Маг встречался со многими знатными лицами.

— Зачем не верить очевидному? — спросил сард.

Фараон поднялся и посмотрел вдаль через центральное окно кабинета. Великолепные пейзажи Дельты казались воплощением самой изысканной жизни.

— Серраманна прав, — рассудил Рамзес, — хетты предприняли двойное наступление, атакуя в провинциях и действуя в Египте. Мы выиграли сражение при Кадеше, отбросили хеттские войска от границ наших провинций и уничтожили их шпионов на территории Египта. Но не являются ли эти победы ничтожными? Хеттская армия не уничтожена, и Офир все еще бродит где-то по стране. Такой человек не отступит ни перед чем, не откажется причинить нам вред. Но Моисей не может быть его сообщником... Это честный человек, не способный действовать исподтишка. Насчет Моисея Серраманна ошибается.

— Я бы этого хотел, Ваше Величество.

— У меня для тебя есть новое поручение, Серраманна.

— Я арестую Офира.

— Прежде всего, найди каменщика-еврея по имени Абнер.

Нефертари хотела отпраздновать свою годовщину рядом со столицей в сердце обширной области Дельты, управление которой было доверено Неджему. С приятным характером, постоянно радующийся чудесам природы, он представил царской чете новый плуг, более приспособленный к плодородным и жирным почвам Дельты. Энтузиаст своего дела, он сам опробовал орудие. Плуг вспахивал почву на необходимую глубину, не раня землю.

Служащие поселка не скрывали своей радости: видеть так близко царя и царицу было настоящим даром небес, который наполнит год наступлением тысячи и одного счастья. Урожай будет большим, прекрасные фрукты вырастут в садах, стада принесут многочисленный приплод.

Нефертари чувствовала, что Рамзес оставался равнодушным к радостям этого прекрасного дня. В конце обильного обеда она воспользовалась моментом отдыха.

— Страх сжимает твое сердце... Моисей — виновник этого?

— Да, его судьба меня беспокоит.

— Абнер найден?

— Нет еще. Если он не предстанет перед судом, жрец не произнесет оправдательного приговора.

— Серраманна не разочарует тебя. Я чувствую, что другая тревога неотступно преследует моего супруга.

— Закон фараонов предписывает мне защищать Египет от врагов как внешних, так и внутренних, и я боюсь, что потерпел поражение.

— Поскольку хетты держатся на расстоянии, тебя беспокоит противник, находящийся на нашей земле.

— Мы будем вести войну с сыновьями тьмы, которые передвигаются в масках в неверном свете.

— Какие странные слова! Однако они не удивляют меня. Вчера во время выполнения вечернего ритуала в храме Сехмет глаза гранитной статуи загорелись неспокойным светом. Мы хорошо знаем этот взгляд: он объявляет о несчастье. Я тотчас же произнесла слова заклинания. Но после возвращения спокойствия в святилище, распространится ли оно на внешний мир?