— Скажем... озабочен.

— Плохими известиями?

— Нет, предстоящее путешествие несколько беспокоит меня.

Греческий поэт набил листьями шалфея трубку, головка которой была сделана из раковины улитки.

— Рамзес Великий... Так называет вас теперь народ, вот что я сейчас написал:

— Вы становитесь суеверны, Гомер?

— Это привилегия возраста, Ваше Величество. Мои «Илиада» и «Одиссея» закончены. Я написал последние строчки в поэме, воспевающей вашу победу при Кадеше. Остается только курить шалфей, пить ароматизированное анисом вино и заставлять делать себе массаж.

— У вас нет желания перечитать свои произведения?

— Только посредственные авторы любуются в зеркало своих фраз. Почему вы задумали это путешествие, Ваше Величество?

— «Часто возвращайся в Абидос, — требовал мой отец, — и заботься об этом храме». Я пренебрегал его приказами, но теперь должен заняться этим святилищем.

— Есть большее.

— На вопрос: «Кто такой Фараон?» Сети отвечал: «Тот, кто делает свой народ счастливым». Как этого достичь? Совершая благие дела ради Первоначала и для богов, с тем, чтобы они отражались в людях.

— Это царица посоветовала вам действовать таким образом?

— С ней и для нее я хочу создать нечто, что произведет сияющую энергию, в которой мы так нуждаемся и которая защитит Египет и Нубию от несчастий.

— Место уже выбрано?

— В сердце Нубии Хатор отметила своим присутствием место под названием «Абу-Симбел». Воплощаясь в камне, повелительница звезд открыла секрет своей любви. Его я хочу подарить Нефертари, чтобы она навсегда стала госпожой Абу-Симбела.

Сидя на корточках, повар, пользуясь листом пальмы, раздувал огонь жаровни, на которой жарил гуся. В клюв и горло птицы он вставил вертел и держал ее прямо над очагом. Когда он справится с этим занятием, то ощиплет утку, выпотрошит ее, отрубит ей голову, концы крыльев и лапы и насадит на вертел, чтобы поджарить на слабом огне.

Знатная дама позвала его.

— Вся птица подготовлена?

— Почти вся.

— Если я у вас потребую утку, вы сможете приготовить ее тотчас же?

— Но я очень занят...

Долент, сестра Рамзеса, поправила левую бретельку своего платья, постоянно соскальзывающую; затем величавая брюнетка поставила горшок из-под меда около ног повара.

— Твой необычайный наряд превосходен, Шенар. Если бы ты не назначил мне свидание в этом месте, я бы тебя не узнала.

— У тебя есть какие-нибудь новости?

— Я полагаю... Я была на совете, созванном царской четой.

— Возвращайся через два часа, я отдам тебе утку, закрою лавочку, и ты последуешь за мной. Я отведу тебя к Офиру.

Расположенный недалеко от царских погребов, квартал поваров и мясников успокаивался только ночью. Несколько тяжело нагруженных подмастерий направлялись к домам знати, чтобы доставить туда жареные куски мяса, дичь, которые будут съедены во время пиршеств.

Шенар углубился в пустынную улочку, остановился перед покрашенной в голубой цвет дверью, несколько раз постучал в нее. Как только она открылась, старший брат Фараона сделал Долент знак поспешить. Величавая брюнетка не без страха вошла в помещение с низким потолком, переполненное корзинами. Шенар приподнял дверцу погреба, и они спустились вниз по деревянной лестнице.

Увидев мага Офира, Долент распростерлась перед ним и поцеловала полу его платья.

— Я так боялась не увидеть вас вновь!

— Я пообещал вам вернуться. Дни размышлений в городе Солнца упрочили мою веру в Атона, единого бога, завтра он будет царить в этой стране.

Зачарованными глазами Долент созерцала мага, лицо которого напоминало хищную птицу. Он ее околдовывал, пророк настоящей веры. Завтра его сила поведет народ, завтра он опрокинет Рамзеса.

— Ваша помощь драгоценна для нас, — сказал Офир ласковым и глубоким голосом, — без вас как нам бороться с безбожным и ненавистным Фараоном?

— Рамзес мне доверяет, я даже убеждена, что он верит мне после моего благоприятного вмешательства в судьбу его друга Моисея.

— Каковы намерения царя?

— Он доверил управление северными провинциями «царским сыновьям» под началом Аша.

— Этого проклятого дипломатишки! — воскликнул Шенар, — он обманул меня и посмеялся надо мной. Я отомщу, я его растопчу, я...

— Есть более важные дела, — сухо оборвал его Офир. — Послушаем Долент.

Сестра Рамзеса была горда, что играет важную роль.

— Царская чета скоро предпримет длительное путешествие.

— Куда?

— В Верхний Египет и Нубию.

— Знаете ли вы, какова цель этого путешествия?

— Рамзес хочет преподнести небывалый подарок царице. Кажется, храм.

— Это единственная причина путешествия?

— Фараон хочет восстановить и упрочить магическую энергию храмов, создав своеобразный щит, способный защитить Египет.

Шенар рассмеялся.

— Мой любимый брат потерял разум!

— Нет, — запротестовала Долент, — он чувствует, что ему угрожают тайные противники; у него нет другого решения, кроме как призвать богов и создать невидимую армию, чтобы бороться с врагами, которых он опасается.

— Он становится сумасшедшим, — настаивал Шенар, — и погрязнет в своем сумасшествии. Армия божеств... это смешно!

Брат царя почувствовал на себе ледяной взгляд Офира.

— Рамзес осознал опасность, — сказал он.

— Все же вы не думаете...

Шенар остановился... От мага исходила неистовая свирепость; в этот момент старший брат Фараона перестал сомневаться в колдовских возможностях ливийца.

— Кто охраняет маленького Ка? — спросил Офир у Долент.

— Сетау, заклинатель змей. Он передает свое знание сыну Рамзеса и окружил его силами, которые охраняют от любого зла, откуда бы оно ни исходило.

— Змеи обладают магией земли, — признал Офир, — тот, кто общается с ними, знает ее. Благодаря кисточке мне все же удастся разрушить защиту. Но для этого потребуется больше времени, чем было предусмотрено.

Сердце Долент не могло смириться с тем, что Ка пострадает от незримой напасти; но ее разум подчинился воле мага. Зло ослабит Рамзеса, уменьшит его «ка» и, может быть, приведет к отречению. Каким бы ни было жестоким это действо, Долент не станет вмешиваться.

— Нам нельзя больше встречаться, — решил Офир.

Долент схватилась за платье мага.

— Когда я вновь увижу вас?

— Мы с Шенаром покинем столицу на некоторое время, поскольку не можем долго находиться в одном и том же месте. Вы будете первой, кого мы предупредим о нашем возвращении. Все это время собирайте сведения.

— Я продолжу распространять настоящую веру, — заверила она.

— Есть более важное занятие, — прошептал Офир с хитрой улыбкой.