Евгений Ларин

Отвечает Земля

Памяти Пьера Тейяра де Шардена посвящается

1

Сначала Наров не придал этому никакого значения. За день насмотришься всяких кривых и на бумаге и на экране. И что из того, если одна из кривых вдруг всплывет в твоей памяти?

Беспокойство он испытал лишь после того, как увидел фигуру по крайней мере в десятый раз. "Вот привязалась, - подумал он, рассматривая ее нечеткие контуры. - Видно, перетрудился. Верно сказала Аленка: без лыж диссертации не одолеть. В воскресенье махнем с Аленкой в Подрезково".

Так он и сделал. День выдался солнечный, радостный, настоящий мартовский. Снег, подтаявший накануне, ночью схватил легкий морозец, и образовалась тонкая хрустящая корочка, как бы засахаренная. Брызги солнца в каждой снежинке. Аленка выглядела такой свежей, счастливой. Она кидала в него снежками, а он смеялся и думал: "Вот оно, счастье. Невыдуманное, простое. Чего же еще надо?"

В понедельник Наров пришел в лабораторию обновленный, уравновешенный и до конца недели про фигуру не вспоминал. И вдруг...

Трудно передать, что испытал он, увидев, как Колька Рябов рисует эту фигуру. Удивление? Нет, пожалуй, какую-то странную уверенность, словно заранее знал: так и должно было быть.

- Что это? - спросил он у Кольки.

Колька смутился:

- Да так... Задумался вот над схемой. Даже и не заметил, что рисовал. - И Колька подвинул Нарову схему, а листочек с рисунком, будто невзначай, сунул в стопку бумаг.

- Нет, подожди, ты не прячь. Я ведь не зря тебя спрашиваю. Дай-ка сюда.

"Да, - размышлял Наров, рассматривая фигуру. - Она. Она самая. Ошибка тут исключается. Помню окаянную лучше, чем собственную ладонь".

- Вот что, друг, скажи откровенно: много раз ее видел?

- Много.

Колька смотрел на Нарова оторопело, соображая, откуда тот мог об этом узнать.

- Ну, сколько? - допытывался Наров.

- Раз десять, наверно. А что?

- Когда в последний раз?

- В прошлую пятницу.

- Поздно вечером?

- Часов в одиннадцать.

- Ну вот. Все совпадает.

- Что совпадает?

- А то, что я тоже видел ее раз десять, а в последний раз, как, и ты, неделю назад.

- Правда? - Колькины брови полезли вверх. - Так как же это? Значит, внушение?

- Выходит, внушение.

- Кто же это упражняется?

- А я почем знаю. Наверно, какой-нибудь телепат.

- Странно, - сказал задумчиво Колька. - А я, знаешь, в телепатию не верю.

Помолчали. Потом Рябов спросил:

- Что будем делать? Может, рассказать шефу?

- Подождем. Дело-то ведь необычное. Надо накапливать факты. А то над нами смеяться, пожалуй, начнут.

2

Легко сказать: накапливать факты. А как? В течение месяца фигура появилась трижды: два раза вечером, раз днем.

- Видел? - спрашивал Наров у Рябова.

- Видел, - отвечал Колька, и в голосе его звучали одновременно тревога и радость. - А ты?

Наконец Наров придумал, как привлечь новых участников к этой своеобразной игре. Они изобразили фигуру и положили рисунок в лаборатории на видном месте. Несколько дней он лежал, не привлекая ничьего внимания. Однажды Наров засиделся в лаборатории после работы, чтобы закончить к сроку отчет. В комнату заглянул полотер:

- Скоро кончите? А то натирать пол надо!

- Давайте, не помешаете, - ответил Наров, досадуя втайне, что ему придется вникать в суть сложных функций под надоедливое жужжание полотерной машины.

Полотер приступил к работе и тут заметил рисунок.

- Вон оно что! - сказал он, выключая машину.

Наров насторожился:

- Знакомо?

- Еще бы. А я-то думаю: чего он ко мне привязался? А это, оказывается, вы.

- Что, мы?

- Как что? Опыты проводите.

- Нет, мы опытов не проводим.

Полотер взглянул на Нарова недоверчиво.

- А откуда же тогда у вас этот узорчик? Может, скажете, из моей головы?

- Вы когда в последний раз его видели? В понедельник? - вместо ответа спросил Наров.

- Кажется, да. Рано утром...

- Ну вот и мы тоже в понедельник видели тот же узор. А вот откуда он взялся - это еще предстоит разгадать.

Через десять минут Наров позвонил Рябову:

- Слушай, Коля, еще один объявился. Петр Васильевич, знаешь? Ну, наш полотер!

- Значит, теперь можно докладывать шефу?

- Да, пожалуй.

3

Днем обычная суета, а по ночам мысли, сомнения. Тайна, манящая, зовущая. Но и пугающая своей глубиной. Вот он, берег, а вот пучина. Только шаг, и берега нет. Уходишь все дальше, дальше от привычных мыслей и дел.

Может, лучше отойти от берега, туда, подальше, на твердую землю? Там все просто, все ясно. Годы идут и приносят успехи. Сядешь, как шеф, в своем кабинете. Каждому видно: есть положение, научный авторитет.

Ну, а тайна? Что ж, это бывает... Шеф допускает возможность тайны. Он так и сказал:

- Факты телепатической связи, очевидно, и в самом деле имеют место. Но их ведь пока не объяснишь! Вы лучше скажите, как с вашим докладом. Я вот подумал: что, если затронуть вопросы синтеза сложных сетей?

Шеф стал рассуждать неторопливо и обстоятельно, а Наров сидел с неотвязной мыслью: "Как можно сейчас об этом? После всего, что мы рассказали. Ведь не с кем-то случилось, а с нами. Соприкоснулись с тайной. Махнуть на нее рукой?"

Ночь. За окном весенние звезды. Светят, подмигивают, зовут. Когда-то тоже прятались от тайны, очертив дозволенный круг. Три кита, и земля - тарелка, и купол с блестками звезд. А что за куполом? Там владения бога. Человеку туда соваться не след. Но разум тюрьмы не терпит. Один беспокойный ум. За ним второй, третий... И вот уже нет над землей купола. Разбит вдребезги, словно тонкий стакан. А там за куполом бесконечность.

Звезды подмигивают, манят. Протяни руку, достанешь с неба. Только поди-ка, достань, если даже быстрому свету лететь до них миллионы лет. Мало жизни и тысяч жизней. Что там? Никто не знает.

А мысли тесно, она бунтует, она не желает смириться с тем, что Вселенная так огромна, а человек так мал.

Барсов сказал:

- Хочешь к звездам, а сам даже в Архангельском не побывал. А там, между прочим, шикарный дворец.

А Витя Коленов, всегда вторящий Барсову, тут же добавил:

- И шашлыки там отличные.

А Наров подумал: "Не место Барсову в науке. Ему бы лучше на сцену или на киноэкран. И фамилия подходящая - Барсов. А впрочем, он и здесь не на последних ролях. Ладит с начальством. Доклады делает с блеском. Не то, что я..."

Зреет у Нарова новое чувство. Очень хочется уединиться. Оглядеться. Подумать. Уйти от текучки. А тут:

- Братцы! Слышали? А Наров-то с Рябовым - телепаты!

- Что, опыты проводили?

- Создали теорию?

Барсов стоит улыбаясь, довольный фурором, который произвел.

- Спросите у них, пусть расскажут.

- Ну, правда, ну, расскажите!

Рябов начал рассказывать. Его слушали очень внимательно, а потом вспыхнул горячий спор.

- Ерунда, - заявил Барсов. - Мистика. Спиритизм.

- Почему спиритизм? - возразил Наров. - Ведь телепатической информацией обмениваются не духи, а люди. Во плоти и крови.

- А, все это бабьи сказки.

- Постой! - возмутился Рябов. - Но я же рассказывал, как было. Что же мы с Наровым сговорились?

- Самовнушение, - парировал Басов.

- Нужно еще подождать, проверить, будут ли знаки, - сказал примирительно Витя Коленов.

4

А знаки больше не появлялись.

- Ну, как? - каждое утро спрашивал Наров у Рябова. Тот пожимал плечами:

- Пока ничего.

Свежесть первого впечатления постепенно стерлась, и временами происшедшее казалось почти нереальным. Будь Наров один, он решил бы, что все это ему померещилось. Но ведь их трое. Значит, все объективно. Значит, реальный факт.