Я осмотрелся вокруг. Теперь уже несколько людей Империума стреляли из захваченного оружия, и остатки банды налетчиков были прижаты к разрушенной стене. Пули пронзили каждого, кто пытался встать, но бандиты продолжали отстреливаться экономными очередями и совсем не помышляли о бегстве.

Я бросился вперед, чувствуя: здесь что-то неладно. Выстрелом из подхваченной винтовки я сразил наповал бандита с окровавленным лицом, который стрелял одновременно из двух автоматических мелкокалиберных винтовок. Последним выстрелом я прихватил здоровенного карабинера. Больше патронов не было. Я поднял с полу другую винтовку, но к этому времени в живых остался лишь один бандит, пытавшийся ударами ладони освободить заклинивший затвор своего оружия.

– Возьмите его живым! – закричал кто-то. Стрельба прекратилась, и дюжина человек схватила отчаянно сопротивлявшегося налетчика.

Толпа хлынула в зал, женщины склонились над убитыми и ранеными. Мужчины переговаривались между собой. Я подбежал к вздымающимся от сквозняка портьерам.

– Сюда, – закричал я, – снаружи…

У меня не было больше времени ни на слова, ни на то, чтобы взглянуть, бросился ли кто-нибудь за мной. Я перескочил через груду камней, выскочил на взорванную террасу, перепрыгнул через перила и упал в сад. Но тут же вскочил, не чувствуя боли. Освещенный цветными прожекторами, на газоне стоял огромный серый фургон. Неподалеку трое оборванных членов его экипажа тащили что-то громоздкое. На клумбе стояла в ожидании того, что на нее взгромоздят эти трое, совсем небольшая тренога. В моей голове промелькнула картинка – вид этого дворца и его посетителей после взрыва атомной бомбы. Я с криком бросился вперед, стреляя из винтовки. Я старался нажимать на курок как можно чаще, не заботясь о том, точно ли летят мои пули.

Трое зашатались и уткнулись друг в друга, упав на землю. Но тут со стороны фургона раздалась длинная пулеметная очередь, и я вынужден был залечь. Этим воспользовались те, кто тащил бомбу. Вместе со своей «игрушкой» они стали отползать в сторону открытой двери фургона. Но тут один из них коротко вскрикнул и замер, и я понял, что кто-то позади меня стреляет поточнее. Еще один из них пронзительно вскрикнул, приподнялся и рухнул на траву. Третий прыгнул в открытую дверь и через мгновение фургон исчез, обдав меня дымом. Звук при этом был похож на хлопок при возгорании бензина.

Громоздкий предмет зловеще лежал на траве. Я был уверен, что в нем нет взрывателя, а поэтому встал и обратился к остальным:

– Не трогайте эту штуку, господа. Я уверен, что это нечто вроде атомной бомбы.

– Хорошая работа, старина, – услышал я знакомый голос. Это был Винтер. Кровь перепачкала его светло-желтый сюртук. – Жаль, что мы не догадались, ведь эти парни устроили пальбу как отвлекающий маневр. У вас все в порядке, полковник?

– Кажется, – сказал я, едва дыша. – Давайте вернемся во дворец. Необходимо оказать помощь раненым.

Мы шли по битому стеклу, по кускам штукатурки, по упавшим портьерам. И наконец вошли в ярко освещенный и ужасно разгромленный танцевальный зал.

Мертвые и раненые лежали полукругом под разрушенной стеной. В одной из женщин, лежащих на полу с восковым лицом, я узнал прелестную брюнетку, с которой танцевал. Все вокруг было забрызгано кровью. Я кинулся разыскивать свою рыжеволосую приятельницу и увидел ее на коленях возле раненого, поддерживающую его голову.

Вдруг кто-то закричал. Винтер и я всполошились. Один из раненых налетчиков шевельнулся, что-то крикнул и навсегда затих под выстрелами. Я услышал звук падения и, словно загипнотизированный, смотрел, как граната, кружась и тарахтя об пол, остановилась метрах в трех от меня. Я замер. «Все», – подумал я. А я так и не узнал ее имени.

Позади себя я услышал глубокий вздох. Мимо меня пронесся Винтер и бросился вперед. Он упал, распростершись над гранатой. Раздался приглушенный взрыв, и тело Винтера подскочило на полметра вверх.

Я был потрясен. Бедный, несчастный Винтер.

Я почувствовал, как колени подогнулись подо мной. Пол опрокинулся.

Надо мной склонилась она, лицо ее было бледным, но спокойным.

Я протянул руку и коснулся ее плеча.

– Как вас зовут?

– Меня? Барбро Люнден. Я думала, что мое имя вам известно.

Казалось, она глубоко изумлена. Я привстал.

– Лучше окажите помощь кому-нибудь, кто в худшем положении, – сказал я.

– Нет, – отказалась она. – У вас сильное кровотечение.

Появился Рихтгофен. Он помог мне встать. Моя шея и голова гудели от боли.

– Слава богу, что вы не пострадали, – сказал он.

– Скажите спасибо Винтеру, – ответил я. – Не думаю, что есть шанс…

– Да. Убит наповал, – склонил голову Рихтгофен. – Он выполнил свой долг.

– Несчастный! На его месте должен был быть я.

– Это счастье, что вы остались живы, – сказал Рихтгофен. – Но все же вы потеряли в этой свалке достаточно крови. И поэтому вам сейчас необходим…

– Я хочу остаться здесь. Возможно, я смогу чем-нибудь помочь.

Откуда-то появился Беринг и, положив мне руку на плечо, увел с собой.

– Спокойно, мой друг, – приговаривал он, крепко сжимая мое плечо, – не нужно проявлять столь сильных чувств. Винтер умер при исполнении служебных обязанностей. Не забудьте, он был офицером!

Герман знал, что беспокоило меня. Я мог бы накрыть своим телом эту гранату так же, как и Винтер, но эта мысль даже не пришла мне в голову. Не будь я так парализован страхом в тот момент, первое, что я сделал бы – это пустился в бегство.

Я не сопротивлялся. Я чувствовал себя опустошенным, как с похмелья. Манфред присоединился к нам в машине, и мы молча поехали домой.

Единственное, о чем спросил я, так это о бомбе, и Беринг сказал, что ее забрали люди Бейла.

– Скажите его людям, чтобы ее утопили в море, – посоветовал я.

Кто-то встречал нас на лестнице. Я узнал массивную фигуру Бейла. Я не обратил на него ни малейшего внимания.

Зайдя в гостиную, я подошел к буфету, вытащил бутылку виски и налил себе полный стакан.

Остальные присоединились ко мне. Меня заинтересовало, где это Бейл был весь этот вечер.

Он сел, глядя на меня. Он хотел услышать подробности налета. Казалось, он воспринимает новости спокойно, но как-то уныло.